Рута Юрис - Коммуналка (сборник)

Я смотрю назад. Туда, где в луже осталась лежать маскарадная маска, раздавленная подъехавшим автобусом.

Но оттого, что я все же дождалась этого автобуса, у меня по всему телу разливается такое тепло.

Может быть, это и есть счастье?

Ведь не к каждому прилетаем сама Синяя птица .

25 июня 2007 года (С)

…Я удобно устроилась на кровати, подложив под свой необъятный живот подушку мужа. Вот так-то лучше, а то любимая папина думочка уже стала маловата. Живот служил мне отличным пюпитром для учебника по политэкономии, по которому у меня предстоял госэкзамен.

Время шло. И я уже решила, что это у меня от вчерашней усталости ломит и простреливает спину и поясницу.

Утром, поставив телефон на стул рядом с нашей кроватью, наполнив термос чаем, муж и мои родители ушли на работу. Мама поставила рядом с телефоном будильник, чтобы я могла отмечать, через какой промежуток времени мне будет «стрелять» в поясницу.

– Как только будет стрелять чаще, чем через полчаса, звони мне сразу! – сказала мама.

– И мне, – сказал муж, целуя меня перед уходом на работу.

Ни я сама, ни мои родные, ни разу не произнесли слова «роды».

Я была рада тому, что все ушли. Не терплю, когда меня жалеют… Сразу хочется плакать и просить варенья и новых игрушек, как в детстве, когда больному ребенку родители не отказывают ни в чем.

Да уж, вчера выдался у меня денек. Хоть роман пиши с прологом и эпилогом.

Метро «выплюнуло» меня на Кировской…

Дышать было нечем. Я вытащила из сумки журнал, который брала с собой, чтобы почитать в дороге, и стала обмахиваться им, как веером.

Мне нельзя было волноваться, но я была такая злая, что запросто могла укусить любого прохожего. И не без причины…

Перейдя с Калининской на Библиотеку, я простояла четыре остановки, чуть не задевая своим пузом молодого мужчину, который «уснул», как только я вошла в вагон. Кто-то читал, кто-то копался в сумке. Меня «не видел» никто из пассажиров.

В моем кармане «беременского» платья лежала обменная карта, так, на всякий случай. А вдруг что…Я должна быть при документах, как сказала мама.

В карте черным по белому было написано, что рожать мне через 6 дней, 7 июня.

А сегодня 1-ое число. День защиты детей называется.

Только вот я стою, и пузо мое болтается в такт движения поезда, прямо перед носами сидящих пассажиров. Веселуха. Ха-ха-ха…

Я приехала на Кировскую в ЦСУ к рецензенту, чтобы забрать свой диплом. Через несколько дней у меня защита, госэкзамен по политэкономии и по сказкам тетушки КПСС. Надо успеть до седьмого.

На лавочке у ЦСУ я отдышалась и пошла в проходную, звонить рецензенту.

Но рецензента на месте не было, хотя еще вчера мы договорились с ним по телефону, что я подъеду к 10-ти утра.

Он появился часам к 12-ти и бодро посоветовал мне взять пропуск и подниматься к нему на четвертый этаж.

Это было круто! А ведь он видел меня с моим «пузом на носу». Мужлан!

Кто бывал в ЦСУ, тот знает, что там лифты-паттерносы, а вместо лестниц – пандусы.

Полный улет для женщины на сносях… Я взорвалась от злости и обиды, даже слезы выступили.

– Ага, – злобно сказала я в трубку, – если вы спустите мне люльку из вашего окна, я поднимусь.

И рецензент понял, что спорить со мной бесполезно. Укушу, и надо будет делать уколы.

Сорок штук. По одному в неделю.

Получив свой диплом с отличной рецензией, я пошла к метро. Слава Богу, на обратном пути в вагоне были места. Но когда я вышла у себя на Молодежной и направилась к дому, то мне показалось, что я скребу своим опустившимся пузом по асфальту.

Ночью, часа в три, я проснулась оттого, что мне прострелило поясницу. Я разбудила мужа.

– Леш! А, Леш, ну, не спи! Мне страшно!

– А, зайчик? Ну, счас пройдет, – он обнял меня и мгновенно уснул.

Мне было больно. И страшно. И обидно. Ужасссно!

Я лежала на полубоку, подложив под живот любимую папину подушку-думочку, и тихонько поскуливала. Сон пропал. Все мои мысли сосредоточились на точке, откуда пришла боль.

– Может быть, уже? – опять толкнула я мужа в бок.

– Ну и, слава Богу!

– Как ты можешь так спокойно говорить!

– Счас пройдет, лапуль.

И он… опять уснул. И даже похрапывал иногда. А я зловредно толкала его локтем в бок. Беременные женщины все такие нервные и ранимые. И обидчивые. Им слова лишнего не скажи. Или наоборот, не молчи и не спи, когда такие страсти. Вредные, короче.

Уходя на работу и целуя меня, он сказал: «Ну, лапуль, не плакай. Может, еще само рассосется!»

Он еще и подшучивает надо мной. Я запустила в него тапком.

Но это была лишь присказка.

Устав бояться и думать о том, что меня ожидает в ближайшие часы, я задремала над этой противной политэкономией.

В половине второго дня, после значительного перерывала, мне так долбануло в поясницу, что я подскочила и ойкнула. Прошло минут пятнадцать, и прострел повторился с новой силой.

Я посмотрела на часы и поняла, что наступило время « Ч», и уже пора бояться и можно верещать. Но в квартире я была одна.

Для кого я буду верещать? Надо звонить маме.

Но в этот момент я услышала, что хлопнула входная дверь. В комнату заглянула… мама.

– Знаешь, – сказала она, – я не смогла сидеть на работе, все из рук валится. Леше я позвонила, чтоб не дергался. От мужчин в таких делах одна суета. К тому же они заправские трусы.

– Это точно, – сказала я и, вздохнув, заскулила, вспомнив ночной Лешкин храп, – ой-ой-ой… Бедняжечка я!

– Ну, вот те, здрасте, – сказала мама, – с таким пузом два зуба удаляла, не пискнула, а сейчас ныть принялась.

Я отвернулась к стене и уткнулась в подушку. Мне было страшно. И я прекрасно понимала, что предстоящих событий, боли и слез мне не избежать. Хоть режьте меня, но придется терпеть и рожать. Рожать самой. Показаний для кесарева сечения у меня не было.

А мама болтала по телефону со своей подругой Ниной с работы. Вроде и не рожала меня. Откуда же я тогда взялась? Теперь-то я уж точно знаю, что не аисты младенцев приносят, и не в капусте дети водятся. А в таких вот пузах необъятных.

– Нин, у нее схватки через полчаса, – говорила мама в трубку, – ты думаешь, пора скорую вызывать? Ну, ладно, я вызываю, только ты ко мне приходи. Прямо сейчас и приходи!

Мама набрала телефон скорой для рожениц.

– Примите, пожалуйста, вызов! Роды первые, – она назвала адрес, мою фамилию и срок беременности.

Дама на другом конце провода, очевидно, что-то очень интересное ответила моей маме, потому что глаза у нее округлились и брови уехали высоко на лоб под волнистую от химии челку.

– Что значит, машина придет через час или два? А если моя дочь начнет рожать дома?