Николай Семченко - Соглядатай, или Красный таракан

(Если смутно на душе, съешь пирожное безе! Рецепт хорош, но не звенит в кармане грош… Да, черт побери, в этом-то всё дело: гроши не звякают, зато лежит сотенная бумажка, которую мне не хочется разменивать. Я заметил: стоит это сделать, как более мелкие купюры начинают испаряться из кармана, и ведь вроде бы ничего существенного не покупаешь, всё больше по мелочам, а денежки – тю-тю. У меня кончаются краски, и черная тушь нужна, и бумага для акварели… Нет, не пойду я ни в какое кафе!)

Через пролом в стене я попал в крохотный скверик, посередине которого красовалась клумба петуний и ещё не распустившихся астр. В её центре торчал шест с прибитым к нему указателем: «Дискотека „Великан“– прямо, 3 метра! Начинай шевелить ножками уже сейчас!».

Асфальт вокруг клумбы подметали дворники – дед да бабка.

– Вот, глянь-ка, Шура! Почти целый пирожок валяется… А тут что? Кажется, пакетик арахиса. Нет, ты погляди: чуть надорван, орешки – один к одному, целехонькие! Ну, что за молодёжь? Кусь-брось! Ничего не ценят. Всё им даром достаётся…

Маленький, пухлый старичок в блеклом синем плаще, подпоясанный желтым шнуром с разлохматившейся кисеей, возмущено тряс над головой своей добычей. В его ногах валялась метла, чуть поодаль стояло высокое цинковое ведро, куда он собирал мусор.

– А им что, молодым-то? – лениво откликнулась такая же маленькая и пухленькая бабулька. – Это мы в молодости каждую копейку считали. А они нонча к дурным деньгам приучены. Думаешь, кто сюда, в эту «Великану», ходит? Бедный человек, поди, дома сидит, телевизор глядит. Ежели он у него есть. А сюда прут те, кто на рынках торгует да народ всяко-разно облапошивает…

– Нет, Шура, тут и студентов полным полно, – возразил дед. – Сам слышал, как они между собой переговариваются, кто где учится… У них-то деньги откуда? Наверно, родители богатые. Если в сытости и довольстве растут, то им пирожок – не пирожок, хлеб – не хлеб…

– Ну да! Они тока за вход выкладывают сотенную, не меньше, – кивнула бабулька и поправила платок, сползший на глаза. – Они и сигареты, глянь, до половины выкуривают, остальное бросают…

– Ты их в пакетик собирай, – напомнил старик. – Я табак из них вытрясу, на «козьи ножки» пойдёт.

– А это что? – бабулька подняла пестрый пакетик, поднесла к глазам и, поскольку предмет оказался ей хорошо знакомым, с негодованием бросила его в ведро:

– Тьфу, дьяволы! Без энтих резинок, кажись, ни одна дискотека ещё не проходила. Прямо целыми пачками закупают! И все, глянь-ка, пустые…

– А ты что, хотела цельный презерватив найти? – тоненько хихикнул дед. – На что он тебе, старая? И в молодости без них обходились, а теперь и вовсе без надобности…

– Тьфу на тебя! – старуха сердито замахала метлой, наступая на деда. – Каким был бесстыдником, таким и остался…

Я подумал о том, что эта пара пожилых людей, убирая мусор после чужого праздника, даже не догадывается, что уже давным-давно находится на обочине жизни. И единственное, что ей, слава Богу, ещё дозволяется: глядеть на проносящиеся мимо автомобили, наполненные молодыми, красивыми и здоровыми людьми, и ловить звуки музыки, берущие за живое, и вдыхать тонкий аромат дорогих духов, и, может быть, невзначай чихнуть от пыли, перемешанной с чем-то таинственным, непостижимым и загадочным. Совсем другое племя, забавляясь и шутя, сломя голову мчалось мимо стариков, и не замечало их, а если и замечало, то только для того, чтобы громко бибикнуть: «Прочь с дороги, старые вороны! Раздавим!»

Я молча обошёл деда. Наверно, ему стало неудобно передо мной за бабку, которая назвала его бесстыдником, и он вполголоса цыкнул:

– Ты бы, старая, помолчала. Люди вокруг ходят…

– Что? – не расслышала бабка.

