Виктор Дьяков - Золото наших предков

– И как же вам это удаётся?

– Что, покупать по дешевке?… Разве вам Владимир Викторович не говорил кто у него отец?… Ооо, директор у нас человек не простой, вернее его отец. Шебаршин сын крупного воротилы, как это сейчас модно называть, военно-промышленного комплекса. Его папаша этакий генерал от оборонки, курировавший в советское время примерно полторы сотни оборонных предприятий по всей стране. Сейчас он на пенсии, но связи, сами понимаете, сумасшедшие. Сам Викторыч в Совмине работал, небольшой шишкой. Конечно, и туда его отец пристроил. И эта фирма, и возможность приобретения халявного материала… это всё те же старые связи отца. Там же чуть не в каждом НИИ, на заводах его знакомые сидят, которых он рекомендовал, проталкивал, причем сидят на самых высоких постах. К примеру, производственные площади мы арендуем на опытном заводе одного аэрокосмического НИИ. Арендную плату берут божескую и за забором с охраной, никакой уличный рэкет…

– Пётр Иванович, вы меня ждёте?… Извините… в банке задержаться пришлось, – в кабинет вихрем влетел директор. – Это, кстати, ты должен там нервы трепать, а не я, – тут же директор сделал резкий выговор Ножкину. – Я на машине, пойдёмте Пётр Иванович, я вас на завод подвезу и представлю рабочим и сотрудникам…

«Мерседес» Шебаршина уверенно лавировал в потоке машин, нырнул в тоннель под железнодорожным полотном, минут десять ехал по широкой, заполненной транспортом магистрали, потом свернул… Не знающий Москвы Калина думал, что они отъехали от офиса очень далеко. На самом же деле они добрый час объезжали промзону, а по прямой, если идти пешком от офиса до завода, было чуть более пятисот метров. Фасад НИИ смотрелся солидно, но за проходной оказалось грязно, неубрано, ветер гонял по территории обрывки газет, какие-то пакеты, здесь же бегали облаивая друг-друга стаи бродячих собак.

Цех демонтажа располагался в торце огромного ангара. Раньше весь этот ангар занимал литейный цех опытного завода при НИИ. Сейчас почти все помещения сдавались различным арендаторам. Цех демонтажа произвёл на Калину гнетущее впечатление: сумрачное, сырое помещение, относительно небольшое по площади, но с высоченным потолком. Рабочие встретили нового начальника равнодушно, так будто от него, того кто будет давать им производственные задания, оценивать их труд, в том числе и в виде начисления зарплаты… будто от него ровным счётом ничего не зависит.

Калина имел довольно большой опыт командования солдатами, прапорщиками… Но здесь ему предстояло иметь дело совсем с иными людьми, причём в основном уже немолодыми. Из десятка рабочих молодым был лишь один, парень лет двадцати. Остальные… даже тридцатилетних почти не видно, а двое смотрелись вообще пенсионерами. Почти у всех на лице лежала печать обычного недуга русских пролетариев – пьянства.

– С рабочими поменьше сантиментов, при систематическом нарушении трудовой дисциплины, особенно за употребление в рабочее время, докладная записка мне, после чего последует незамедлительное увольнение. Ваш предшественник тут такую демократию развёл… – наставлял Калину директор после того, как они вышли из грохочущего молотками и перфоратором цеха.

– А эти рабочие… они откуда, тоже по объявлению набраны? – поинтересовался Калина.

– Есть и по объявлению, но в основном местные, на этом заводе работали. Кроме постоянных рабочих у нас трудится и несколько совместителей на полставки. Эти работяги частично заняты на своих старых рабочих местах, на этом же заводе. Но там у них неполная занятость, завод-то почти стоит. Здесь мы навстречу местной администрации пошли. Это в основном уже старые мужики, которым до пенсии немного осталось, вот они и у нас немного зарабатывают, и на старом месте вроде числятся, чтобы непрерывный стаж шёл. Но вообще-то работники они ненадёжные, желательно набрать людей со стороны, а этих давно пора в шею. Прежний начальник тоже местный был из заводских инженеров. Они все давно друг друга знали, отсюда панибратство и так далее. Ну, вы понимаете…

Они поднялись на второй этаж кирпичного административного здания переходом связанного с ангаром.

