Татьяна Русуберг - Мир в хорошие руки

– Так, – сочувственно подвела итог девушка-пилот. – А имя у тебя есть?

Я кивнул и пролепетал языком-тряпкой:

– Лиан.

– Это что еще за имя такое? – вздернула брови под буденовку летчица.

В этот момент я сообразил, что хоть и понимаю без труда мою собеседницу, говорит она вовсе не по-русски, и слово «лиан» на ее языке обозначает «легкий». М-дя, в этом мире мое несчастное имя имело не больше смысла, чем в родной стране.

– А я, как ежик, – решил я отшутиться, – сильный, но легкий.

– Какой еще ежик? – подозрительно выпятила нижнюю губу девица.

Я понял, что сморозил глупость. Кто знает, водятся ли вообще ежики в… Дарро?

– Да из анекдота, – я потупил взор. Как ни странно, это прокатило.

– А-а, – протянула моя спасительница. – Этого я еще не слышала. Ладно, по пути расскажешь.

Девушка развернулась на каблуках и промаршировала к торчащему из «асфальта» секачу. Крестовидная гарда была шириной с ее плечи и высилась на уровне груди. Не смущаясь этим фактом, летчица поплевала на перчатки и ухватилась за витую рукоять. Видно было, как напряглись мышцы под плотно сидящей курткой. Секач не двинулся с места.

– Ну, что стоишь? Помоги! – крикнула девчонка через плечо. Мне совсем не улыбалось изображать короля Артура. К тому же ради этого пришлось бы выпустить волчок, хотя он и так, в общем-то, мало что прикрывал. Я сделал несколько робких шажков в сторону летчицы:

– Я соврал, что я сильный. Я только легкий.

Девушка фыркнула:

– Хочешь тут остаться и подождать своего приятеля-каннама?

Я уже привычно помотал головой.

– Тогда помогай! – рявкнула она и снова ухватилась за рукоять.

Подойдя ближе, я увидел, что гладкое, как зеркало, лезвие застряло – глубоко и прочно – в одной из покрывающих «асфальт» трещин. Перспектива возвращения каннама, причем с возможным подкреплением, заронила в душу семя беспокойства. Я напряг мозги.

– Слушай, если тебе так нужна эта штука, почему бы ее драконом не вытащить?

– Каким… ф-ф-х… драконом? – пропыхтела летчица, упершись плечом в рукоять снизу и используя свой вес, как домкрат. Получалось у нее не очень.

– Вот этим, – ткнул я в «стрекозла» подбородком.

Ноги у девчонки вдруг подкосились, и она рухнула на землю, захлебываясь смехом. Не видя особой причины для веселья, я стоял, тоскливо переминаясь с ноги на ногу. Отсмеявшись, девица уставилась на меня снизу вверх, как на курицу, снесшую страусиное яйцо:

– Ну ты даешь! Дракон! Это же Су-13. Ты с какой грани Запада?

На мой взгляд, летающее средство было меньше всего похоже на Су, под каким бы номером оно ни значилось. Я открыл было рот, чтобы объяснить, что к Западу не имею никакого отношения, но водительница «стрекозла» решительно вскочила на ноги:

– Впрочем, в твоей идее что-то есть!

Махнув мне рукой, она направилась к Су-13, по-военному печатая шаг. Я поплелся следом. По сравнению с залитым ярким солнцем «космодромом», в кабине царил отрадный для глаз полумрак. Едва шагнув через порог, я наткнулся на уставленный мне в грудь палец:

– Куда?! А ноги вытирать?!

Я глянул вниз и, к полному своему изумлению, обнаружил мохнатый коврик, на котором вязью было выведено «Добро пожаловать!». Я кое-как зашаркал по этому рукоделию распухшими подошвами, а моя провожатая исчезла в низкой дверке, вырезанной в задней стенке кабины. Оттуда донеслись звуки лихорадочной возни, что-то бухнуло на пол, металлически забрякало и покатилось, из-за двери ушибленно ойкнуло. Наконец, дверка снова открылась. Оттуда высунулась голова в буденовке набекрень и раздраженно рявкнула:

– Вяжи веревку!

