Татьяна Алферова - Лестница Ламарка

– Ты помнишь Ольгу? – спросила Ирка через год. – У нее дела очень даже неплохо идут. Ухитрилась получить заказ на оформление интерьера двух квартир.

Вот это талант!

От прочих людей Длинный отличался ростом метр девяносто пять, истовой любовью к кино и неукротимым невезением.

Работа по строительной специальности в крупнейшем проектном институте открыла ему двери кладовой профсоюза. Профсоюз содержал в своих рядах более тысячи рядовых членов, площадку для игры в большой теннис, актовый зал и материально-техническую кладовую, забитую замечательными малоиспользуемыми вещами. Длинный предъявил права на кинокамеру, софиты, монтажный столик и железные коробки для кинопленок. Невезение не иначе как находилось в краткосрочном отпуске после тяжелых трудов, а может, напротив, проявило дальновидность и занялось долгосрочным планированием. Права на кладовую Длинный получил и принялся тотчас реализовывать. Он снимал прибытие и отправление поездов, открытие и течение собраний: профсоюзных, комсомольских и разных, лыжные соревнования и слеты молодых специалистов. Лампы перегорали, пленка засвечивалась прямо в камере, штативы падали на выступающих ораторов, а сам Длинный получал дежурный втык от руководителя за постоянное отсутствие на рабочем месте. Дело шло.

Сложилась съемочная группа, местами переходящая в актерскую труппу, снялись сами собой, вопреки невезению, несколько короткометражных фильмов. Впрочем, невезение выказывало деликатный характер и не наступало по-крупному, хотя старательно рвало пленку на просмотре при полном зале, набитом членами профсоюза. Рвались толстые провода в надежной изоляции, рвались из рук листы с раскадровкой, уносимые внезапным ветром на проезжую часть перед проектным институтом. Рвался карман куртки, оставляя в лабиринте коридоров ключ от материально-технической кладовой. В женском туалете рвало даму, которую Длинный подпаивал на праздничном институтском вечере, но не рассчитал дозу. Длинный стоял у дверей на часах, осознавая ответственность, после долго выгуливал даму по холодку, предвкушая заслуженную награду. Отрезвев, дама по-английски смывалась с другим, оставляя Длинного разбираться с вахтером. Впрочем, Длинному не везло даже с чужими дамами. Однажды он доверил приятелю ключ от кладовой на время танцев, дабы тот имел возможность высказать своей симпатии накопившиеся нежные слова без посторонних помех. Кладовая от визита не пострадала. Но мотыль, дивный юркий мотыль, которого Длинный, по совместительству страстный поклонник зимней рыбалки, тетешкал в кювете для реактивов, отбросил красные хвосты и копыта. Друг клялся, что не имеет отношения к гибели мелкого многочисленного животного, но вспомнив что-то, слегка смутился.

– Понимаешь, э-э, моя дама захотела освежиться в этакой духоте, ну и мы, э-э, не знали, куда вылить воду…

Руководитель неуместно наседал с рабочими чертежами, в то время как Длинный дремал за столом, накрывшись политической картой мира. Труппа потихоньку развалилась, институт редел и хирел, профсоюз держался до последнего, но кинокамера дала дуба. Длинный решил заняться профессионально своим любимым делом, пока не началась перестройка.

Тактичное невезение взяло следующий отпуск, и Длинный устроился руководителем киностудии того самого технического вуза, в котором учился.

Первое задание – съемку овощебазы со студентами, перебирающими капусту, – он успешно провалил. Пока снимал в павильоне капусту, лук и студентов, все шло замечательно. Прихватили на выходе, снимать на базе возбранялось, объект относился к разряду стратегических. Ох, не зря наивные террористы прежних времен именовали снаряды и взрывчатку помидорами и даже менее экзотическими овощами. Пленку отобрали и засветили бдительные охранники.

Но сросшийся с невезением Длинный спокойно переносил удары и щипки судьбы и делал свое любимое дело. В активе уже перекатывался ролик о выпускниках института, уже открылась стараниями Длинного студия мультипликации, как вдруг Длинному повезло. Один из снятых им документальных фильмов допустили к участию в престижном конкурсе. Длинный сомневался до конца, он не доверял будильнику, подозревал троллейбусы, косо смотрел на телефонный аппарат, но все препоны и опасности остались позади, ему сообщили, когда и куда, будильник прозвонил, троллейбус не сломался, Длинный не опоздал и доставил пленку по назначению. Ленту зарегистрировали, Длинный расписался в ведомости, умильно улыбаясь задремавшему невезению.

Оно проснулось, позже. Женский голос из телефонной трубки неумеренно искренно извиняясь, сообщил, что пленка с фильмом Длинного пропала. Вообще у них такого ни разу не случалось, и надо же так, чтобы именно с вами… Привезти копию Длинный не успевал. Копии у него попросту не было.

Сейчас, по слухам, он делает мебель в каком-то кооперативе. Когда я купила книжную полку неизвестного производства, развалившуюся под весом девятой, водворяемой на новое место книги, я поверила, что слухи небезосновательны. Только Длинный с его доверчивостью мог скреплять ДСП при помощи клея, без шплинта.

Мне пришло письмо на мыло. На электронный адрес то есть. От Василия Мастыркина. Фамилия мне понравилась сразу. Что-то она мне напоминала и вообще казалась смутно знакомой. Опять же, ссылался Василий на общего не очень знакомого знакомого – весьма симпатичного прозаика Сашу, чьи рассказы я читала. Речь в письме, как и во многих письмах ко мне, хронической устроительнице литературных вечеров, шла о презентации. Презентации Большой камчатской критик-критической премии имени братьев Мастыркиных. Вручать премию собирались, как было заявлено в послании, "легендарному Игорю Эн".

На всякий случай набрала в яндексе "Игорь Эн", убедилась – действительно есть такой, правда, критик "по кино". Тут я должна взять читателя за пуговицу, отвести в угол и честно признаться: кино для меня – полная лакуна. Нет, двух режиссеров, русско-советских, назову сразу же. Но, пожалуй, и все.

Загадочное название премии, возможность расширить и укрепить собственные кинознания да еще ряд сопутствующих положительных ассоциаций…

Конечно, согласилась на презентацию. Кто бы не согласился!

Содержание премии – два килограмма балыка и три бутылки водки – не удивило. Ну, во-первых, это убедительно, а во-вторых, премия имени Андрея Белого – вообще только одна бутылка водки, ну еще яблоко. В-третьих:

ну или "для швеи-молодки". Вариантов много, рифма удобная.