Татьяна 100 Рожева - В кожуре мин нет (сборник)

После разрыва с Анной, он начал один из таких «забегов в ширину» с товарищем по работе, крепким парнем, бывшим «афганцем». Они разместились на одной из баз фирмы, в которой работали. Домой он в тот вечер не поехал, предупредив об этом Юлю. Почти вся ночь была бессонной. Под утро бравый «афганец» достал пистолет Макарова, из которого они расстреляли все четыре пустые бутылки из-под выпитого коньяка. После этого «пушка» была продана Владимиру за символическую цену. На пятой бутылке «афганец» сломался. Он сказал: «Володя, братуха, я тебя уважаю, но продолжать дальше не могу – сил нет! Как ты на ногах держишься – не пойму». Ему было только 35 лет, и Владимир сказал: «Ничего! Повзрослеешь, наберешься сил и тоже сможешь». Он не объяснил ему, что с ним происходит, и какая сила держит его на ногах. Да и вряд ли этот «мачо» понял бы душевные переживания!

Утром Владимир с «Макаровым» в одном кармане, и с начатой бутылкой коньяка в другом, уехал к друзьям. Картина из американского вестерна! Хорошо зная его эмоциональность, друзья не удивились. Они окружили его вниманием, заботой и постарались успокоить, насколько это было возможным. У друзей он задержался на трое суток. Узнав о появлении Владимира, в дом, где он остановился, стали приходить и приезжать на иномарках успешные университетские друзья. Здесь все они были равны. Появлялись они в разное время, и Владимир по нескольку раз рассказывал одно и то же каждому, вновь прибывшему. Спал по три – четыре часа в сутки. Тем не менее, это был бальзам на его израненную душу! Как сказал один из его друзей: «Энергии, которую ты сейчас выплеснул, хватило бы, чтобы осветить половину Москвы!» Ему предложили остаться в городке в общежитии местного института, где его друзья работали на высоких должностях. Но Владимир сказал, что ему необходимо вернуться к Юле.

На следующий день Юля безапелляционно заявила, что они с Владимиром идут к психотерапевту – наркологу. Он впал в какое-то полусонное состояние. Началась депрессия. Они пришли на беседу с врачом вместе с Юлей, поэтому он не мог рассказать истинную причину своего психического состояния. Рассказал только о том, что жена ведет непримиримую борьбу с его друзьями. Юля потребовала, чтобы ему поставили тройной блок защиты от алкоголизма, обещанный в рекламе клиники. Психотерапевт провел сканирование головного мозга. Всю голову и часть тела покрыл какими-то датчиками – присосками, и на экране высветилась цветная картина состояния коры мозга. Одно полушарие было синевато – зеленого, а другое – розовато – красного цвета. Доктор прокомментировал результат исследования так: «Центры одного полушария мозга, отвечающие за физиологические функции организма – в норме, а регулирующие интеллект и эмоции – в перевозбужденном состоянии»! Вот научное доказательство того, что любовь – это болезнь! – вскричал Валентин. – После получасовой беседы, врач сообщил Юле, что Владимиру требуется лечение не от алкоголизма, а от нервного перенапряжения и сопутствующего расстройства. Он сказал Юле: «Вы ущемили его «я» до неприличных пределов. Если не верите мне, то можете сходить к любому другому из тысяч практикующих врачей. Все скажут Вам то же самое, потому что в вашем случае двойного толкования быть не может. Ограждение от контактов с друзьями – это попытка полного влияния на мужа, вопиющее ущемление его личной свободы. Идеальный вариант для Вас – приковать его наручниками к батарее отопления, чтобы лишить общения абсолютно со всеми людьми, кроме себя. Вам необходимо лечение – психологическая корректировка отношения к мужу». Юля была вне себя! Когда Владимир с врачом остались наедине, тот посоветовал серьезно подумать о разводе. Он сказал, что уверен в пользе этого решения для его душевного благополучия! – грустно произнес Валентин, подвинув к себе седло ягненка.

– Они развелись?

