Маша Трауб - Современные рассказы о любви. Адюльтер

– Вот видишь – лупить надо, будет шелковый, да, Рафик? – сказала Вика, но Рафик быстро сообразил:

– Не нада лупить.

– Не будем, не будем, сиди тихонечко, – сладенько заговорила Брыся, – давай поищу вошек, а то они мальчика кусают, кусают, маленького… Черт, что ж это у тебя тут в волосах залипло, не пойму. Ларис, будь добра, принеси из процедурного кабинета ножницы любые и клеенку. Или пакет, что найдешь.

Лариска мигом испарилась из бокса, а в это время Брыся поймала первую вошь и тут же показала ее Вике:

– Смотри какая, не бойся…

Вошь медленно, как тяжело груженная галера, гребла всеми своими лапами, пытаясь передвигаться по резине Брысиной перчатки. На ее почти бесцветном теле хорошо были видны красные веночки.

– Ишь какая, мясистая, крупненькая, – Брыся прямо любовалась Рафиковой вошкой.

– Это считается крупненькая? – спросила Вика. Так получилось, что никогда раньше она вшей не видела, и они представлялись ей совсем другими.

– Конечно. Отличный экземпляр. Уж я-то их насмотрелась.

– Гордись, Рафик, породистые у тебя вошки, – Вика даже пожала Рафику руку, но он никак не среагировал.

– Давай, вытаскивай у меня из кармана коробок, туда ее положим, – скомандовала Брыся, и Вика полезла в карман ее халата.

Брыся соскребла вошь с пальца, закрыла коробок и протянула его Вике:

– Держи, не урони. Давай, на всякий случай, подстрахуемся, а то мало ли что. Я тебе еще штучки три поймаю.

И снова стала копаться в Рафиковой голове, снова дернула слипшийся локон, и снова Рафик взвыл, отчаянно махнув головой. В дверь несмело заглянула Лариска, протянула огромные, почти овечьи ножницы и пакет с ручками.

– Не нашла я никакую клеенку, вот, у меня с собой пакет был, пойдет?

– Замечательно. А ножниц меньше не нашлось? – Брыся взяла ножницы и щелкнула ими в воздухе. – Ладно, и эти пойдут, где ты их только взяла. Тоже, что ли, у тебя с собой были?

Но Лариска сострить в ответ ничего не успела, потому что Рафик ножниц испугался и взбрыкнул обеими ногами. Лариска отскочила к двери.

– Резать тебя никто не будет, сиди, дурак, – и Брыся мгновенно отхватила клок Рафиковых волос, затем еще и еще. – Не бойся, это были плохие волосы, они слиплись. Понял? А вот теперь аккуратно, Вика, держи пакет, я туда это дело выкину. Все, на пол клади.

– А не расползутся? – Вика с сомнением посмотрела на пакет.

– Не успеют, – Брыся смотрелась как великий специалист по поиску вшей, она и сама это, кажется, чувствовала, поэтому говорить стала очень уверенно. – Вика, давай коробок.

И она положила туда вторую вошь, затем третью и четвертую. Она резала Рафиковы волосы не рядами, а как попало, потому что гонялась за понравившимися ей вшами.

– Эх, упустила! – Брыся хлопнула ладонью по Рафиковой голове. – Такой крупный экземпляр убежал.

– Так давай мы его поймаем! – Вика взяла ножницы. – Рафик, отстрижем тебе твои заросли, будешь модный, лысенький – видел, сейчас ребята ходят, и голова чесаться не будет. Ведь чешется, чешется? – и Вика на всякий случай почесалась сама.

– Да… – сказал Рафик и тоже хотел почесаться.

– Ну что, стрижем? – обратилась она к Брысе. – Давай, что ребенок мучается. Все вам работы меньше.

– А, давай. Надо только голову ему намочить, – и Брыся подтащила не успевшего опомниться Рафика к раковине. – Все равно у нас в корпусе машинки нет, сломалась. Пришлось бы в первый идти просить. Будем стричь: а остатки я безопасной бритвой подровняю. У нас есть новая.

С этими словами Брыся нагнула Рафика над раковиной и включила воду.

– О-о-а! – заорал басом Рафик. – Холедный!

– Смотрите, поплыли, поплыли! – закричала Лариска.

И действительно, несколько вшей завертелись на дне раковины и исчезли в дырке.

Брыся начала стричь. Посаженный на стул Рафик в это время ел леденцы, которые ему дали за страдания немножко раньше времени.

– Помнишь, как та вша выглядела? – спросила Вика, держа мешок, в который Брыся кидала мокрые отстриженные куски волос.

– Не помню теперь. Сейчас найдем получше…

Но в мокрых Рафиковых волосах было уже ничего не разобрать.

– Утонули все ваши вошки, – вздохнула, наконец, спокойно Лариска. Но на лице изобразила сострадание.

– Ничего, нам хватит, – ответила Вика, поменявшись с Брысей, которая вышла проверить, как там ее больные дети себя ведут, и сама теперь кромсала то, что осталось расти на Рафиковой голове. Вика хотела подправить его новую прическу, но короткие и жесткие, как щетина, волосы не слушались, выскакивали из-под ножниц и торчали по всей голове пучками.

– Так, терпи, Рафик, чуть-чуть бритвочкой, и все, – появилась тут Брыся с одноразовой безопасной бритвой.

Через три минуты Рафик сидел на стуле уже без марли и без волос. Совсем лысенький. Стало видно, что сизая голова его вся в красных точках, расчесанных до крови, и засохших пятнах. И в не засохших тоже, потому что Вика и Брыся ножницами несколько раз промахивались.

– Красавец, – уверенно сказала Вика. – Нет, вы посмотрите, какой он красавец. И блошки теперь тебя есть не будут, ты это понимаешь, Рафик? Все, считай, можно из больницы уезжать, а уж из бокса точно.

– Ну это мы еще посмотрим, – проговорила Брыся, унося вон все, что имело отношение к стрижке Рафика.

Но тут Рафик повернулся к Брысе, Вике и Лариске каким-то другим боком, и оказалось, – это было видно невооруженным глазом, – что голова-то у Рафика квадратная! Совершенно квадратная, только правый бок немножко приплюснут. Как он жил такой все это время – непонятно.

– Что же, у него мозг тоже квадратной формы? – сразу пришло на ум Лариске.

– Не знаю, – а вот Брыся, кажется, не очень удивилась. Или только делала вид, что не удивилась, она же фактически врач…

– И теперь все это увидят? – в ужасе спросила Вика. – Что же мы наделали!

– У людей его национальности волосы растут очень быстро, так что через недельку он весь зарастет, – спокойно сказала Брыся, – да, Рафик?

Рафик привычно промолчал.

– И все углы сгладятся?

– Конечно. А пока поживет с квадратной головой, немножко-то можно.

– А дети смеяться будут.

– Не будут, да, Рафик?

Рафик так больше ничего не сказал, сколько бы к нему ни приставали. Он сидел на стуле и ловил затылком своей квадратной головы ветер, который поддувал из приоткрытой форточки, гладил себя по черепу и всем его углам рукой, которая была почти без ногтей, трогал уши, не узнавая их, и досасывал последний леденец.

Вскоре пришла санитарка, потому что дали горячую воду, и отвела маленького Рафика мыться.

… – Жить, болеть, умереть, жить, – посчитала Брыся всех отловленных вшей, которые все так же медленно ползали по дну коробка. – Правильно мы четыре штучки поймали, не больше, не меньше. Ну, Вик, закрывай.