Вячеслав Ландышев - Есть только миг

Помощница доктора, полная женщина средних лет быстрым шагом пошла к выходу. Бурашев проводил ее поворотом головы и встретился с большими от ужаса глазами Кати. Она стояла в коридоре бледная от увиденного и сгорбленная, будто сверху на нее давила тяжеленная ноша. Плечи ее опустились. Правой рукой она облокотилась о стену, а левой прикрыла рот, будто боялась закричать. Катя не отрываясь смотрела на кровать, и с каждой секундой становилась все бледнее и бледнее. Она представила, как сама могла оказаться на месте этой несчастной девушки.

Вопрос Бурашева привел Катю в чувство:

– Катя, ты нормально?

– Да. А что с тобой? – она увидела, что парень стоит в наручниках.

– У меня тоже все хорошо, – устало улыбнулся он лишь кончиками губ.

– Вы знаете этого мужчину? – спросил Катю сержант милиции, который арестовывал Бурашева.

– Да, это мой парень, – вяло кивнула Катя, – Это он мне позвонил и сказал вызвать милицию.

Сержант тут же подошел к Бурашеву и снял с него наручники.

– А что это у тебя? – испуганно спросила Катя, глядя на джинсы Александра, – Это твоя кровь?

Саша посмотрел на бедро. Взволнованно и быстро провел пальцем по красному пятну на джинсах.

– Нет, не беспокойся. Это помидоры. Я поскользнулся и упал на лестничной площадке.

– Ты не ранен, Сашенька?

– Нет-нет. Не волнуйся. Всё хорошо, – он подошел к ней, несмело обнял, почувствовал, что она вся трясется.

Вскоре вернулась запыхавшаяся женщина в белом халате. С ней пришел шофер скорой помощи с носилками и вместе с доктором они быстро унесли пострадавшую девушку вниз.

Затем был короткий разговор с милиционером, который попросил Бурашева и Катю никуда не уезжать из города и на следующее утро прийти к ним в отделение. Александр пообещал явиться в милицию и поспешил увести свою девушку из грязной квартиры, от неприятного мира, от зла и насилия.

Домой они добирались пешком, большую часть пути молчали и смотрели себе под ноги, о чем-то думая. Катя казалась подавленной и отвечала на редкие вопросы Саши очень коротко и без интереса. На ее лице то проглядывались эмоции сострадания и жалости, то страха и ужаса, то грусти и печали.

Бурашев также был не в лучшей своей форме. Он сильно устал от нервного и физического напряжения последних дней. Голова раскалывалась от тупой боли в висках и отказывалась думать. Сознание затуманилось, а душой овладела пустота. И сильно хотелось помыться, сесть в мягкое кресло и выпить коньяка.

Дома ничего не изменилось в поведении молодых людей. Пока Бурашев лежал в горячей ванне, Катя разогрела борщ, нарезала бутерброды и села на кухне у окна, безучастно и печально смотря на улицу.

Саша побыл в Кирове еще два дня, подождал пока Катя придет немного в себя. На третьи сутки исполнил желание девушки – посадил в рейсовый автобус, который направлялся в деревню, где жили её родители. А сам, поведав Ивану все события последних дней, на следующее утро уехал поездом в Москву, а оттуда, вечером вылетел в Самару.

На следующей неделе Бурашев целиком ушел в работу, но часто вспоминал Катю и кировские перипетии.

«Как же все хрупко в этом мире», – рассуждал Александр вечерами, гуляя вдоль великой и неспешной Волги, – «Думаем об астероидах и галактиках, а рядом, в мирное время, в любой момент можем подвергнуться нападению от человека. Ведь никто и предположить не мог, что на нашем пути встретятся такие подонки. И внешне они выглядели вполне нормально, не психи, не калеки. Адекватно себя вели в городе, ездили вместе с другими в автобусах, стояли в очереди за хлебом, мясом или молоком. Гуляли в парке, где много детей. Люди, как люди. Человек, как человек. А в душе у него – полное дерьмо. Правильнее даже будет сказать, что у таких ублюдков совсем нет души – пустое место. А сколько злости, бессердечности, зверства – уму не поддается. И почему это именно с нами случилось? Хорошо еще, что все так закончилось. А если бы они Катю похитили и в квартире неделями держали? Ужас! Я даже это себе представлять не хочу!» – Александр передернулся, – «Тогда я грех на душу непременно бы взял. Поубивал бы всех. И так сам себе удивляюсь, что бил их ногами и дубасил кулаком по лицу. Более того, получал от этого удовольствие. Да, да, получал от этого удовольствие. И это кто их так кровожадно избивал? Я?! А ведь я интеллигентный человек, который кошки или собаки не обидит. Да что там, кошки или собаки, мне таракана жалко ногой раздавить. Насекомое ведь тоже Божья тварь. А здесь я готов был убить человека! И не просто убить. А убивать медленно и с наслаждением. Вот, блин, никогда бы не подумал, что могу быть таким жестоким».

Бурашев часто звонил летом Кате из Самары, но девушка всё также оставалась холодна в общении, ничем не интересовалась, ни о чем не спрашивала, коротко и без интереса отвечала на вопросы Саши.

«Не надо. Я не хочу. Меня трясет от мужчин. Мне все равно. Я хочу только учиться и больше ничего. Мне пока не нужны никакие отношения», – это были самые распространенные реплики Кати на предложения Бурашева встретиться в Кирове, Москве или Самаре.

Телефонные разговоры не клеились, и Александр все реже и реже стал звонить в Киров, избегая отрицательных эмоций, набегающих в конце каждой беседы после безучастных или недовольных ответов девушки. Но Бурашев еще надеялся на исправление ситуации, поэтому связи с Катей не рвал, а ограничил лишь телефонные разговоры и почти всецело перешел на общение с ней по электронной почте или смс. Однако и в этом случае, ответы девушки были редки и безрадостны, а вскоре совсем перестали приходить. Постепенно Александру надоело стучаться в закрытые ворота, и в конце лета он оставил попытки вернуть прежнюю теплоту отношений.

В начале осени Бурашев перебрался из Самары в Москву. Он давно мечтал стать трейдером и торговать на фондовой бирже без посредников-брокеров, в связи с чем решил поработать какое-то время в Москве – финансовом центре России, где находится 60–80 процентов всех денег страны. А заодно, поучиться на специализированных курсах, поговорить с участниками торгов межбанковской валютной биржи и почувствовать суетливый ритм мегаполиса.

Александр старался все время думать о работе и гнал мысли о Кате. Поэтому долго ей не звонил. Слишком болезненно реагировало сердце на воспоминания. Лишь, когда он встречался с Иваном, и они, в который раз делились впечатлениями о чудесных днях, проведенных в Вятской губернии, в груди Саши начинало щемить, и ему хотелось тотчас звонить в Киров. Однако он себя сдерживал, полагая, что все разговоры уже бесполезны, и они только сковырнут сердечную занозу.