– Херов сто, а маленьких – двести, – сердито прошипел дед. – Угомонилась бы ты, что ли…

– Бесстыдник, – констатировала бабулька, на этот раз всё прекрасно расслышав. – Ну, что о тебе парень подумает?

– А меня это не е…. т, – дед сплюнул и повозил метлой по тому месту, куда шмякнулся его харчок. – Давай-давай, пошевеливайся! Вон какая территория ещё не убрана…

Он видел, что я совершенно не обращаю на них внимания, будто бы их и нет тут. Наверное, это его немного задело, потому что он проворчал:

– Фу-ты, ну-ты! Идут – ног под собой не чуют… И никого для них не существует! Дворник – не человек, а приставка к метле… Ну, молодёжь! Ну, воспитали вас!

Я уже давно не обращаю внимания на ворчащих стариков и тем более не прислушиваюсь к тому, что они пытаются внушить своим вольным-невольным слушателям. Наверное, они забыли, как были молодыми, когда тоже вполуха слушали наставленья, нравоучения, увещеванья – всё то, что старики так любят вбивать в юные и отчаянные головы. Они, быть может, тысячу и один раз правы, и намерения их – самые благие: предостеречь от повторения ошибок, передать опыт своей жизни и всякое такое. А молодым всё это неинтересно, им хочется учиться жить на собственных ошибках, чтобы, в конце концов, через много-много лет прошамкать беззубым ртом: «Внучок, а вот когда я был молодым, то поступил так-то и так-то. И это неправильно! Ты так не делай!» А внучок снисходительно улыбнется и равнодушно скажет: «Я сам знаю, как поступить. Не учи меня жить!»

Да: «Не учи меня жить!»

Ну, кто из вас научит меня, как жить теперь? Теперь, когда я почти точно знаю: Наташа – моя родственница, родная кровь, и мы с ней были близки, и ничего противоестественного в этом не видели, потому что разве могут быть противоестественными отношения между мужчиной и женщиной? Но оказалось: могут, если в их жилах течет одна и та же кровь. И нас не спасает то, что мы этого не знали.

А может, все-таки ничего страшного не случилось?

(– Конечно, не случилось… – А, это ты! Опять подначиваешь? – Ни в коем случае! Серьёзно: ни-че-го не случилось, потому что Наташа тебе не очень-то и нужна. Ты не любишь её… – Милый, да откуда ты знаешь, что есть любовь? – Я не знаю. Я чувствую. – Хочешь, я расскажу тебе старую-престарую притчу про слона и пятерых слепых? Однажды они встретили слона. Потрогали его, а потом принялись описывать свои ощущения. «Слон – это такой большой удав», – сказал первый слепой. Он трогал слона за хобот. «Нет, что ты! – воскликнул второй. – Слон – это нечто наподобие пальмовых листьев!» Он трогал слоновьи уши. «Неправда! – возразил третий. – Это четыре колонны, поддерживающие тело». Он нащупал ноги слона. Ну, и так далее. Каждый слепец описал то, что он действительно ощутил пальцами. Каждый прав и не прав одновременно. Вывод: навряд ли стоит доверять только собственным ощущениям, дорогой. – Сердце никогда меня не обманывало, и я доверяю своим ощущениям. А что, разве Наташа и вправду твоя любимая женщина? – Не знаю. Скорее нет, чем да. – Ну, и в чем тогда проблема? – А в том, что я живу без любви. Вместо неё какой-то эрзац. И как избавиться от этого страха? – Какого страха? – Никогда не знаешь, кого ты любишь на самом деле… – Не понял! – Ну, встречаешь человека, вроде как влюбляешься и, может быть, даже жить без него не можешь, а вскоре оказывается: он не тот, за кого ты его принимал… – Возможно, и ты – не тот, за кого себя выдаешь? – Я и сам порой не знаю, кто я есть на самом деле. – Ну вот, а от других хочешь полной определенности… – Давай немного помолчим, а то опять разругаемся. Меня этот наш раздрай, знаешь, как достал! – Молчим…)