Ирина Щеглова - Амриты

– Мам, я сейчас в больницу, – произнесла Настя вслух.

– Что? – мама сначала как будто удивилась, – да, конечно… я тебе сейчас соберу кое-что, а то ночью впопыхах забыли…

Мама торопливо направилась в комнату, дед пошел за ней, о чем-то напоминая на ходу.

– Насть, – напомнил о себе Миша, – можно, я с тобой?

– Со мной? Да, конечно, – отозвалась она.

Но их все-таки, усадили за стол и заставили поесть. Насте кусок не лез в горло, а Миша явно проголодался. Настя смотрела, как он ест. А в это врем в ее тарелке остывал суп.

Мама торопила. Она беспокоилась, что в больнице окончатся часы приема. Настя насильно впихнула в себя первое, отказалась от второго. Миша поблагодарил за обед, пообещал проводить Настю. Чем-то еще поговорил с мамой и Андрюшкой. Настя уже стояла в прихожей, когда он появился, помог ей надет куртку. «К чему вся эта вежливость?» – подумала Настя – «И вообще, к чему все? Зачем?».

Когда они шли к остановке, Миша вдруг сказал, что у него такое чувство, будто он уже был здесь.

– Так странно, – признался он, – кажется, это называется дежавю…

Настя не стала напоминать ему о сне. Пробормотала «бывает…».

– Ты, наверное, очень устала, – заметил Миша, – не выспалась. А я со своими разговорами лезу.

– Нет, не в этом дело, – поспешила оправдаться Настя, – просто… – она не знала, что сказать дальше. Сказать больше, значит, сказать правду. Но имеет ли она право?

В маршрутке она крепко сжала его руку, закрыла глаза и положила голову Мише на плечо… До самой больницы они молчали. Насте было жаль и себя и его до слез. Она испытывала к нему болезненную нежность, смешанную с благодарностью. Ей так хотелось сказать ему «Я люблю тебя!». Но она так и не сказала.

Зато как же обрадовалась Настя, встретив в больничном коридоре бабушку!

– Что, напугала я вас? – обнимая внучку, и смеясь, пошутила она. Действительно, на больную бабушка не походила. Ее перевели из реанимационной, в обычную палату, сказали, что никакой опасности нет, но задержали на пру дней, просто, чтоб подстраховаться. Бабушка с хитрецой поглядывала на Мишу.

– Никак твой молодой человек? – поинтересовалась.

– Мой друг, Миша, – представила Настя.

– Симпатичный друг, – похвалила бабушка. Миша немного смутился, щеки покраснели. Но бабушка по-родственному потрепала его по щеке:

– Не смущайся, дело молодое.

Она переживала из-за деда, говорила, что зря вызывали скорую, мол, ничего страшного, оклемалась бы. Но Настя помнила ее лицо с заострившимися чертами, невидящие глаза и страдальческий стон. «Ох, бабушка, знала бы ты…».

На прощанье бабушка пригласила Мишу приезжать почаще. «Вот, летом у нас благодать, не то что в городе» – хвалилась она.

Миша, вторя ей, хвалил дом, и все, что вокруг, обещал приезжать.

«Ты посмотри, совсем, как родственники» – думала Настя, наблюдая, как бабушка чмокает Мишу в щеку на прощание.

– День прошел совсем не так, как мы хотели, – сказала Настя Мише, когда они вышли из больницы.

– Наоборот, – не согласился он, – это очень счастливый день. Один из самых лучших в моей жизни.

– Ты во всем находишь хорошее, – улыбнулась Настя.

– Иногда бывает трудно, – признался Миша, – но сегодня все просто замечательно!

Настя оглянулась на здание больницы, на окна, за которыми болели, страдали, выздоравливали и, возможно, умирали люди, вот, прямо сейчас!

– Не смотря ни на что? – тихо спросила она у Миши.

– Насть, что с тобой? – он подошел вплотную, и внимательно посмотрел ей прямо в глаза. Она не выдержала, отвела взгляд:

– Так что-то…

– Насть!