Моток этой самой веревки шмякнулся у моих ног. Голова снова исчезла в недрах Су-13. Я не спешил следовать приказу.

– Слушай, э-э… А штанов там у тебя, случайно, нет?

За дверкой сердито завозилось, фыркнуло:

– Штаны ему, видали! А ключей от зажигания не надо?

– Не надо ключей, – поразмыслив, честно сказал я. Единственное, что я умел водить, был велосипед с ржавой цепью. – Мне бы штаны… Ну, или шорты хотя бы.

В недрах «стрекозла» снова бухнуло и чертыхнулось. Дверка отлетела в сторону, скрипнув в петлях, из нее высунулась рука в перчатке, сжимавшая что-то, похожее на мятый флаг. Я не среагировал. За створкой раздалось нетерпеливое пыхтение, длань потрясла «флагом», который, по-видимому, предназначался мне. Я принял подарок, расправив его перед собой. Это действительно оказались шорты. Фасон – пифагоровы штаны. Цвет – ярко-алый. По краю штанин – желтая бахрома. Больше всего это напоминало перешитое в труселя знамя пролетариата.

– Спасибо, – ядовито пробормотал я и принялся натягивать изделие местного Версаче. Сказать, что оно было мне велико в талии, значило нагло преуменьшить. Я мог бы устроить заплыв от одного бокового кармана до другого. Посмотрел на кумач, на веревку, и тут меня озарило. Подхватив моток одной рукой, а пояс шортов – другой, я направился к секачу. Волчок запихал в карман.

Сначала я обвязался сам, надежно прихватив штаны у талии и обрезав веревку до нужной длины о зеркальное лезвие. Потом наступила очередь гигантской гарды. Я любовался делом рук своих, когда до меня донесся нетерпеливый окрик:

– Ну, что ты там возишься?! – летчица свисала головой вниз из люка в пузе «стрекозла». Шлем стойко держался на опрокинутой макушке. – Конец давай!

Я поспешил обратно и сунул веревку в протянутую руку. Девица тут же исчезла в глубинах аппарата. Немного постояв в ожидании новых указаний, которых не последовало, я снова полез по трапу.

Иновселенянка уже сидела в кресле пилота. Я потоптался ногами по коврику, за что удостоился первого одобрительного взгляда.

– А тебе идет! – кивнула она на мою обновку. Самое ужасное, что, кажется, девчонка действительно так думала!

Я пробормотал что-то невнятное, а ценительница моды уже дергала какой-то рычаг на приборной панели. Меня пихнуло в спину так, что я чуть не сунулся носом в эту самую панель. Трап втянулся внутрь. Дракон захлопнул пасть. Летчица ткнула в кресло второго пилота рядом с собой:

– У «сушки» жесткий взлет.

Я не стал ожидать еще одного приглашения и плюхнулся на потертое сиденье. Хорошо снова почувствовать себя человеком.

– А как тебя зовут? – осмелился я спросить наконец.

– Машура, – неожиданно сверкнула улыбкой летчица и надавила что-то на приборной доске. Если мое приземление в этом мире я не назвал бы мягким, то что сказать о взлете! Настрадавшееся тело тряхнуло и вжало в кресло десятью жэ. Тряска продолжалась, и я бы точно полетел на пол, если бы не размазавшая меня по спинке сиденья сила.

– Ты забыл пристегнуть ремни, – прощебетала Машура и дернула за рычаг в потолке. Меня швырнуло вперед – ощущение было такое, будто с меня встал слон. Точнее, его жэ… Рука летчицы поймала мое плечо прежде, чем я снова расквасил нос. Второй рукой она отчаянно дергала за всевозможные штукенции, украшавшие панель управления. «Стрекозел» не слушался, дрожал и заваливался то вправо, то влево. Я понял, что веревка размоталась до упора, и Су-13 сидит на «попугаевом» секаче, как на якоре. К картине должен был прилагаться натужный вой двигателей, но его-то я как раз и не слышал. Напряженную тишину в кабине нарушали только пощелкивание переключаемых рычажков и шорох стрекозиных крыльев за бортом. «На чем же эта “сушка” летает? – мелькнуло у меня. – На атомной энергии?»