– Я вам Пётр Иванович не сказал… не только цех и рабочие будут в вашем подчинении, но и склад, и ещё одно подразделение фирмы. Это наша химическая лаборатория, – с этими словами Шебаршин распахнул дверь в ряду таких же дверей, расположившихся по обе стороны длинного коридора с паркетным полом.

В узкой как пенал комнате, казавшейся таковой в основном из-за того, что она была уставлена металлическими столами, шкафами, какой-то аппаратурой, бутылями, колбами, мензурками… в нос шибал резкий дух химреактивов. На вошедших взирали две женщины в синих комбинезонах.

– Вот знакомьтесь, это Людмила Фёдоровна Кондратьева, начальник лаборатории, – Шебаршин указал на рослую женщину с грубоватой мужеподобной фигурой и широким добрым лицом. – А это лаборант Гришина Серафима Георгиевна.

Обоим женщинам на вид заметно за сорок, но лаборантка смотрелась куда симпатичнее начальницы, комбинезон очень выгодно облегал её не по годам хрупкую, но с соблазнительными изгибами фигуру. Лицо тоже достаточно миловидное, вот только добротой от него не веяло.

– А это Пётр Иванович Калина, наш новый начальник производства. Прошу любить и жаловать.

– Очень приятно, – Кондратьева радушно приветствовала Калину, в то время как вторая обитательница лаборатории, разглядывала его примерно так же, как рабочие в цеху.

– А чем занимается лаборатория? – задал естественный вопрос Калина, когда они с директором покинули её.

– Тут в общем… – Шебаршин, похоже, испытывал некоторую неловкость. – Если официально, там мы выявляем содержание драгметаллов в том или другом виде получаемой нами продукции. К примеру, в лабораторию приносят определённое количество золотой лигатуры и определяют процент содержания чистого золота. Лигатура, это позолоченные, или посеребрённые контакты радиотехнических разъёмов. Потом, по общему весу полученной лигатуры, зная процент содержания, мы можем определить, сколько там содержится золота, или серебра. Это делается для того, чтобы знать, сколько того же золота из нашей лигатуры получат на комбинате, куда мы её продаём, и в соответствии с этим требовать оплату. К сожалению, на комбинате постоянно в наглую занижают этот процент… Впрочем, это уже не ваша забота. Видели сколько оборудования в лаборатории? Оно страшно дорогое. А все эти компоненты: серная кислота, соляная, азотная и прочее. Всё это необходимо для проведения реакций для выделения чистого металла. Тут есть и ещё один нюанс… – Шебаршин опять замялся и взглянул на Калину изучающе. – Если бы мы только получали эти пробы, на которые наши покупатели всё равно плюют, то давно бы вылетели в трубу при таком положении дел, – они стояли на лестнице, рядом никого не было, но директор всё равно понизил голос и огляделся. – В нашей лаборатории мы научились получать чистый драгметалл в приличном количестве… вернее серебро, методом электролиза. А вот золото пока не получается, только мизерные количества, как раз на пробы, а больше никак. Эти бабы, они хоть и инженеры-химики, но спецы не экстра-класса. Я к сожалению это не сразу понял, а сейчас на такое дело человека со стороны уже боязно брать. Конечно, надо было бы специалиста со степенью приглашать… Вот ваш кабинет, – пройдя по ге-образному коридору, они вошли в какой-то тупик и директор ключом, который взял у Кондратьевой, открыл дверь в большую светлую комнату. В комнате стояли два стола, несколько стульев, кушетка, шкаф и сейф.