Сергей Буянов - Стекло и дерево

Предложение Эвелины «узаконить справку» в Загс имело благоприятные последствия.

– И всё-таки хитрая ты, Лина! – заявила тёзка. – Чтобы дважды не мучаться!

– Так уж получилось.

– А я, против? Нет! Я завидую белой завистью! Мне ещё раз ходить, а у вас сразу – двойня! Здорово, правда?

Эвелине повезло – у неё есть учительница. Алина расскажет и подскажет: что да как, и когда!

Рим с удвоенной энергией принялся за работу. Ещё бы! Скоро он станет отцом – самым счастливым отцом!

Быстро пролетело время. Пришла пора расставаться. Хоть не надолго, но грустно. Карина Львовна забрала дочь в США. Твердолобая политика Липутиной ничуть не изменилась – она по-прежнему в своих мечтах видела жениха дочери в цилиндре и с благоухающей сигарой.

Липутины ненадолго остановились у Полянских, в ожидании рейса за океан.

– Линочка! Ты знаешь, как тебе будет тяжело вынашивать беременность? Вдруг что случится? Ведь врачи ничего не сказали насчёт возможности беременности!

– У меня есть врач! И он уверен, что всё будет нормально!

– Врач? Лина! Какой он врач?

– Мама! О Риме либо хорошо, либо ничего!

– Хорошо, пусть будет так. Я просто расскажу тебе одну историю.

– Не надо никаких историй! – отмахнулась Эвелина. – Я знаю про подкову, знаю, что Рим разрубил её со второй попытки! Он врач, а не математик, не конюх и не кузнец!

– А я ведь тоже консультировалась у Рима Николаевича.

– Правда? – обрадовалась дочь.

– Да, – мотнула головой Карина Львовна. – У меня что-то приключилось с рукой, вот я и спросила твоего мужа: Что это? Прямо так спросила и показала!

– И что?

– У меня кожа так покраснела и начала слезать – всё ужасно чесалось и болело.

– Хватит, не рассказывай! А то у меня тоже рука зачесалась!

– Хорошо, я спросила. А он, едва глянув, сказал, что это грибок!

– Ну и что?

– А то! Я не поленилась и пошла к кожному врачу, сдала кучу анализов, отсидела в очереди с венерическими больными, но попала-таки на приём!

– Мамочка! Сколько ты натерпелась! И всё для того, чтобы убедиться, что Рим правильно сказал? – съязвила Эвелина.

– Вот и нет! – радостно провозгласила Карина Львовна. – Специалист сказал: «Молочница»! Вот!

Карина Львовна не посчитала нужным сообщить, что врач венеролог назначил ей такое же лечение, как и зять.

– Что ты хочешь этим сказать? Разве психиатр обязан знать болезни кожи?

– Именно это я и хочу сказать! Не обязан и не должен! Так же, как и течение беременности.

– И что?

– Вот видишь, ты уже раздражена! Как сможешь учиться?

– Что ты предлагаешь, мама?

– Пока мы в Москве, давай сходим в одно место, тебе поставят укольчик.

– Замолчи немедленно! – взорвалась Эвелина.

– Но как станешь учиться? – Карина Львовна била наверняка. Учёба настолько плотно вбита в голову дочери, что стала синонимом жизни! Если не учиться, то и не жить!

– Если ты перестанешь говорить глупости, то справлюсь!

– А ты помнишь, как меня бросало то в жар, то в холод?

– При чем тут климакс! Какая связь с беременностью? – разозлилась Эвелина.

– Не хочешь делать аборт – рожай! Только давай обратимся к специалисту!

– Никакого специалиста, кроме Рима, нет!

– А вот меня больше не бросает в жар! И помог мне доктор Губельман, тоже психиатр, между прочим!

– Такой специалист, тем более, не нужен!

– Но мне-то он помог!

– Вот и лечись у него! И у венеролога!

– Я не о себе, – поразительно спокойно продолжала Карина Львовна. – Рим ведь любит тебя?

– Глупый вопрос.

– Он ослеплён любовью!

– Тебе это, конечно, не нравится!

– Не говори ерунды! Не в этом всё дело! Ты для него уже не можешь быть обычной пациенткой!

– А я необычная пациентка!

– Хорошо, – согласилась Карина Львовна, – ты необычная, не стану спорить, я об этом же говорю. Только давай сходим к психоаналитику, а?

– Мама! Я же сказала, кроме Рима – нет врачей!

– Да что я тебя всё уговариваю? Всё равно придётся идти – необходимо пройти комиссию. Я только хотела, чтобы, с тобой побеседовал лучший специалист!

Карина Львовна позвала Евгения Львовича, тот подтвердил:

– Линочка, дорогая, на сегодняшний день Губельман – лучший в столице доктор!

Эвелина согласилась, идти за справкой всё равно надо.

Доктор Губельман оказался действительно доктором, более того: членом-корреспондентом и ещё каким-то Почётным членом.

– А известна вам теория Любимова? – сразу спросила Эвелина.

– Что вы! Какая же это теория? Это, что ни на есть, настоящая практика! Это целое учение, если хотите! – рассыпался в похвалах Губельман. – А вы? Вы однофамилица? Поздравляю, у вас знаменитый тёзка!

– Жена.

– Вот как? Поздравляю вдвойне! Признаться, для меня это приятная неожиданность! Давно уже я пытался встретиться с Любимовым лично, посмотреть в глаза человеку, свершившему переворот в психиатрии! – ухмыльнулся в душе доктор Губельман. Он отчётливо вспомнил, как бросил чёрный шар в лузу соискателя Любимова.

– Встретитесь ещё, – обнадёжила врача Эвелина.

– М-да, обязательно встретимся. А вы собираетесь в Штаты?

– Ненадолго.

– Я ознакомился с вашими бумагами.

– И что?

– Должен вам отметить, что вы совершаете подвиг!

– Какой?

– Едете беременной за границу, в совершенно иной мир, с отличным от нашего менталитетом, абсолютно разными обычаями, привычками и вообще.

– Ну и что?

– А знаете, я именно такой вас себе и представлял! Вы непросто жена Любимова! Вы нечто большее – личность, сильная личность!

– Без него я бы не стала никакой личностью, – с гордостью сказала Эвелина.

– М-да. А знаете, учёные люди такие ранимые. Стоит чуточку усомниться в их идее, как они тут же бросаются в отчаяние!

– К чему вы клоните?

– Интровертная психотерапия – замечательный подход в лечении, однако она годна только для взрослых людей, а вот что делать с младенцем? Ведь невозможно отыскать контакта! Зачастую мы не знаем, отчего ребёнок плачет!

– Конечно, эта работа для взрослых.

– Вот и я говорю, а как бы это воспринял Рим Николаевич? Это ведь укол, камушек в его огород, не иначе!

– Не иначе! – с Губельманом Эвелина чувствовала себя непринуждённо и раскованно.

– Стоит ли ему сообщать об этом? Как научный деятель он ещё не окреп. Разве в правилах вставлять палки в колёса, едва научившемуся ездить на велосипеде?

– Не дело это. Но ведь вы не собираетесь ничего такого сказать Риму, правда?

– Конечно, но бывает так, что самые близкие люди больше всего ранят. Неосознанно конечно, но боль от этого не легче!

– Вы о чём?

– У вас будут дети.

– Вы хотите сказать? – Эвелина закусила губу.

– Всё может быть.

– И что же делать?