Виктор Дьяков - Дорога в никуда. Книга первая

– Постой… постой товарищ! Так ты значит из отряда Горных орлов, – воодушевленно заговорил Рябов. – Значит это не байки, вы действительно существуете и бьете беляков? – Погоди, пойдем-ка к нам, а то стоим тут как пугала огородные. – Рябов огляделся, как бы давая понять, что продолжать разговор на всеобщем обозрении не стоит – мало ли кто среди всех этих сочувствующих найдется – подслушает да и доложит в контрразведку. Когда они уединились на отдельных нарах огражденных одеялами и тюфяками, Рябов повторил вопрос. – Так значит, вы бьете белых?

– Да вроде того… – неуверенно будто бы подтвердил Тимофеев. – Было бы оружие, а то народу-то у нас без малого сотня человек… было с месяц назад, щас не знаю сколь, может уж больше, а может и меньше осталось… Так вот, а оружия у нас двадцать берданок, да десяток охотничьих самопалов и с патронами худо. Вот нас и послали, чтобы мы на Бухтарме разыскали питерских коммунаров и узнали, где они оружие спрятали. Слушок у нас там прошел, что оне с собой много оружия из Питера привезли и спрятали, а казаки не нашли его.

– Ну, и как… разузнали? – пытливо смотрел на Тимофеева Рябов.

– Председателя-то мы коммунарского нашли, а он нам от ворот-поворот дал, дескать знать вас не хочу, потому как вы беспартийные, и говорить с вами ни про што не буду.

– Во, сволочь… слышал я про этого председателя. Не наш человек. И как это его в Питере-то не раскусили? – вклинился в разговор Никулин.

– Погоди Алексей. Председатель коммуны большевик с дореволюционным стажем, о нем очень неплохо отзывался товарищ Бахметьев, он его лично знает, – не согласился Рябов.

– Во-во, и мне этот председатель говорит, а у вас есть мандат от Бахметьева… А кто такой, этот Бахметьев? – радостно, словно разговор зашел о хорошо ему знакомом человеке подхватился Тимофеев.

– Ну вот, а ты говоришь не наш человек. Человек с партбилетом не может быть не нашим. Понимаешь, товарищ, председатель просто старый опытный конспиратор, он проявил осторожность и не захотел выдать незнакомым людям без распоряжения подпольного центра склад с оружием. А Бахметьев это и есть руководитель подпольного большевистского центра. Он живет на квартире у моей матери. Я с ним поддерживаю постоянную связь, мне мать передачи приносит и записки от него. Это очень глубоко законспирированный коммунист, – чуть не с восторгом произнес последние слова Рябов.

– Да уж… так глубоко, что иной раз днем с огнем не сыщешь, – пробурчал себе под нос Никулин, явно не разделявший восторгов своего младшего товарища.

Попустительством начальника тюрьмы пользовалась и охрана, среди которой наблюдалась крайне низкая дисциплина и исполнительность. В таких условиях большевики готовили восстание в тюрьме с целью захвата крепости и расположенного в ней цейхгауза, в котором хранилось оружие и боеприпасы местного гарнизона. Бахметьев с воли пытался осторожно удержать сидельцев от необдуманных действий, но тюремный бардак, вылившийся в то, что охранники несли службу крайне небрежно, часто отлучались самовольно в город… Все это провоцировало арестантов-коммунистов на восстание. Они даже разработали по примеру генеральной ленинской программы, свою программу минимум и максимум. Минимум, просто побег и рассеяться по горам, максимум – захват цейхгауза и вывоз оружия с последующей организацией партизанского отряда. Тимофеев, которому коммунисты сразу стали безоговорочно доверять, предложил после захвата оружия идти на Риддер на соединение с его отрядом. После недолгих споров этот план отклонили, ввиду того, что идти предстояло почти сто верст и все горами. В конце концов, приняли план Беспалова, еще одного бывшего члена усть-каменогорского совдепа, содержащегося в соседней камере. Беспалов, бывший унтер-офицер, полный георгиевский кавалер, огромного роста богатырь, пользовался большим авторитетом у заключенных. Он предложил переправить оружие через Иртыш на пароме. Для этого предстояло захватить паром и подводы, довезти оружие до парома, переправиться на другой берег и уйти сначала степью, а потом, дойдя до калбинских гор укрыться там. Беспалов уверял, что хорошо знает те места, где мыл по молодости золотишко. Восстание назначили на утро понедельника тридцатого июня…

По кадетской привычке Володя и Роман вставали рано. Они делали зарядку и бежали на Ульбу искупаться в холодной утренней реке. Как всегда летом Ульба сильно пересохла, и Иртыша достигал поток, который можно было назвать большим ручьем, или маленькой речушкой. Потому купались ребята не в самой обмелевшей реке, а в одном из многочисленных омутов, остававшихся в пересохшей части русла в виде небольших озерцов. Утром тридцатого июня Володя и Роман прибежали на «свой» омут, начали раздеваться…

– Слышь, Ром… что это, никак в крепости стреляют? – Володя прислушивался к звукам-хлопкам, доносящимися из-за стен крепости, располагавшейся от них в саженях в двухстах, на Стрелке, месте, где Ульба впадала в Иртыш.

– Верно, стреляют. Не иначе арестанты забузили, и их усмиряют. Володь, пойдем глянем… Пробежимся вместо купания туда и обратно, давай кто вперед до крепости, – хорошо бегавший Роман хотел продемонстрировать перед другом свое преимущество в беге, потому как в большинстве прочих воинно-спортивных дисциплин, таких как стрельба, гимнастика, фехтование или верховая езда, он ему уступал.

Друзья добежали до крепости, спрятались в кустах, окаймляющих русло реки. Они увидели как множество арестантов с винтовками в руках заставляют скопившихся в очереди у парома возчиков на телегах, видимо возвращающихся с воскресной ярмарки… Так вот, арестанты нещадно колотя вопящих возчиков прикладами, заставляли их разворачивать телеги и ехать в крепость.

– Что же это?… Они же, никак, охрану разоружили… Чего ж они не бегут, а подводы в крепость гонят? – недоуменно, сам себе задавал вопрос Роман.

– В крепости же цейхгауз, там оружие и патроны, они его вывезти хотят! – догадался Володя. – Бежим к твоему отцу, расскажем, что в крепости бунт… быстрее!

Отец Романа, хорунжий на льготе, являлся одним из командиров самоохраной сотни Усть-Каменогорской станицы. Когда прибежали ребята, его уже оповестили, и он поспешил собирать свой самоохранный взвод. Жене он наказал ребят из дома не выпускать. Но мать Романа, узнав о восстании в тюрьме, так перепугалась, что бухнулась на колени перед иконами и принялась истово молиться.

– Оружие в доме есть? – спросил друга Володя.

– Туда побежим? – не то спросил, не то констатировал само-собой разумеющееся Роман.

– Конечно, но без оружия, как в прошлом году с цигелями, там делать нечего, – в глазах Володи светился азарт. – Ну, так как с оружием?