Сережа Павловский - Мутный пассажир (сборник)

С каждого блюда убирают по несколько граммов, хуяк – и в сторону. Это же хер кто заметит! В итоге получается заебись такая порция. Ну или можно в котлетосы положить хлеба больше, чем мяса, например. В отстойных столовых вроде этой вообще могут тухлятину подавать.

– То есть?

– Наверное, единственная норма, которую здесь соблюдают, – температурная обработка. Изваляй продукт хоть в говне…

– В смысле – в рыбном цеху?

– Да. Ха-ха. А потом пропеки получше – и ништяк. А свежую жрачку себе домой.

– А я-то жру нормальную еду? – испуганно спросил я. – А то у меня желудок слабый.

– Ну что я, своего кореша хуйнёй какой-нибудь буду кормить, что ли? – возмутился Макс.

– Заебись вы тут устроились, – подытожил я.

– Ты ещё учти, что из столовых выносятся не только продукты. Ещё выносятся моющие средства. Даже рабочую одежду – и ту выносят на тряпки.

– В хозяйстве и хуй – верёвка, – оформил я вывод.

– Ну. А ты из-за двух пирогов зассал.

– Надо было тоже в повара идти, – сказал я, доедая второй пирожок.

– Ну, кстати, от жадности тёлки жрут прямо на работе. Когда я пошёл учиться на повара, у нас в группе были почти все тёлки. Все такие клёвенькие, фигуристые. Так к концу года, когда началась практика, почти все себе наели охуенно огромные пердаки, я аж охуел.

– Ха-ха.

– А ты чё? Так и не придумал, чем будешь заниматься?

– Придумал, я хочу заниматься изготовлением сыра под названием «Иисус».

– Да ну на хуй! – не поверил мне мой друг.

– Даже слоган придумал: Иисус – сыр божий.

– Хахаха, – засмеялся Макс.

– Переоденусь в ебулбека и буду торговать сыром на улице. Санитарную книжку только заведу.

– Да её обычно все покупают, чтоб кучу врачей не проходить. Уж ослоёбы точно, если они вообще про неё слышали. Так что не ссы.

– Ну тогда тем более всё круто, – закончил я грустным голосом.

– Ну, ёпта, ну что ты грустишь? Давай порнуху посмотрим, у меня на мобиле есть прикольная – конь ебёт тёлку, она орёт.

– Давай, – согласился я.

– Так, а где моя мобила? – Макс начал шарить по своим карманам. – Только что же ты мне звонил… Я тут недавно такую хитрую хуйню придумал, чтоб мобилу не испачкать… Сука! И посеял мобилу, ха-ха. Блядь, я настолько хитёр, что постоянно сам себя наёбываю!

– Профи, – похвалил я друга.

– Ладно, в другой раз покажу. Ну чё, я пойду дальше работать. Ты доел? Ещё будешь?

– Доел, спасибо. Не, мне хватит. Куда посуду?

– Да оставь на столе, кто-нибудь уберёт.

– Да ну, оставлять на столе – это же свинство.

– Как хорошо тебе и мне ебаться голым на столе! – зачитал Макс очередное своё стихотворение, как рэп. – Похуй, давай унесу, – он взял посуду и кивнул мне: – Заваливай, если будешь недалеко, а вообще – на созвоне. Медсестричке привет передавай. И не грусти, а то грудь не будет расти.

– Пока.

Я вышел из столовой; чуть левее от здания какой-то грязный хачик торговал овощами.

Я пошёл домой. На сегодня у меня больше никаких дел не было. Я шёл медленным шагом, обходя лужи и… обходя лужи. Навстречу мне двигалось очень знакомое здание. Это была моя школа.

Из которой меня выгнали. Конечно, не выгнали, сделали проще. По правилам этой типа элитной школы для мажоров, чтоб из девятого класса попасть в десятый, надо поступить в десятый. Сдать экзамены и все дела. Проблема была в другом: экзамены разрешали сдавать не всем, а только тем, кто хорошо учился. Вроде как. Ну или если твои родочки при бабле, то:

– Алло, здравствуйте, это директор школы, где учится ваша дочь.

– Да. Что вы хотели?

– К сожалению, она не поступила в десятый класс. Но мы бы с удовольствием нашли ей место, если вы нам на выбор: поможете материалами для ремонта помещения, купите несколько компьютеров в кабинет информатики, поставите новую мебель в учительскую и приёмную директора, – и всё такое.

Конечно, я упростил, всё это делается не так топорно. Директор тщательно пробивает родочков. Если они владеют мебельной фирмой – значит, им предлагают мебель поставить в школу. Если они занимаются изготовлением окон – поставьте окна. Если торгуют оргтехникой – значит, отгрузите в школу технику. Если у родочков бизнес посерьёзней, чем магазин или фабрика, она (директор) ещё что-нибудь придумает.

И, надо сказать, народ ведётся, потому что у школы налажены пути поступления в хорошие (или относительно хорошие) вузы столицы и северной столицы.

Но так как школа маленькая, сшибать бабки с родочков только своих учеников – дело не очень доходное, и ушлая директриса придумала новый способ заработка. Или не придумала, а толково использовала чей-то.

В школу приезжает преподаватель из столичного вуза и проводит курсы для поступления. Естественно, для своих учеников эти курсы проводятся бесплатно, они же и так башляют каждый месяц за обучение в этой мажорской клоаке. Директор даёт объявление и набирает на эти курсы желающих из других школ.

А после курсов оказывается, что в вузы поступили только свои лицеисты, а почти все ученики других школ в проёбе. Потому что ещё до курсов было известно, сколько человек куда поступит, а остальные просто отгрузили бабло, завернув его в светлую надежду.

Я всегда учился без троек, но в девятом классе со мной что-то случилось. Я жутко скатился, и все были в полном недоумении – как такое могло произойти? Очень просто. Я же попал в эту школу благодаря тому, что тут работала моя мама. Она работала бухгалтером. А когда я перешёл в девятый класс, она уволилась, потому что нашла работу, где платили больше. И тут началось самое интересное.

Класс решает самостоятельную работу по алгебре из пяти заданий. Сдаёт. Через какое-то время учительница раздаёт работы обратно, а там напротив каждого задания стоит «плюс», если задание выполнено верно, «минус», если неверно, и в конце оценка. У меня доходило до абсурда. Я получал листок, на котором стояло пять плюсов, а итоговая оценка была «четыре».

– Так что же ты не подошёл к учительнице и не спросил, почему тебе поставили четвёрку, всё же правильно сделано? – спрашивала меня мама, смотря на листок с самостоятельной работой.

– Не знаю, – пожимал я плечами. – Я подумал, что она, как и класснуха, тоже что-нибудь начнёт говорить про меня на весь класс.

Однажды мой классный руководитель… Блядь, школа – это такой пидорский отстой. Я сейчас думаю о ней и понимаю, что учителями становятся ещё большие неудачники, чем я, которые напрочь отсечены от карьерного роста. Какая, в пизду, любовь к детям? Разве что злость на них вымещать. Ну поднимут тебе ебучий разряд, а хули толку, если ты из года в год объясняешь разным дебилам, которые тебя не слушают, что ебучую силу тока можно получить, разделив ебучее напряжение на ебучее сопротивление. Хахаха. Или слушать, как тупые имбецилы мучаются, пытаясь по памяти рассказать стих какого-нибудь поэта, который сдох вообще хуй знает когда. А, ну да, забыл. Можно же завучем стать. А завуч – это не хуй собачий.