Эдуард Юрченко - Сказка для взрослых

– Ну, это понятно… Как ты убедил кабанов мне помочь?

– А кто сказал, что я просил их тебе помогать…

– А как же? – кабан впадал в ступор от закипания мозгов.

– Заступаться за тебя никто бы не стал, это и слону понятно, но, тем не менее, подговоренные мною кабаны помогли нам, сами того не ведая.

– Как это? Как? – из ушей хрюкающего создания разве что дым не валил. – Объяснишь ты наконец, мяукающая дрянь, или так и будешь издеваться надо мной?! Я ведь и долбануть могу… Сильно… – потом, подумав немного, добавил: – По-дружески.

– Объясню, объясню, – со снисходительной улыбкой произнес кот, отскочив от замахнувшегося друга. – Я сказал кабанам, что волки с быками решили порвать всех кабанов, чтобы едоков в лесу поменьше стало, для чего разделились группами по четыре-пять особей и рыскают по лесу в поисках жертв.

– Бред какой-то, – разочарованно сказал кабан, – я бы не поверил в эту чушь. Мало ли чего прибалдевшая от меда кошатина может выдумать.

– Правильно говоришь, все-таки я на тебя положительно влияю. В твоих рассуждениях уже присутствует логика. Кабаны мне и не поверили.

– Тогда как? – раскрыл пасть от глубочайшего интеллектуального нокаута кабан.

– Не успел я покинуть место лежки кабанов, как вдруг произошло нечто «непредвиденное»: над головами кабаньего стада пролетело по очереди несколько сорок, стрекоча во все горло о беспрецедентном геноциде кабанов со стороны быков с волками, и что уже пол-леса залито кровью невинных зверушек. По стаду прошел ропот, кабаны стали вслух обсуждать полученную из разных источников информацию, у идеи геноцида тут же появилось пару авторитетных идеологов, а когда умело подброшенный бред стал превалировать над здравым смыслом, я что есть мочи заорал из кустов: «Наших бьют» – и указал направление движения уже хорошо раззадоренному стаду. Выскочив же на поляну, кабаны не стали разбираться, кого, собственно, бьют – им было достаточно того, что четыре волка нападают на окровавленного соплеменника. В результате кабаны спасли тебя, а я в очередной раз утер нос старому интригану. Правда, когда обман вскрылся, нас с сороками еще недели две пытались изловить и быки, и волки, и кабаны. Сорокам-то хорошо, уселись себе на дереве повыше, и дальше трещат, а я реально две недели по камышам да болотам петлял…

Друзья засмеялись, кот по-дружески ударил лапой кабана, кабан долбанул кота, и веселая парочка, обнявшись, двинулись дальше, мурлыча и нахрюкивая какую-то любимую песню.

Тем временем звереныши, потерявшиеся после событий второго дня последнего месяца лета, нашли друг друга на лежке кабанов. Клыкастый предводитель распорядился – и чужеземной животине был оказан сказочный прием, хотя ничего сказочного в нем, честно говоря, не было: так, обогрели да накормили зверушек. А сказочным я его назвал исключительно потому, что происходило-то все в сказке.

Зверьки долго наперебой рассказывали друг другу об увиденном и пережитом. Старый кабан слушал этот щенячий писк с присущим его возрасту снисхождением. В какой-то момент грозный воин ощутил теплоту и расположение к этим маленьким представителям лесной фауны, еще не испорченным прозой звериной жизни, кознями хитроделанных да алчностью окружающего их сообщества. Он вдруг вспомнил себя в таком возрасте, рассказы старых кабанов, как хулиганил с товарищами, как доставалось от старших и как было фиолетово – сколько какая скотина шишек имеет. Шакаленок, увидев проснувшегося кабана, начал метаться между друзьями и старым воином. В конце концов зверьки переместились к лежке кабаньего предводителя и обступили его плотным кольцом. Его новый друг взахлеб рассказывал своим друзьям о подвигах старого кабана, о том, как он единолично утер мокрые носы трем легавым псам, о том, как заступался за него в срамной яме, ну и о том, каким удивительным образом сидельцам удалось избежать наказания и встречи с мерзкой козлиной мордой.

