Андрей Мигулин - На изломе

– Принял, «Батыр». Пока будьте на месте, сообщу на базу, и примем решение.

– Принял, «Центр», – ответил Рустем, снял наушники и, отвечая на молчаливый вопрос лейтенанта, добавил: – Приказано оставаться здесь, пока решение не примут.

« Теньк », вдруг опять приглушённо раздалось в воздухе, это со стороны «духов» полетела граната в сторону стрелявшего БТР. Выстрел был точным, но граната, скользнув по наклонному борту бронемашины, отрикошетила и, ударившись в глухую стену дома, разорвалась, осыпав стоящих вокруг кусочками штукатурки. БТР, дёрнувшись всем телом, сдал назад, пряча корпус машины за дом. Солдаты, что укрывались за ним, залегли, выбрав позиции для стрельбы по своему усмотрению. Лейтенант, отряхнувшись от пыли, которую подняла взорвавшаяся граната, и с сожалением посмотрев на свои испачканные ботинки, скомандовал:

– Всем рассредоточиться. За площадью и зданием вести наблюдение. Без необходимости огня не открывать.

Прошло минут пятнадцать. Пелена от дымовых гранат рассеялась, стали ясно видны подбитые машины и тела погибших солдат. Над площадью висела зловещая тишина. Вдруг в этой угрюмой тишине раздался громкий скрежет металла, все находящие в укрытии увидели, как в борту стоящего боком к ним подбитого БТР открылась дверь. Из неё сначала вырвались наружу клубы дыма, а затем на дорогу вывалился солдат. Кто это был, механик-водитель, наводчик-пулемётчик или командир БТР, было не понятно. Он полежал некоторое время, приходя в себя, и затем начал подниматься на ноги. По его неуверенным и неловким движениям стало понятно, что он был сильно контужен. Сначала солдаты смотрели на него как на приведение, которое возникло из ниоткуда, но потом, опомнившись, стали кричать ему, чтобы он ложился, иначе его убьют снайперы. Но он не слышал, очевидно, был оглушён и плохо воспринимал действительность. Наконец, с пятой попытки ему удалось встать на ноги. Но как только он сделал несколько шагов по направлению к миротворцам, выходя на простреливаемое место, раздались выстрелы. Было видно, как пули пробили ему бедро и живот, выбив наружу фонтанчики крови. Дико заорав, солдат упал на асфальт, завертевшись волчком, прижимая руки к животу. Так продолжалось с минуту. Затем он остановил свой сумасшедший танец, замерев в позе эмбриона, стал громко звать на помощь голосом, полным боли.

Его мольбы о помощи перемежались громкими стонами. Ребята в бессилии кусали губы до крови. Голос раненого становился всё тише. Раздался ещё один выстрел, который попал ему в кисть руки, оторвав два пальца. От внезапной боли раненый вновь закричал, его крик, переходя постепенно в тихий рёв, выворачивал душу наизнанку.

Первой не выдержала медсестра Екатерина:

– Да что вы разлеглись здесь как на пляже, там ваш товарищ умирает, а вы лежите.

Один из лежащих солдат огрызнулся.

– Чего орёшь. Хочешь пулю в лоб от снайпера получить. Иди, попробуй.

И тут произошло неожиданное: Екатерина с криком «И попробую!» рванулась на площадь. Всё произошло так неожиданно, что никто не успел ей помешать. Вмиг добежав до солдата, она схватила его за воротник комбинезона в попытке оттащить его в укрытие, за БТР…

– Помогите! П-о-м-о-г-и-т-е!!! Мальчики, родные, помоги-те-е-е !!! – звенел над пыльной площадью девичий крик. Это кричала тяжелораненая медсестра Екатерина. А мальчики, к которым она взывала, солдаты-контрактники N-ской миротворческой бригады, вжимали свои тела во все неровности и угловатости окружающей их местности, не смея поднять головы, боясь попасть под меткий выстрел вражеского снайпера.

– Помогите , суки разэтакие!!! – уже матерясь, кричала Катька. Но никто не мог пока отважиться сделать этот убийственно смертельный рывок.

Казалось бы, что там бежать, какие-то два десятка метров по совершенно ровной и открытой поверхности небольшой городской площади. Для подготовленного человека это займет 4–5 секунд. Всё было бы просто, если не одно «но»: площадь очень чётко простреливалась с трёх сторон опытными и очень жестокими снайперами. Для начала они прострелили живот одному из солдат, а когда ему на помощь кинулась медсестра, то и её убили не сразу. Ей только аккуратно прострелили обе ноги и руку, да так, чтобы она всё время была в сознании, но медленно умирала, истекая кровью. Теперь Катя лежала посреди площади, не в силах двигаться самостоятельно, стеная, ругалась слабеющим голосом, зовя на помощь. Таким образом, по замыслу снайперов, она должна была вызывать солдат, которые, не выдержав её криков, пойдут к ней на помощь, подставляя себя под выстрел. Такую бесчеловечную тактику уничтожения выбирали или наемники, воюющие за деньги, или религиозные фанатики.

В первого бойца, который рванул очертя голову на помощь медсестре, попали все практически одновременно. Они стреляли по бежавшему солдату почти одновременно, целясь в голову, которая после метких попаданий превратилась в бесформенную кашеобразную массу, напоминавшую разбитый о землю неловким хозяином арбуз… Сложившаяся обстановка не способствовала желанию рисковать собой, зная наперёд, что проиграешь. Но слушать дикие стоны и крики умирающей девушки, отдающиеся гулким эхом в пустых улицах и переулках заброшенного городка, с каждой минутой становилось всё больнее и ужасней…

Смеркалось. Рустем остро осознавал, что до темноты Екатерине не дожить, если не умрет сама, то её добьют обязательно.

– Рустемчик, миленький мой, помоги, – послышалось в холодеющем воздухе, – мне очень больно и холодно… Мамочка… прости меня-я-я…

У Рустема полыхнуло в груди, жаркой волной решимости заливая всё тело. Он перебросил автомат за спину, пригнулся и… рванул по площади. В голове маятником билась только одна нелепая мысль: «Жалко с Катькой не успел переспать».

Он уже пробежал метров пятнадцать, когда за его спиной нестройным залпом застрочили автоматы его боевых товарищей, поддерживающих его в этом безумно-решительном рывке. «Духи», опешившие от такой наглости, не сразу открыли огонь, да и прицельная стрельба со стороны миротворцев тоже сделала своё дело.

Рустем подбежал к лежащим на земле и, на ходу хватая их за обмундирование, волоком потащил к спасительному борту БТР. Пули завизжали за его спиной, вгрызаясь в дорогу там, где только что лежали раненые. Дотащив раненых до дымившегося БТР, Рустем упал на землю. Сердце захлебываясь билось у горла, он судорожно глотал воздух онемевшим ртом, а крупные капли пота, стекая со лба, жгли солью глаза. Непроизвольно всхлипывая от нехватки воздуха, он поднялся на колени. Мертвенно-бледная Екатерина в залитом кровью х/б [14]была без сознания. Рустем первым делом освободил от медицинского красного жгута рамочный приклад своего автомата, перетянул им Екатерине левую ногу выше раны на бедре и сделал обезболивающий укол из своей индивидуальной аптечки. Затем, достав из её медицинской сумки бинты, перевязал и остальные раны. Закончив с Екатериной, он повернулся к солдату. Это был Сергей Тарасюк, стрелок-наводчик. К сожалению, помощь Рустема ему уже была не нужна. Он был мёртв. Пули снайперов разорвали ему бедренную артерию, и он умер от потери крови.