– Нет… Оглянувшись назад, Владимир смог со стороны рассмотреть кипевшие страсти. Прошел год. Сейчас они иногда случайно встречаются с Анной и беседуют на все темы, в том числе и личные. Но спокойно, без надрыва. Владимир комментирует: «Страсть улеглась, внутри стало как-то пусто. Хотя моя бывшая любовница при редких встречах первой же фразой неизменно произносит: «Володенька! У меня после тебя никого не было, сейчас нет, и никогда не будет!» Но в любом случае, если между ними вновь возникнут какие-то отношения, то они будут уже совсем другими, ибо «нельзя дважды войти в одну и ту же реку!» – философски заметил Валентин. – Можно упрекнуть Владимира в недостаточной любви к Анне. Но ведь такая любовь дается богом, вероятно, за какие-то особые заслуги, которых у него не было. Любить самому – гораздо большее счастье, чем быть любимым. Думаю, что она любит его и сейчас, но взамен хочет его ЦЕЛИКОМ. Часть – ее не устраивает. Такова сила и чистота ее любви. Она думала, что удовлетворится меньшим, и поняла, что жестоко ошибалась. Так мне кажется. Я спрашивал Владимира: «Что ты сам-то думаешь обо всем этом?» Он ответил: «Сожалею ли я о романе? Конечно, нет! Жалко ли мне, что он окончился? Теперь уже нет. Вывернуться наизнанку можно один раз. Ну, или считанное число раз. В любом случае, тебя должна захлестнуть волна сильных желаний: изменений в жизни, страсти или чего-то подобного. Прыгать в этот омут из любопытства – безумие. Да и счастливого конца у этого романа все равно не предвиделось. Я не могу заплатить предложенную цену, потому что у меня есть долг в этой жизни перед другим человеком, посвятившим мне всю свою жизнь и сейчас нуждающемуся во мне больше, чем когда-либо. Кроме того, как ни странно, я люблю и Юлю, привязан к ней. А основное чувство, связывающее нас сейчас – это дружба. Мне совсем не хочется разрушать семейное гнездо, свитое нами за долгие годы совместной жизни. Я уж не говорю про пережитые вместе житейские бури – радости и победы, разочарования и невзгоды – иногда страшные, а иногда и трагические. Все это невозможно перечеркнуть одним волевым решением. Это тоже имеет огромную цену. И кто сможет определить, что в нашей жизни стоит дороже? Даже плохое здоровье Юли – в конечном итоге результат тягот нашей общей с ней жизни. Кончено, было бы хорошо избежать такого выбора, но так в жизни не бывает. Так что, в ответ на советы друзей и психотерапевта я с полной ответственностью ответил: «Не все так просто и однозначно!».

Можно соглашаться с ним, можно – нет, но это его выбор, который он считает правильным и сейчас единственно возможным. Хотя он говорит, что иногда воспоминания об Анне больно скребут по душе. Но это бывает все реже. Ни Владимира, ни Анну роман не сделал счастливее. А может быть, мне так только кажется? Я уж не говорю о Юле. Так что же, им надо было отказаться от него? Не думаю, ведь переживания и несчастные, и счастливые – и есть наша жизнь. От прошумевшей перед глазами бури, осталась чувство, возвышающее всех нас над обыденной жизнью. Мне посчастливилось быть свидетелем. Осталась грусть, оттого, что такой роман закончился несправедливо быстро (как мне теперь кажется). И какое-то непонятное чувство от соприкосновения с прекрасным, возвышенным, неподвластным людям. А может быть от чего-то подобного, чему еще не придумано названия. Да и возможно ли придумать названия всем оттенкам чувств, волнующих человека? Владимир сейчас вспоминает об этом философски: «Образ Анны постепенно отдаляется от меня, и всё прошедшее уже не кажется таким трагическим. Психика «приняла на баланс» посыл «все в прошлом». Но уж в реку забвения для меня образ Анны не канет никогда. Надеюсь, она тоже не забудет меня. Ведь это и есть наше душевное богатство, которое надо ценить, и это то единственное, что навсегда останется в наших бессмертных душах». Что ж, за неимением лучшего и эта позиция хороша, хотя, я думаю, он немного лукавит не только передо мной, но и перед собой. А впрочем, я ему не судья…