Ирина Щеглова - Праздни и будники (сборник)

Где-то вскрикнул человеческий голос. Вскрикнул и сорвался, повис коротким звуком, сразу же поглощенным. И еще голоса – вверх по склону, зашевелились, нарушили.

По тропинке поднялись мальчишки:

– Так, в море далеко не заплывать! – они запыхались, но тон начальственный.

– А что случилось? – я шевелю языком, как рыба… хотя, у рыб нет никакого языка… ну, хорошо, я шевелю языком, как рыба, если бы у нее был язык.

– Девочка утонула, 19 лет, – загомонили разом.

– Стоп, погодите, какая девочка?

– Наша девочка! Сегодня… Высокая такая…

– Так, не тараторьте, по очереди, – остановила их Ольга. – Говорите по одному. Итак, что случилось?

– Это правда. Сегодня девочка утонула. Юлей звать… звали…

– Ничего не понимаю! – раздражение от нелепого слуха поднялось, вспучилось в моей голове и размазало такие стройные, такие медленные и большие мысли. – Глупость какая! – разозлилась я. – Кто вам сказал эту чушь?! Сегодня никто не тонул, и вообще!!!

Они растерялись.

– Да нет же. Мы не врем. Только сейчас Элю встретили. Она сказала.

– Что сказала? – вконец опешила я.

– Ну, что Юля заплыла далеко, а Эля ее спасала. Искусственное дыхание делала… Но не спасла. – Мальчишки замолчали.

– Бред, бред, – все твердила я. Но подошли другие ребята…

– Я все узнаю… – потом прислушалась и сказала, – дискотеки сегодня не будет, конечно.

Они согласились, разошлись молча по палаткам.

И все, словно не было ничего. Тишина и сырость, мокрые стволы сосны и кизила, ночь.

Из столовки голоса слышны, обрывки, ругаются… понятно.

Заглянули к дикарям. Странно, почему здесь всегда, словно в другом месте и в другое время? Как они ухитрились притащить кусочек средней полосы? Все свое ношу с собой? Звезд здесь не видно, моря не слышно и сыро всегда. Только это субъективно, конечно.

Рассказала и поняла, что их это не касается. Совсем. Как, если бы, телевизор, мельком. Они меня не слушали. Боже мой! А ведь это же правильно! Ничего лишнего. Никаких посторонних раздражителей. Только то, что касается меня и моих близких. Иначе – смерть! Тьфу, тьфу, тьфу! Слава Богу, что не с нами! Маме не говори, а то давление…

А смерть – вот она. Мы сидим у костерка, говорим негромко, пьем чай, а где-то в мертвецкой лежит длинное холодное тело девушки, с которой я говорила несколько часов назад. Как? Почему?

Но мне не у кого спросить об этом.

В конце концов, почему бы просто не забыть о ней?

Ввалились в столовку, опухшие от сна. На столах стаканы с темной жидкостью. «Вино» – понимаю.

– Проспали? – елейным голосом спрашивает Лена.

– Не пойму, что с будильником, – оправдывается Ольга. Я ошарашенно смотрю по сторонам.

Поварихи сидят за столом тесной кучкой с ними экономистка Валя. Они говорят тихо. Разговор очень важный. Мы, топчемся на месте, не решаясь присесть, потому что чувствуем себя помехой этому важному разговору.

Лена все-таки поднимается со своего места:

– Вот, помяните, – она подает нам стаканы с вином. – Могу бутерброды сделать, каша кончилась…

Они смотрят на нас с осуждением.

– Девочки, что все-таки случилось? – видимо, на моем лице написано действительное и полное неведение. Женщины немного оживляются.

– Ой, да сами толком не знаем, – с досадой говорит Марина. Лена ставит перед нами тарелку с колбасой, пачку масла, хлеб и печенье:

– Кофе, чай, наливайте…

– Спасибо, – мы робко усаживаемся.

– А вы что, правда, вчера ничего не слышали? – спрашивает Лена.

– Мальчишки болтали… Но, неужели, правда?

– Да, утонула…

– Как?!

– Элька сказала, что пыталась ее спасти.

– Ох уж эта Эля!

– Послушайте, мы видели как, сестренка этой девушки мечется по берегу. Это перед ужином было…

– Ну да. Собрались от скуки, пошли в поселок. Сигареты, фрукты, то да се… Зашли в кафе, выпили водки. Потом девчонки вроде на рынок пошли, а Эля с москвичом и Юлей пить остались…

– У Эльки глотка луженая, сколько ни влей, все – ничего, особенно на халяву.

– Так что, эта девушка пьяная поплыла, что ли? – спросила я.

– Да, неизвестно, – ответила Марина, – разве от Эльки добьешься чего! Только, говорят, Юльку мужики вытащили, когда ее уже к берегу прибило. Одетую…

– Так кому тогда Эля искусственное дыхание делала? – удивилась Ольга.

– А хрен ее знает!

– И, главное, – быстро заговорила Лена, – девчонки-то за Юлей в кафе вернулись. Только Юльки в кафе не было, сумка под стулом стояла. Москвич совсем пьяный, и эта – сказала «идите, мы сами дойдем». Они спросили, где Юля. Элька ответила, что пошла в туалет…

– Так, может, ее действительно УЖЕ не было?! – ахнула я.

– Может, и не было. Только, кто же знал, – Лена зыркает на мать и продолжает, – Элька нам говорила, что у нее с москвичом несерьезно, и она его на бабки крутит, чтоб он ее поил, значит…

– Да Юлька-то ей зачем понадобилась! Ну и пила бы со своим москвичом!

– Дожди, народ пьет со скуки, – робко предположила я. И тут же поняла, что сморозила глупость.

– Господи, что теперь дядь Валере будет! – Лена схватилась ладонями за щеки.

– Ничего не будет. – Сказала я. – Несчастный случай произошел не по его вине и не на его территории.

– Юлька сколько раз ночью пьяная плавала, – неожиданно объявила Валя. – Да. И я с ней плавала. Мы далеко заплывали. Она вообще – спортсменка!

Теперь все мы смотрели на нее.

– Слава Богу, что не у нас! – прошептала Марина.

– Валера как?

– Переживает. Вчера телеграмму родителям дал, в морг ездил… Ой… – Марина взмахнула рукой.

– Главное, – снова заговорила Лена, – семья у Юльки бедная. Они только на ее зарплату жили. Она сварщицей работала.

– Надо деньги собрать, – предложила Валя. – Только жадные все, не допросишься.

– В обед объявить – предложила я.

– Точно! И пусть только попробуют отказаться!

После обеда Валентина со строгим лицом важно пересчитывала собранные деньги. Она доставала смятые купюры из полиэтиленового пакета и складывала в аккуратную пачку. Поварихи вытягивали шеи, стараясь вычислить сумму.

Валентина скорбно покачивала головой и молчала.

– Ну, сколько там? – не выдержала Марина.

– Мало, трех тысяч не набирается.

– Хоть так…

– Жлобы, пропивают больше! По десять рублей положили и, словно облагодетельствовали.

– Может, денег нет, – предположила я.

– Ладно, не защищай! – отмахнулась Валентина.

Я и не защищала. Дело в том, что мы с Ольгой попытались выпросить денег у дикарей. Но наша попытка не увенчалась успехом. Сейчас нам было стыдно, мы боялись, что нас спросят об этих деньгах. Но никто не спросил.

Советский появился только на следующий день. Он был измучен. Подсел на ужине.

– Как ты? – спросила.

– Устал. – Он попросил себе стакан чая. Я опередила Мишу, налила сама.