Александр Холин - Осколки Русского зеркала

– Отдай тогда на нашу церковь, – предложил чиновник.

– Это ладно. Бери! – махнул рукой казак, снял тяжёлый мешок с седла и передал маркитанту. А потом беззаботно свистнул и уехал, не назвав даже своего имени.

Этот случай стал известен Государю Императору, потому как чиновник Литовского полка сам поведал об этом при случае и передал всё собранное им серебро в руки адъютантов Его Императорского Величества.

Таких ценностей собралось достаточное количество, и Государь Александр Благословенный приказал отлить из этого серебра тяжёлую решётку в сорок пудов весом, которая стоит по нынешний день вдоль главного амвона Казанского собора в Санкт-Петербурге. Любопытно, что на решётке выкована надпись: «Усердное приношение войска Донского».

В России с середины октября начались жестокие морозы. Реки, ещё не замёрзшие, поражали чёрной водой, текущей меж заснеженных берегов. Эта тяжёлая правда контраста очень сильно действовала на французов. Практически все мосты были снесены осенним ледоходом или испорчены местными жителями. Отряд итальянцев под командованием вице-короля подошёл в конце октября к реке Вопи и не нашёл моста. Но паника среди отступающего врага была уже настолько сильной, что солдаты принялись переходить реку вброд. Переходить пришлось по пояс в воде, но это не остановило итальянцев. Стараясь поскорее преодолеть природное препятствие, они пытались выбраться на противоположный крутой берег. Люди скатывались назад в реку, ушибались и тонули. Беглецы спешили переправиться ещё потому, что в туманной дали короткого осеннего дня слышались частые выстрелы. На хвосте отступающих были те же казаки. Итальянцам пришлось бросить обоз и артиллерию, чтобы хоть как-то спастись от преследования. Но итальянская армия была ещё довольно многочисленна и ближайшее к переправе село Духовщина итальянцы оккупировали полностью. Атаман Платов во главе войска Донского на следующий день выбил итальянцев из Духовщины и погнал остаток армии к Смоленску. Сам вице-король с остатками войска успел укрыться за стенами Смоленска, но уже серьёзной опасности от итальянской армии не было. Атаману Платову за бои под Вопью и Смоленском было пожаловано графское достоинство.

Перед новым графом стояла задача: заставить безоглядно удирать самого стойкого и мужественного маршала Наполеоновской армии герцога Эльхингенского, князя Московского Мишеля Нея. Эта личность заслуживает особого внимания, потому как даже сам Наполеон, не щедрый на похвалы, назвал Нея храбрейшим из храбрых.

Прав был историк Фабер. Вспоминая о маршале, он писал: «Революция, исключившая множество людей из армии, поставила на их места других для неё надобных, на которых бы они никогда без неё не были. Адвокаты, купцы… сержанты и капралы… поставлены были в предводители французского войска… Мишель Ней – это квинтэссенция всего того, что составляет легенду о Наполеоне». [90] Такие мысли всегда важны были для Александра Благословенного, он пытался не пропускать высказывания историков.

В начале ноября граф Платов вошёл в Смоленск, из которого только что вышел Ней. Поскольку отступающие были довольно близко, то реально было сей же час преследовать армию французов. Атаман с двенадцатью полками шёл по глубокому снегу, по узким дорогам, а иногда и просто по полю наперерез маршалу Нею. Французский полководец вёл свои полки по самому берегу Днепра, выставив вправо и влево от колонны стрелковые цепи. Но это не помогло. Недалеко от села Гусиного на поляне меж двумя лесами Платов нагнал Нея, обстрелял французов из пушек и рассёк колонну на две половины. В то же время часть казачьего войска с невероятными усилиями пробилась через лес и вышла в голову отступающей колонны. Завязалась нешуточная битва, но французы, испуганные натиском казаков, принялись разбегаться в разные стороны. Маршал Ней верхом на крестьянском мерине кинулся в самую гущу побоища и закричал:

– Солдаты! Неужели вы предпочтёте постыдный плен славной смерти за императора и Францию?

Полководца любили солдаты, и только одна фраза заставила их собраться в строй и быстрым маршем атаковать лес. Но в лесу уже никого не было. Солдатам также пришлось продираться через лес, бросая по пути ранцы, и лишь далеко за полночь добрались они до села Дубровны. Только недолго разрешили отдыхать французам в ещё недожжённом селе. На рассвете за околицей атаман Платов развернул строй своих донцов и выгнал беглецов из села.

В середине ноября Наполеон принялся переправляться через реку Березину и опять Платов шёл по пятам за французским войском. Это испугало даже самого Наполеона и в почтовой карете, записавшись под именем Коленкура, он бросил войско и укатил в Париж. Теперь бегущую французскую армию прикрывал только Ней. Но, переняв опыт врага, Ней бросил обозы и всю артиллерию для того, чтобы спасти людей. Он шёл так быстро, что русская армия не поспевала, и в результате французов преследовал только атаман Платов с конными полками и пушками, поставленными на полозья.

В конце ноября произошла любопытная стычка меж убегающими французами и донцами. Маршал Ней взял ружьё и во главе своего отряда пытался отбить преследование, но французы разбежались, а сам Ней был отпущен казаками только потому, что никаких знаков различия на мундире у него уже не было, да и сам мундир был похож на тряпьё парижского клошара. [91]

К тому же, вся французская армия выглядела, как толпа оборванных нищих, голодная и обмёрзшая. Правда, Ней ещё пытался обороняться в Ковно, где были пушки и неизмученные немецкие войска. Но немцы при приближении русских войск перепились и разбежались, а двести верных гренадёров старой имперской армии остались с Неем в Ковно. Только русские не стали брать город, а просто обошли его и двинулись на запад. Нею с гренадёрами пришлось лесами пробираться туда же. Это были последние остатки французской армии, перешедшей Неман. К Рождеству ни одного француза не осталось на Русской земле.

В это время взявшие на себя роль спасателей Давид и Вадим дремали в одном из гротов московского подземелья. Вадим, давно уже изучивший, но снова и снова изучающий подземный город, проснулся от тихого механического шума и мелкого содрогания почвы. Казалось, микроскопическая волна землетрясения прокатилась по галереям андеграунда, но тут же утихла.

Давид тоже проснулся и резко сел. В отличие от своего спутника он не услышал ничего. Вернее, услышал, но внутренним чутьём. Услышал тем самым подсознанием, которого, как утверждают материалисты, в человеке нет и быть не может.

– С Бусинкой что-то случилось! – сразу сказал он. – Вадим, нам уже давно пора отыскать то место, где по твоему предположению может оказаться Вилена. Я чувствую, ей грозит опасность! Серьёзная!