Наталья Смехова - 3D мир Волкова. Путешествуя во времени

Уж никак они не могли предположить, что губернатор заявится в этом году. И теперь за туфли кожаные служебные полагался строгий выговор с занесением в личное дело и даже, может быть, понижение в должности.

– Ну ладно тебе, Лен, – попытался успокоить главного бухгалтера Волков, – Пронесет, вот увидишь.

– Какой ты, Волков, балван! – рявкнула Елена Степановна.

Началась суета подготовки, наставления начальства, беготня опероуполномоченных, которые по настоятельной просьбе Геннадия Степановича бросились разыскивать у коллег туфельки служебные кожаные 38 размера.

– Ты, – рявкнул Геннадий Степанович, врываясь в бухгалтерию, – Как там тебя? Пришелец, тьфу, Волков! Пулей одевайся, скачи за машиной, и вперед, в Елхи.

– Куда?! – не понял Волков

– В Елхи, – грозно повторил Геннадий Степанович, – нашли мы тебе туфли, Лена, нашли. В Елхах у коллеги твоей.

Было начало сентября. Проливной дождь, духота, комары.

Волков спешил в гараж, завел свои «Жигули» и, включив радио, отправился в путь.

Ему встретился знак «остановка запрещена», затем «стоянка запрещена», а потом знак «осторожно, дикие животные». Знак был свежий, яркий. К приезду губернатора поставили.

– Ну да, – усмехнулся Волков, – дикие животные, как же!

В этих местах давно никаких диких животных не было, да и откуда им было взяться? Если только бродит какой-нибудь медведь, которому посчастливилось сбежать из зоопарка.

В момент, когда Волков размышлял о медведях, из кустов слева выпрыгнул лось.

«Откуда тут лось-то? У нас же никогда…» – пронеслось у Волкова в голове.

Волков резко дал по тормозам, выкрутил руль вправо и услышал жуткий скрип. Машина прокрутилась несколько раз, и ее понесло к обочине. Волков ожесточенно крутил руль в другую сторону, жал газ и тормоз, но ничего не действовало. Ему показалось, что на безлюдной дороге мелькнула фигура человека. «Эй, – закричал он. – Помоги!». Машина летела в кювет.

Очнувшись, Волков стал ощупывать руками вокруг себя – везде была пустота и темень. Где он?

«Ослеп, – пронеслось в голове. – Надо выбираться, выбираться. Почему ничего не чувствую? Ничего не чувствую. Боли нет. Неужели все? Это смерть?».

Он не знал, что за липкая жидкость у него на руках и ногах, глаза слезились от желания рассмотреть что-нибудь в темноте. Не было ничего, ни вокруг, ни позади, ни впереди. Ничего не болело.

«Это шок, поэтому не больно, – размышлял Волков, – боль скоро придет. Нужно ползти к дороге и просить помощь».

Сколько прошло времени после его этой мысли – он не знал. Он услышал знакомый голос где – то здесь, рядом.

– Ты что же это, Волков, нарушения всякие нарушаешь? – надменно вопрошал его сослуживец Колька.

– Колька? Это ты? Что это? – Волков медленно приходил в себя.

Все плыло перед глазами, он пытался сфокусировать взгляд. Постепенно он рассмотрел стул, на котором сидел, стол, стены, утыканные приказами и рабочими телефонами. Это был кабинет №411, который занимал следователь Колька, его приятеля по службе.

– Что со мной, Коля?

– Да вот именно, Волков что это? Тебя за туфельками посылали?

– Посылали.

– А чего ж ты не поехал?

– Как не поехал? Машина в кювет, лось бежал… Ох, башка раскалывается. Стой. А что это у меня с лицом?

Волков увидел свое отражение в зеркало позади Кольки. В том то и дело, что с лицом все было в полном порядке, как и в целом со всем остальным. Хотя, он Волков прекрасно помнил, в какую передрягу попал.

– Не понял, – сказал он и подошел к зеркалу. – Это что, ничего не случилось что ли со мной? Ничего себе. Второе рождение почти, вот это повезло. Смотри, ни единой царапины.

Колька отошел к окну, с силой открыл форточку и закурил.

– Колька, а машина моя, машина целая?

– А чего ей сделается, стоит.

– Как стоит? где?

– А где ты ее оставил, там и стоит. В гараже.

– Не понял? Как в гараже? Я сел в машину и поехал. В это как его, в Елхи! Там я должен был взять туфельки…

– Нет, Волков. Машину ты не заводил, мы проверили. Ты вышел отсюда, а дальше все. Ни тебя, ни туфелек. А нашли мы тебя, помнишь, где?

– Не помню, где?

– В квартире, Волков. В квартире Елагиной, убитой ножом в правый бок. И нож Елагиной валялся в раковине, а на нем твои отпечатки.

Волков покачнулся. Накатывала тошнота. Колька стоял у стены, курил и, прищуриваясь, внимательно следил за реакцией Волкова.

– А ты чего это, Колька, на меня так не смотришь? – разозлился Волков. – Ты что думаешь, я дурак, пошел и какую-то Елагину ни за что убил? Ты же знаешь меня!

– Знаю да не знаю. Что там за история с отпуском? Бухгалтерша раскололась, мол, ты ей говорил, голова у тебя не на месте, отпуск по состоянию здоровья просил.

– Просил. Но не… Не убивал я Елагину. Наверное.

Волков почувствовал пустоту. Что-то происходило в его жизни, и уже далеко-далеко оказался и его дом, и будильник на 6.25 и Таисия Ивановна, и вся остальная жизнь.

– Слушай, – вдруг сказал Волков, – я ехал по этому как его, в Елхи короче говоря, ехал. Там указатель новый – дикие животные, видел?

– Что за чушь, Волков, какие дикие животные, их у нас отродясь не было.

– Вот! И я так подумал, удивился, а тут навстречу мне лось из кустов, я по тормозам дал и скатился к обочине, а потом машина перевернулась, дальше всё, бессознанка.

– Ну, конечно, пошел заливать, – усмехнулся Колька, – смотрю, так хорошо перевернулся, что ни одной царапины не получил.

– Я сам удивляюсь, Коля, как так могло получится! И машина моя не может быть целой. Не веришь мне? Посмотри, съезди, стоит знак! я же не придурок, или что ты думаешь, это я что ли?

– Ладно, – сказал, наконец, Колька, – ты иди пока, посиди, там, в камере. Может быть, чего и вспомнишь.

Волков сидел в камере и ждал. Потому что вспомнить он как раз ничего не мог.

Волков перебирал в памяти: Шерлок Хомс, Эркюль Пуаро, Каменская, Колька. Все это были люди, которые занимались расследованиями громких и запутанных ситуаций. Как они это делали? Методы какие-то, дедукции.

Никаких методов Волков не знал, не помнил и вообще не обращал на это внимания. Вот бы сейчас, в камере хоть одну книгу про Шерлока Хомса почитать, может быть мозги бы зашевелились.

Вместо этого в голове всплывала зарплатная таблица: «Иванов не был на дежурстве 8 числа – пропуск, Костылев болеет, значит, определяем расчетный период за 24 месяца, а это значит, 730 дней… 730 дней помножить… помножить… черт, я же Елагину убил, какой тут расчетный период?! О чем я?!»