Олег Гладов - Гипно Некро Спам

Мирослав Мотузный заворожено смотрит на себя, опухшего и больного.

– Нет, – говорит он, – не отдам.

И не отдаёт.

Вылечившийся душой, переставший пить, похудевший и посвежевший Мирослав Мотузный, идущий пять лет спустя со своей второй и Любимой женой Мариной в кино, завершают эту главу.

Сентябрь.

Закат.

Стеклянная крыша одного из самых высоких зданий в Европе. Очень тепло: некоторые полутораметровые прозрачные сегменты, из которых состоит эта крыша, приподняты. Этакие приоткрытые гигантские форточки, в которых отражаются несколько полутораметровых квадратов глубоко голубого неба.

Если влезть по пожарной лестнице наверх, к тарелкам спутниковых антенн, то станет понятно, что поверхность крыши не так уж идеально прозрачна, как кажется снизу. С точки, находящейся на пятнадцать метров ниже, стеклянная крыша выглядит кристально чистой.

Здесь, в большом полутёмном и гулком помещении, похожем размерами на университетский спортзал олимпийского класса, начинается последняя глава. Тихо гудят в одном из углов автоматы по продаже сладкой газировки и рака лёгких. Мигают какими-то очередными своими слоганами. Слоган газировки как всегда ни о чём. Рака лёгких – о сигаретах. Рядом с ними молчит древний, давно сломавшийся автомат по продаже эспрессо.

Изредка еле слышно жужжит цифровым своим зумом камера Службы Безопасности здания. Охранник, сидящий перед стеной чёрно-белых мерцающих мониторов, видит светящееся квадратное пятно посреди гигантского офиса @chtung (!) РОССИЯ.

Еле заметно покачиваются от сквозняка огромные буквы @chtung (!) из толстого пенопласта, подвешенные на невидимой прочной леске. Пенопласт пожелтел понизу от никотинового дыма, а сверху посерел от слоя пыли.

Охранник видит, что в прозрачном кабинете из толстого стекла кто-то находится. Но кто именно не разобрать. Возможности камеры не позволяют. А может, правда то, что говорят. Что стекло, из которого сделан кабинет @chtung (!) Редактора, доступен только невооружённому живому глазу. Вооружённому глазу ничего не углядеть во внутренностях Куба. Неясно даже, сколько человек сейчас там. Видно, что кто-то есть. Но сколько? Не разобрать. Единственный способ – это подняться в лифте на последний этаж и посмотреть самому.

Охранник новенький и молодой. Месяц как из армии. Назад, в Челябинск, не хочет. Там он будет отбирать мобилы у малолеток и бухать. Здесь нужно сидеть перед мониторами, пить дорогой растворимый кофе, запомнить и выполнять одно правило: ни в коем случае, никогда не подниматься на Последний Этаж. Эта территория неприкасаема. Никто толком не знает как, но Главный Редактор @chtung (!) РОССИЯ с помощью анонимного юриста смог оформить и оплатить Полное Владение Территорией. Срок: средняя продолжительность человеческой жизни умноженная на два.

Охранник новенький. О многом он пока только слышал, но кое-что уже и видел. С Aдольфом Кейлем он поздороваться не решился ещё ни разу.

Каждое утро у главного входа Ади Кейль появляется из большого черного автомобиля и один из швейцаров отгоняет машину на подземную стоянку. Говорят, что каждый такой раз швейцар получает чаевыми золотую монету с большой цифрой «0» на обеих сторонах. Вместо орла и решки. Швейцары раз в сутки – как раз на закате – тянут жребий. Вытянувший из шапки бумажку с карандашным «0» внутри утром принимает из рук Ади ключи от черного большого aвто. И отгоняет машину на подземную стоянку.

Итак, Ади Кейль каждое утро появляется из автомобиля и входит в открытые настежь высокие стеклянные двери главного подъезда.

Новенький охранник смотрит на него, открыв рот.

Ади Кейль входит в здание.