– Что?

– Я люблю тебя…

И тогда она не выдержала, припала к нему и разрыдалась, взахлеб, как маленькая.

Он гладил ее по спине и шептал:

– Ну, что ты, что ты, хорошая моя, все будет хорошо, вот увидишь…

А Настя мотала головой и все никак не могла успокоиться. Как будто, все, что она пережила за последние месяцы, выходило из нее слезами.

Но груз, который она тащила, никуда не делся, он по-прежнему давил на плечи и сдавливал горло.

Слезы иссякли. Настя с трудом подняла голову, улыбнулась сквозь слезы:

– Вот и хорошо, вот и успокоилась, – обрадовался Миша, – ты, если хочешь, расскажи мне. Знаешь, иногда это помогает.

– Когда-нибудь, – пообещала Настя.

Миша проводил ее до дома, хотя она и отказывалась. Сказал, что завтра обязательно приедет. Настя так и не смогла отговорить его, у нее попросту не было сил отказаться от Миши. Особенно теперь, когда он признался, что любит ее.

Дома все успокоились. Вечером приехал с работы отчим. Семья собралась за столом. Настя увидела, как все они любят друг друга. Внезапная болезнь бабушки сделала их всех еще ближе, еще внимательнее. Мама все время беспокоилась, хлопотала, старалась накормить повкуснее. Дед расспрашивал отчима о работе, советовал, а тот слушал внимательно, не перебивая. Даже Андрюшка проникся и вел себя тише обычного.

Только Настя была словно в стороне ото всех, она старалась преодолеть в себе возникшее отчуждение, но оно не исчезало.

«Время пришло» – решила она, отправляясь к себе наверх.

Она легла, не раздеваясь и лежала, глядя в потолок, дожидаясь, когда в доме все уснут. Когда все звуки стихли и смолкли голоса, Настя поднялась и сосредоточилась. На этот раз она пойдет к амритам сама, и не станет больше прятаться. Маркус прав. От себя не убежишь.

Момент перехода она почувствовала почти сразу. Настя была совершенно спокойна, она точно знала, куда и зачем идет. Сомнений не было. Она просто двигалась вперед, струна раскрылась подобием тоннеля, стены его слегка пульсировали, Настя бежала по тоннелю, не касаясь его, но в то же время, сам тоннель проходил сквозь нее и толкал ее, и направлял. Они со струной были одним целым.

Как всегда внезапно, бег-полет прекратился.

Настя стояла на равнине, плоской и серой, под низким сумрачным небом без солнца. Никто не ждал ее. Настя оглянулась, за ее спиной уходила вверх серая скала. Настя стояла у самого ее подножия на нагромождении валунов.

«Вот почему я все время смотрела на равнину как бы сверху» – вспомнила свои сны Настя.

– Маркус! – негромко позвала она.

И увидела его почти сразу. Он шел к ней через равнину. Одинокая человеческая фигура без тени. Человек в длинном светлом одеянии.

«Да ведь он в тоге» – догадалась Настя.

И не успел Маркус подойти, как Настя увидела и других. Они появлялись ниоткуда, поодиночке, пока еще неразличимые, и шли к ней.

Настя подняла руку:

– Привет, – сказала она Маркусу.

– Легких путей, амрита, – ответил он.

Настя посмотрела на других. Они застыли неподалеку. И теперь она видела и узнавала: Габриель, Васанта, Кугунн, Фагар… лица, лица.… Вон та, беловолосая, что выдавала себя за врача, гигант и хрупкая девушка, их она запомнила из сна, и еще две девушки, те, с кем познакомила ее Васанта, а там, за их спинами… о, Господи! Не может быть! Да ведь это ее учительница по физике! Вот так новость! Лица, лица, неуловимо похожие и такие разные, застывшие, равнодушные, напряженные. Последним появился полуголый парень, в плаще, или одеяле, наброшенном на плечи, он в отличие от остальных, сел на корточки в стороне и казалось, даже не смотрел ни на кого.