Олег Рой - Человек за шкафом

Готовила Катя хорошо, ее стряпню все хвалили. Даже обычная яичница или отварная картошка у нее получались почему-то вкуснее, чем у других. А какие она блины пекла – тонкие, прозрачные, солнце сквозь такой блин можно было рассмотреть. И пельмени лепила – никто так не умел. Мелкие, большинство хозяек никак таких не слепят, но сочные – пальчики оближешь… Так что хорошая помощница у Назаровых появилась, и они были ею очень довольны.

В назначенный день с половины пятого Таня была уже на ногах и ждала. А ровно в шесть началась кутерьма, которая длилась почти до полуночи. Солдаты заносили в квартиру мебель, деревянные ящики, какие-то коробки… На улице было сыро – поздняя осень, снег с дождем, слякоть. Паркет тут же затоптали, испачкали, засыпали обрывками бумаги, сеном, опилками. Но ни Катерине, ни Татьяне не жаль было мытых полов, они не переставали ахать, увидев очередной предмет мебели или заглянув в коробку.

Тане было радостно, как в детстве, когда она получала подарки в день рождения. Подарок приятнее, чем то, что родители покупают по твоей просьбе, – ведь никогда не знаешь наверняка, что окажется в заветном свертке. Так и теперь Татьяна с замиранием сердца рассматривала доставленное. А там чего только не было! Ковры и покрывала, фарфоровые вазы и статуэтки, роскошная посуда, серебряные столовые приборы, зеркала… А мебель, какую им привезли мебель! Вся добротная, из дуба, а то и красного дерева, красивая, точно из дворца или музея.

Самым заметным среди всех этих стульев и кресел, столов и столиков, комодов и тумбочек оказалась даже не роскошная кровать с инкрустацией, такая широкая, что даже высоченный Назаров легко мог бы улечься на ней поперек, а огромный шкаф. Метра в три, а то и больше шириной и высотой до потолка. Шкаф поместился только в самую большую комнату, которую Назаровы по провинциальной привычке называли залой, и занял всю стену. Думали даже, что придется подоконник обрубать, но вроде обошлось, впихнули.

Как-то так вышло, что солдаты, заносившие и расставлявшие мебель, не сразу придвинули шкаф вплотную к стене, а оставили промежуток примерно в полметра. Татьяна указала им на это, но Назаров возразил:

– Не надо, оставьте так. Пусть будет.

– Зачем тебе это, Степа? – удивилась жена.

– А для детей, – улыбнулся тот. – Ребята ведь всякие тайники и укрытия страсть как любят. Помню, мы мальчишками на дереве себе шалаши делали. А наши-то дети городскими будут расти, без шалашей. Так пусть тут, за шкафом, играют.

Татьяна только плечами пожала. С ее точки зрения, эта затея была странной, но раз муж так хочет… Пусть будет, места в квартире хватит.

Солдатики, кое-как расставив мебель и сложив ящики и коробки туда, куда указала Татьяна, собрались уходить, но хозяйка не могла отпустить их просто так. Велела Кате накормить всех супом и напоить горячим сладким чаем. Солдаты поначалу пытались отнекиваться, скромничали, но Татьяна никаких возражений не приняла – люди работали, старались, как же можно их голодными отпустить?

Еще, наверное, неделя, а то и дней десять ушло на то, чтобы все распаковать, рассмотреть, отмыть-отчистить и расставить. Кое-что даже оказалось лишним. Часть Назаров вернул назад, а остальное Татьяна отдала Кате. Дома у Тамары Яковлевны до сих пор сохранились подаренная ее матери горка для посуды и пара венских стульев.

Разобрав вещи, решили отпраздновать новоселье – сослуживцы Назарова несколько раз намекали, что неплохо было бы «обмыть» обновки. Степан с Татьяной решили, что позвать гостей – это неплохая идея. А заодно можно лично высказать Самойлову благодарность в неофициальной обстановке.

Всю пятницу Татьяна с Катей провели на кухне – готовили угощение, чтобы перед гостями не стыдно было. Катерина была за шеф-повара, а Таня у нее на подхвате: чистила сваренную в мундирах картошку, отделяла мясо от костей – на холодец, заворачивала в налистники начинку. Сколько-то уже готовых закусок Степан раздобыл в столовой на работе – готовили там не в пример общепитам, очень прилично. Но не будешь же одними казенными харчами дорогих гостей потчевать.

Гости оценили угощение по достоинству.

– Да за такой обед можно и все на свете забыть, – шутил Самойлов. – Ох, как готовит твоя хозяйка, повезло тебе, браток.

– Да я не одна, я с помощницей, – простодушно призналась Таня, кивая на Катерину.

– Я уверен – без твоего руководства так вкусно бы не получилось, – не сдавался Самойлов. – Но смотри, она еще и скромная какая! Золотая женщина.

Один из офицеров принес с собой гитару. Весь вечер пели фронтовые песни, Таня расчувствовалась и всплакнула.

– Может, хозяйка нам сыграет на пианино? – предложил Самойлов, у которого от выпивки снова на душе потеплело и все люди казались если не братьями, то хорошими приятелями. Но Татьяна отказалась, сославшись на то, что фортепиано еще не настроено.

Это отчасти было правдой. Как ни берег Назаров инструмент в дороге, он все же немного пострадал за время путешествия из Берлина в Москву. А пригласить настройщика все руки не доходили. Муж целыми днями был на работе, а у Тани пока не было еще никаких связей и знакомств.

Но однажды ситуация изменилась. После новоселья к Назаровым чаще стали заглядывать в гости соседи, и одна из соседок, жена знаменитого артиста из Художественного театра, увидела пианино и поинтересовалась у хозяйки:

– Танечка, вы играете на фортепиано? Прелестно! Я так люблю музыку…

– Да, я играю… – чуть запнувшись, отвечала Татьяна. – Вернее, играла до войны. Но инструмент расстроен, а найти хорошего настройщика сейчас так трудно…

– А у меня как раз есть хороший настройщик! – заявила соседка. – Да какой! Просто волшебник. Берет, конечно, дорого, но можно часть оплаты отдать продуктами. Записать вам его телефон?

– Конечно, я была бы вам очень благодарна! – отвечала хозяйка.

Проводив гостей, Татьяна взглянула на часы. Еще не поздно, нет и десяти вечера – вполне удобно позвонить. Она набрала номер, ей ответил приятный мелодичный баритон. Договорились о встрече, и через пару дней Катя уже открывала дверь генеральской квартиры настройщику. Внешне он был неприметен – маленького роста, худой, какой-то тусклый, невыразительный. Но едва лишь увидел инструмент, прикоснулся к нему, открыл крышку, как преобразился, глаза заблестели, невзрачное лицо сделалось одухотворенным и даже красивым.

Катерине и в голову не могло прийти, что настройка пианино – это, оказывается, такое мучение. Несколько часов по всей квартире слышались отвратительные, режущие ухо звуки, от которых нигде было не спрятаться. Но наконец эта какофония закончилась, и настройщик позвал Татьяну:

– Принимайте работу, – сказал он.