Александр Малашкин - Глас Времени

Сверхчеловек поднимается. Его немногословный напарник действует аналогично.

– Лу, мне надоела эта посудина. Сколько мы уже в ней живем?

– Семь суток, командир. С тех самых пор, как служба по контролю над временными перемещениями засекла активность.

– Что ж, пора её покинуть. Нас ждут родные пенаты.

Вчера конвой пересек экватор. Как и было обещано, военное прикрытие отстало на сороковых параллелях северной широты и ушло в охраняемые врагом воды Гибралтара. Кораблям предстоит встретиться с Британским флотом. После такой встречи лишь немногие останутся на плаву. Впредь Германское руководство ВМФ будет осторожнее.

Однако свита грузовых кораблей теперь в относительной безопасности, и угрожать им могут разве что ветры и волны.

Лабберт много спит. Выходит из каюты только перекусить или перекурить. Состояние его здоровья стабилизировалось. Головные боли отступили, потери сознания не происходят. Однако он теперь редко смотрится в зеркало. Не хочет видеть постаревшую кожу. Даже бритвенный станок забросил, чтобы лишний раз не терзать себя. У него не возникает сомнений: внезапное старение вызвано частыми временными перемещениями.

Хорст, наоборот, не знает, куда выплеснуть энергию. Будучи на суше, он вел активный образ жизни. Утренние пробежки, гимнастика, гантели. Да и сама работа заставляла побегать. Теперь же, в условиях замкнутого пространства, приходится прибегать к изобретательности, чтобы дать своему телу привычную нагрузку. Каждое утро, едва солнце выглянет за горизонт, его можно встретить на палубе, где, закинув на плечи канистры, наполненные водой, он совершает приседания и бег на месте.

Каждый прожитый день Хорст скрупулезно заносит в дневник. На его страницах можно найти интересную запись, датированную двумя неделями ранее, сразу после того, как отстал военный конвой:

«Сегодняшние события глубоко меня потрясли. По силе переживаний их можно сравнить только со случаем, когда я подвергся нападению со стороны высокорослых человекоподобных созданий. Однако перепуганным матросам и капитанам наших судов, держу пари, сравнивать не с чем.

Утро для меня начинается с восхода. Пока мы в пути, я решил как можно реже глядеть на часовой циферблат и жить, согласно внутренним ощущениям. Солнце, мелькающее в иллюминаторе каюты – вот лучший показатель времени. Но сегодня восход не увидел никто. Небо было затянуто тучами. Всю ночь океан штормило. Брызги соленой воды, сотрясая воздух, взлетали выше бортов. Временами казалось, что наш грузовик разломает напополам. Мне никогда не приходилось слышать, как от напряжения воет металл. В довершение, над нами образовался грозовой фронт, черноту которого было видно даже сквозь туман. Но постоянные вспышки молний, волны и порывистый ветер показались забавой, когда разряды вдруг стали бить в мачты наших кораблей. Капитан отдал приказ всем убраться вовнутрь. Впрочем, никто и не горел желанием оказаться снаружи. Все изменилось в течение пяти минут. Пока я, раздосадованный тем, что физические упражнения на сегодня пришлось отменить, спускался в каюту, гром и молния стихли. Я услышал отдаленные крики команды. Они явно отчего-то негодовали. Я твердо решил вернуться в постель, но раздался вой корабельных гудков. Стало ясно: наверху что-то происходит. Любопытство вынудило вернуться. Первое потрясение – куда-то исчезли тучи. Правда, над водой все еще нависал молочный туман. Я не мог понять, почему матросы на другой стороне палубы так громко кричат и почему соседний корабль из нашего конвоя начал «морзить». Я перешел на другую сторону и вскрикнул от удивления. Прямо у борта, параллельным обратным курсом шел парусный фрегат! Я схватился за пистолет, когда увидел «Юнион Джек»! Но вовремя одумался, вспомнив о машине времени, находящейся на борту; это вполне могло произойти по её вине. Суда шли так близко, что мы могли рассмотреть лица. Но к черту лица, на них была форма, которую носили век или два назад!

Капитан британского парусника гордо взирал на нас. При нем имелась подзорная труба, которую за ненадобностью он засунул за пояс. Рядом с ним толпились матросы. Они, как и их капитан, безмолвствовали. Я голову даю на отсечение, эти люди приплыли из прошлого!

Я рванулся в каюту Лабберта. Без стука раскрыл дверь и увидел, что он в полном спокойствии сидит над этой штуковиной. Рядом на столе стояла почти пустая бутылка его любимой алкогольной отравы.

– Штандартенфюрер, – обратился я, – у нас нестандартная ситуация. За бортом – британский флот прошлых столетий!

– Правда? Сейчас исправим.

Застыв в дверях, я заметил кое-что еще: рядом с сейфом валялся конверт, который нам передали в Гамбурге. Он был пуст, бумаги разложены на помятой простыне. Тут я понял: в этом конверте было «что-то». Он узнал о чем-то, из-за чего и напился. А потом ему пришла эта дурацкая идея поиграться со временем.

– Проваливай! – заорал он.

Как я ненавижу пьяных…

Поднимаясь наверх, я услышал, как небеса разразились громом. За бортом стало как прежде – шторм, свинцовое небо и никаких парусных фрегатов. Сквозь брызги и ветер я осмотрел горизонт и сосчитал количество единиц нашего конвоя – все совпадало.

Я не сомневаюсь, что это проделки моего начальника. Вот только зачем? Может, от безделья, а может, просто ошибся? Вопросов я ему не задаю. И вообще, он почти все время проводит в каюте. Надеюсь, это был единичный случай. Даст Бог, он бросит пить.

Команда старается об этом забыть. Почти все думают, что они явились свидетелями необычного визуального эффекта. На всякий случай, втайне от Лабберта, я попросил радиста связаться с землей. Мне было очень важно знать, что мы находимся в своем времени, а не плывем по океанским просторам далекого прошлого. Радист подтвердил дату – сходится. Координаты местоположения тоже верны. Значит, все в порядке».

Иосиф смотрит влево – ряд однотипных «тарелок». Смотрит вправо – зеркальная картина. Сам себе тихо кивает и понимает: корабль, на котором он прилетел на эту «парковку будущего», похож на остальные до мелочей.

К ним подплывает автоматический транспортер. Он что-то вроде машинки, развозящей игроков в гольф, только недостает колес и крыши. А в целом – это просто низко летающая белая мыльница с сиденьями.

– А как же мой друг? Кто его заберет? – переживает Иосиф.

– Сейчас к нему прибудут специалисты и проведут повторный осмотр систем жизнедеятельности. Они-то и решат, что с ним делать. Если необходимо, то прямо на месте продолжат реабилитацию организма до полного восстановления. В общем, твоим другом будет заниматься медицинский сервис. А ночью, в крайнем случае, завтра, он встанет на ноги. Он все-таки пережил смерть, и лучше бы ему отлежаться.