Толстенные электронные ворота из сапфирового стекла смыкаются за его спиной.

Ади движется к прозрачным капсулам лифтов.

Он в чёрном сюртуке, чёрных галифе и чёрных хромовых сапогах по колено. Он никогда не снимает на людях чёрный рогатый мотоциклетный шлем вермахта и чёрную марлевую повязку. Похожий одновременно на Дарта Вейдера и Майкла Джексона, он сидит в своём Кубе сутками. Когда не посмотри, он там. С прижатым к уху большим, старым спутниковым телефоном. Поцарапанный пластиковый кирпич с кривой толстой антенной и стёршимися цифрами на клавишах.

Охранник видит, что в прозрачном кабинете кто-то есть. Кто именно – не разобрать. Возможности камеры не позволяют.

Но мы не через камеру смотрим на происходящее. Мы видим Ади Куб с расстояния пяти метров. Этого вполне достаточно, чтобы рассмотреть: он весь покрыт мелкими чёрными письменами. Неизвестными знаками неузнаваемого алфавита.

– Сие защита от демонов и одержимых бесами, – отвечает Ади обычно всем интересующимся. И далее эту тему развивать отказывается.

Если кто-то уж совсем тупой спрашивает о крошечных значках дважды, то в ответ слышит примерно следующее:

– Ты запрограммирован на неудачу. Ты почему-то позволяешь Кому-то указывать Тебе, как Тебе же строить пирамиду своей собственной эволюции от «Нуля» К.

В третий раз о мелких письменах на толстых прозрачных стенах обычно уже не переспрашивают.

В Ади Кубе сейчас находится сам Ади. Он сидит в своём кресле. Напротив – через стол – FF.

FF в выгоревшем жилете цвета хаки поверх чёрной футболки. Ади в чёрном плаще с наглухо застёгнутым под горло воротником. Сейчас, когда Ади сидит, тончайшая кожа, из которой сделан плащ, касается пола. Марлевая повязка болтается на шее. Шлем – на голове.

На столе стоит пятилитровая бутылка Джека Дэниелса. Ади и FF пьют с полудня.

– Она из этого сделала шоу, – говорит FF,– хотела умереть красиво. И чтоб я её красиво сфото, мля, графировал и включил в «Невесты Смерти 2». Но она же сначала неделю рассказывала мне, какой я охерительный, потом неделю у нас был бешеный секс, а потом вываливает это всё. Этих своих тараканов размером с ладошку… Я морожусь от неё плотно – она меня находит. Я сваливаю в Москву – она меня опять находит. Я ей говорю, что у меня и в мыслях не было… Что «Невесты 2» я даже во сне не мог запланировать. «Нет! – говорю. – И всё!». Ну она губы надула, вены порезала и свалила… А я её люблю получается…

– Хе-хе, – говорит Ади.

Они выпивают. Оба уже допились до состояния, когда даже стакан вискаря залпом особой погоды не сделает. Состояние экипажа – ослепительная красота.

– Это ты мучаешься… – говорит Ади. – Смотришь на её улыбку, милые ямочки на щеках, трогательный локон, ну, мля, или чё там у неё?.. Гладкие девичьи колени, сладкие девичьи поцелуи… Вот это всё, знаешь, где на самом деле?

FF отрицательно покачал головой. Ади протянул правую руку через стол и постучал его по левому виску:

– Вот здесь всё… Это у тебя, болвана пятидесятилетнего, в голове… Вся эта пижня… Эти мотыги с пятнадцати лет чпокаются направо и налево. Каждую вторую отодрали за лифтом на её же лестничной площадке. И ей это пох абсолютно. Для неё это, как жвачку в ларьке купить. Она просто представляет себе, что её трахает какой-нибудь Тимберлейк или Бред Питт – и всё ништ… У них у каждой гондоны в сумке. Они каждое утро новую пачку берут в ларьке у метро. Как сигареты, мля… А ты – ЛЮБЛЮ…