Эммануил Тафель - Любовь за кадром

– Ну хорошо, а где вы будете снимать?

Кравцов на секунду задумался.

– Для начала – портреты на натуре, а работа со светом у меня дома.

Наступило тягостное молчание и Татьяна вопросительно посмотрела на Виктора.

– А почему у вас дома? Вы что всех девушек домой на съёмки приглашаете?

– Нет, только вас, – Виктор немного смутился. – Но хорошие фотографии я гарантирую.

– Ну что ж, над этим стоит подумать. Позвоните мне после работы, а сейчас мне пора на площадку, – Таня направилась к съёмочной камере, у которой Светланов и Виноградов обсуждали мизансцену кадра.

Режиссёр, заметив Татьяну, громко спросил:

– Где же Наташа Васильева? Позовите её немедленно в павильон!

– Хорошо, я сейчас, – ответила помреж и направилась в актёрскую комнату.

Когда Татьяна ушла, Кравцов оглядел павильон: актёры массовки уже заняли свои места, оператор встал у камеры, а режиссёр, ожидая актрису, закурил сигарету. Он всегда курил в павильоне, несмотря на запрет.

Увидев, что в павильон вошёл пожарник Степан, Кравцов сразу же пошёл к режиссёру, желая предупредить его, но не успел он пройти и полпути, как на площадке раздался зычный голос Степана:

– Вы мне это дело прекратите! – пожарник издали грозил режиссёру. – Решили спалить весь павильон?

– Ну что ты, Стёпа, – добродушно ответил Светланов. – Я сейчас выйду в коридор.

– Нет уж, теперь в коридор поздно! Я вас сейчас оштрафую на тысячу, чтобы вы запомнили, что курить в павильоне нельзя.

– Ну зачем же так сразу, Степан, – как бы извиняясь сказал Светланов. – Мне жену и детей кормить надо, а ты меня штрафовать собрался. Ну нельзя же так!

– А курить в павильоне можно? – сурово спросил пожарник. – Так вот, немедленно тушите сигарету, а я пока схожу в бухгалтерию и оформлю штраф.

Стеран быстро вышел из павильона, а Светланов, нервно погасив сигарету, оглянулся на своих помощников.

– Только этого мне ещё не хватало, – мрачно сказал он и обратился к группе. – Давайте работать. Нам ещё сегодня весь эпизод отснять надо.

Оператор Виноградов спросил у своего помощника:

– Виктор, как там у тебя со светом? Скоро ли мы можем снимать?

– У меня почти всё готово, Александр Михайлович, – сразу же откликнулся Кравцов и повернулся к бригадиру осветителей. – Егорыч, зажигай полный свет.

И сразу же вспыхнули осветительные приборы, залив ярким светом весь павильон. Второй оператор по ходу корректировал работу приборов:

– Десятку М-13 сделайте уже по лучу, – громко сказал он, стараясь перекрыть шум в павильоне. – Так, уже стало лучше, а прибор «Свет 1000» поставьте прямо за камерой.

Внимательно контролируя работу осветителей, Кравцов давал указания чётко и быстро. Через несколько минут всё было готово.

– Александр Михайлович, – обратился он к оператору, – у нас всё готово.

– Владимир Сергеевич, – негромко сказал Виноградов, рассматривая нахмуренное лицо режиссёра, – свет горит, можно начинать.

Светланов, стоявший рядом с камерой, растерянно оглянулся.

– Таня, – громко крикнул он, обращаясь к помрежу, – где же актриса, наконец?

В павильоне стояла напряжённая тишина.

– Где Васильева? – раздражённо спросил Светланов. – Почему у оператора вся группа на месте, а актёров нет в павильоне?

Почему, я вас спрашиваю?

– Татьяна пошла за Васильевой в актёрскую комнату, – стараясь успокоить режиссёра, сказал Виктор Кравцов. – Очевидно, скоро вернётся.

– Вернётся, не вернётся, – недовольно забормотал Светланов, усаживаясь на режиссёрский стул. – Во время съёмки все должны быть на площадке!

В павильон вошла Таня Переверзева, а за ней, на ходу приподнимая длинное платье, актриса Васильева. Девушки о чём-то оживлённо беседовали не подозревая о плохом настроении режиссёра.

– Татьяна, если вы ещё раз без разрешения покинете площадку, то я буду вынужден отстранить вас от работы. – Светланов покраснел от гнева и его слова звучали угрожающе.

– Но позвольте, Владимир Сергеевич, – сказала Наташа Васильева, – если бы Переверзева не поднялась в актёрскую комнату, кто бы пригласил меня на съёмку?

– А вас, Наташа, я попросил бы не вмешиваться, – резко ответил Светланов. – Сейчас мы прекращаем дискуссию и начинаем репетировать.

Когда Васильева, стараясь подавить раздражение, встала перед камерой ассистент оператора Игорь Беляев, растянув ленту рулетки, замерил расстояние до лица актрисы.

– Ну что, Игорёк, получим мы наконец резкое изображение? – шутливо спросил у ассистента Виноградов.

– Всё вам будет, Александр Михайлович, – в тон оператору ответил Беляев, – и резкость, и качество, и даже хорошая цветопередача.

– Сплюнь, чтобы не сглазить, – Виноградов уже смотрел в лупу кинокамеры.

– Трансфокатор возьмёте сами или мне перехватить? – негромко спросил ассистент, наклеивая на объектив ленту белого пластыря.

– Сейчас я попробую сам, – ответил Виноградов, не отрываясь от камеры. – В конце кадра мы выйдем на крупный план актрисы, у неё такие выразительные глаза и улыбка как у ребёнка.

На съёмочной площадке началась репетиция, которая неоднократно прерывалась, так как Наташа, по неопытности, не выходила на заданную точку, отчего попросту не попадала в кадр. Светланов начал сердиться и уже послышались обвинения в адрес актрисы, когда Виноградов предложил закрепить на полу деревянную дощечку, которая ограничивала бы движения актрисы.

Постановщики быстро сработали это нехитрое приспособление и уже в следующем кадре Наташа чётко встала перед объективом кинокамеры.

После очередной репетиции выяснилось, что массовка движется несинхронно с актрисой и поэтому её крупный план не соответствует сценарию. Режиссёр долго работал с актёрами и, наконец, построение мизансцены завершилось.

Когда оператор попросил время для технической репетиции, зароптали актёры массовки, долгое время стоявшие под светом. Светланов призвал всех к порядку и, после небольшой паузы, скомандовал:

– Внимание! Всем приготовиться к съёмке. Аппаратная, мотор!

– Есть мотор, – ответил звукооператор Иван Спиридонов.

– Камера! – приказал режиссёр.

– Есть камера, – откликнулся механик Жарков, включая аппарат.

Съёмка началась и пошли актёры массовки, а Наташа, собравшись, начала играть. Вдруг громкий взрыв разорвал тишину в павильоне, заставив вздрогнуть не только актёров, но и всю съёмочную группу.

– Что случилось? – как-то неуверенно спросил Светланов.

– Да ничего особенного, – ответил бригадир осветителей Егорыч, быстро пробираясь к дымящемуся прибору. – Просто от перегрева взорвалась лампа.

– Нет, так больше работать невозможно! – возмущённо заявил режиссёр. Это чёрт знает что, а не съёмка. Я просто отказываюсь работать в таких условиях. Мне нужно выполнять план, а вы все только тем и занимаетесь, что вставляете мне палки в колёса.