Ян Бирчак - Анастасия. Вся нежность века (сборник)

Но офицер не отвечает. Он не слышит ее.

По парадной лестнице Александровского дворца, крытой широкой красной ковровой дорожкой, не поднимается – взлетает молодой щеголеватый улан. На нем новенькая, с иголочки, сияющая, как и его лицо с тонкими юношескими усиками, парадная гвардейская форма с золотыми шнурами аксельбантов. Руки его заняты большой папкой из тисненой кожи с документами. Наверху гвардейца останавливает дежурный дворцовый офицер:

– Кто такой? Куда изволите следовать?

– Ее императорского величества лейб-гвардии уланского полка поручик Ильницкий! – одним духом рапортует молодой офицер, и по тому удовольствию, с которым он произносит свое звание «поручик», чувствуется, что он совсем недавно его получил и гордится этим. – По поручению командира полка генерала Сазонова пакет Министру Двора, его сиятельству графу Фредериксу! Приказано передать лично в руки!

Дежурный объясняет ему, как пройти коридорами в левое крыло, где находятся жилые и служебные апартаменты.

Поручик, все еще сияя лицом, углубляется в широкие безлюдные коридоры с разверстыми анфиладами покоев по обеим сторонам. Изредка вдали мелькнет юбка какой-нибудь фрейлины или фартук дворцовой девушки, но не успевает поручик обратиться с вопросом, как та исчезает. Лицо его становится все более озабоченным – поручик, кажется, заблудился.

Повсюду его встречает множество цветов. Просторные эркеры с высокими стеклами от пола до потолка уставлены экзотическими растениями в кадках. На площадках, в нишах устроены целые боскетные, источающие аромат сиреневых и жасминных кустов в цвету. Не хватает только журчания фонтанов и щебечущих птиц. Привыкшему к выездке на плацу и строевым учениям, поручику немудрено растеряться в этих райских кущах.

Вдруг прямо ему под ноги выкатывается маленькая пушистая собачонка и, на ходу оскалившись на поручика своим «р-р-нг-р-р!», исчезает в одной из гостиных. Поручик, споткнувшись о собачонку, едва не потерял равновесие.

За спиной слышится топот легких быстрых ног и звонкий детский голос. Обернувшись на голос, он видит девочку-подростка в светлом платье, с распущенными русыми локонами. Она бежит с другого конца коридора, заглядывая в открытые двери, и зовет:

– Джоли, Джоли, вернись, куда же ты подевалась, Джоли!

Заметив поручика, обращается к нему:

– Господин офицер, вы не видели здесь Джоли? – но, поняв, что офицер ей незнаком, девочка останавливается и, глядя снизу вверх, принимается с интересом его рассматривать. Офицер немного сконфужен и вместе с тем польщен, оценив внимание юной незнакомки к своей выправке и блестящему мундиру.

– Джоли? – переспрашивает он. – Собачка, беленькая?

Но девочка, забыв о собачке, не спускает глаз с молодого офицера. Все больше конфузясь, он ныряет в одну из комнат, слышна какая-то возня, р-нг-р-р! – и вскоре он появляется с недовольной собачкой, держа ее на вытянутых руках:

– Вот вам, мадемуазель, ваша беглянка.

Девочка радостно бросается к собачке, и их руки нечаянно встречаются. Оба смотрят не на собачку, извивающуюся в руках поручика, а в глаза друг другу. Собачка выскальзывает и падает между ними на пол, но они все еще не отпускают рук.

– Как вас зовут, прелестное видение? Скажите мне, чтобы я мог повторять ваше имя…

– Как, вы не знаете? – Девочка, опомнившись, отнимает руки и, не отрывая взгляда от поручика, медленно уходит без ответа, скрываясь в одной из бесчисленных комнат.

Поручик все еще оцепенело стоит в коридоре, когда перед ним возникает величественная пожилая дама в несколько старомодном темно-лиловом платье, богато украшенном кружевами, и подозрительно обращается к нему по-французски:

– Поручик, э-э-э, вы не видели Анастасию?

– Анастасию? – переспрашивает он.

– Ну да, Анастасию, великую княжну, она тут шалила с болонкой, – строго вскидывает лорнет пожилая дама, будто это именно он нарушил покой и порядок дворца.

Поручик, не найдя ответа, только отрицательно мотает головой. И тут он наконец узнает вдовствующую императрицу Марию Федоровну.

Он опускается на одно колено и склоняет голову:

– Простите великодушно мою оплошность, ваше императорское величество.

– Полноте, встаньте, поручик. Не узнали, что ж такого, бывает, особенно с молодежью. Зато я вас, кажется, узнала. Эти глаза, разлет бровей… Не ваша ли матушка, княгиня Надежда Алексеевна, служила у меня когда-то во фрейлинах?

– Так точно, ваше императорское величество!

Но императрица не слушает его.

– Мы были дружны когда-то, – задумчиво произносит она, невольно отдаваясь воспоминаниям. – Если бы бедняжка дожила до этого дня, уверена, она была бы счастлива и горда таким сыном, – внимательно разглядывая поручика в лорнет, царица легко касается рукой в перчатке его щеки.

– Вы слишком добры ко мне, ваше императорское величество, – смущенно бормочет поручик.

Еще раз окинув его взглядом с головы до ног, царица с достоинством удаляется, шурша тугими юбками.

Тогда из малой боковой гостиной выбегает раскрасневшаяся княжна и с разбега целует поручика в щеку:

– Спасибо, что не выдали нас! – и снова убегает в комнату. За ней тихонько семенит собачка.

– Готов служить! – запоздало бросает поручик вслед убежавшей княжне. И прижимая руку в белой перчатке к щеке, в которую его поцеловала княжна, уже как бы про себя, шепотом:

– Готов служить вам всю жизнь, Анастасия!

И по длинным дворцовым анфиладам катится эхо: «Анастасия… Анастасия…»

Мы снова возвращаемся к улану, все еще беседующему с мадам Сазоновой. Теперь она излишне оживлена, вертит ненужным в тени зонтиком, принимает изящные позы и всячески старается удержать его внимание. Офицер слушает вполуха, нетерпеливо перебирая рукой уздечку коня. Взгляд его по-прежнему устремлен в сторону.

Прекрасный летний пейзаж. Двор на отдыхе. Гуляющая публика наслаждается погожим солнечным днем. Поодаль небольшой духовой армейский оркестр играет «На сопках Маньчжурии». Повсюду живописные группки отдыхающих. Мужчины в гражданском, в летних костюмах, но немало и военных в мундирах. Фронтовых офицеров можно распознать по напряженным осунувшимся лицам, некоторые после ранения – с черной перевязью через плечо.

Вокруг государыни Александры Федоровны, сидящей на низенькой скамеечке, поставленной прямо на траву, собрался кружок дам, несколько из них – в строгих форменных платьях сестер милосердия, в белых клобуках с красным крестом. У ног Александры Федоровны на разостланном узорном ковре пристроилась старшая княжна Ольга с грустным отсутствующим лицом. Дамы, изредка перебрасываясь словом, щиплют корпию в корзину, стоящую на ковре.