С к а з о ч н и к: Кабаны на нюх не переносили козлов, «отправляющих правосудие». Козлы же, в свою очередь, отвечали клыкастым взаимностью и при первой возможности накручивали хулиганам на полную катушку. Старый шакал оберегал блеющих от посягательств кабаньего племени, объявляя вне закона любого, разинувшего пасть в сторону бородатых. Козлиные морды, ощущающие опасность, нависавшую над их лукавыми рогатыми бошками, старались не покидать центральной опушки леса ни под каким предлогом, но безнаказанность, обеспеченная властью на описываемых территориях и полная потеря бдительности нет-нет да и делали блеющих жертвами обозленного зверья. Рогатые либо просто исчезали и их более никто не видел, либо, будучи изрядно подранными, всю оставшуюся звериную жизнь проводили в страхе, побаиваясь всех и вся. Такая, видать, была их козлиная доля: порешал что-то по беспределу – ну, так, как шакалам выгодно – возмущенное зверье разорвало, а сделал супротив шакальей воли – вообще кирдык, толстоносые тут же устроят показательный процесс над изгоем… Да уж, как говорится в мире людей, тяжело сидеть одним попом на двух пеньках. Думаю, порядка в человеческом обществе могло быть больше, если бы за беспредел, связанный с использованием закона, с козлов, то есть с людей в мантиях, спрашивали бы не по закону, а придушив какое-то количество двуличных. Глядишь, остальным бы неповадно было… Что-то я теряться начал: где тут сказка, а где – выдумка. Ладно, ну их, этих козлов в мантиях… Или нет: ну их, этих людей козлиной наружности… Или – козлов в человеческом обличье… Вернее, я хотел сказать, ну их, этих козлов и людей в мантиях. Кажись, опять что-то напутал. Надо было все-таки на певца учиться! Поешь себе по написанном – и никакой тебе самодеятельности, а тут – того и гляди, кто-то разобидится да подзатыльников навешает.

– … А дядя кабан как даст одному псу!.. – повествовал, жестикулируя шакаленок. – Потом второму, третьему, четвёртому!..

– Ты же говорил, что псов всего трое было, – вставил жеребенок.

– Да? – переспросил рассказчик у слушающего общества.

Зверьки закивали.

– Значит, это, наверное, первая псина за добавкой вернулась, – ответил шакаленок и все, включая старого кабана, весело заржали, затявкали и замяукали.

В какой-то момент инициатива ведения диалога плавно перешла к окончательно проснувшемуся кабану – и зверьки, развесив уши, слушали боевые истории старого воина. Они преданно смотрели в глаза хрюкающего создания, прижимались друг к другу, когда было страшно, и неподдельно радовались в момент очередного хеппи-энда. Мозги маленьких существ звериного мира рисовали замысловатые картины услышанных историй, гипертрофировали их и менял местами главных героев, в зависимости от ситуации, отчего рассказы наполнялись хорошей порцией щенячьего романтизма. Кабан, не будучи знатным рассказчиком, тем не менее, настолько вжился в роль, что уже то ходил, то прыгал, то ползал по поляне, изображая ту или другую сцену очередной истории. Звери, всецело поглощенные столь увлекательным действом, не заметили, как на поляне нарисовались кабан с котом. Парочка вразвалочку подошла к компании и уселась среди зрителей. И если кот особо не прислушивался к повествователю, прокручивая в башке будущий диалог со зверенышами, то его друг всецело окунулся в пучину событий, нарисованных рассказчиком. Он реагировал на каждый поворот событий точно так же, как маленькие представители лесного мира: охал, ахал, прижимался к сидящему рядом и громко радовался, весело хрюкая и вскакивая. Иногда, когда история была ему знакома, кабан поддакивал и вставлял, обращаясь к сидящим рядом зверькам: «Точно, точно, так и было, я сам там был… Ух мы им тогда!». И долго бы еще продолжалось представление, если бы кабан-рассказчик не заметил среди зверенышей кота и его компаньона: