Ирина Глебова - Мне снился сон…

Через год они узнали, что были правы. Узнали в тот октябрьский день, когда в печати, по телевидению сообщили: Эрнесто Че Гевара погиб в Боливии. Гибель его с большой болью признал Фидель Кастро…

Портрет Эрнесто Че Гевары – тот самый, вырезанный из журнала, но увеличенный и взятый в рамку, – висел в квартире Пичужиных с первого дня их супружеской жизни. Поэтому Виктория ответила, глядя Олафу в глаза:

– Я с первых дней своей жизни спала под портретом команданте Че.

А про себя подумала, вспоминая мамину реплику о кумирах и героях: «Вот мы и дождались своих «героев», своих «Че Гевар»!»

– Вики, ты необыкновенная девушка! – воскликнул Олаф с восхищением. – Я такой никогда не встречал! Ты нужна мне, именно ты!

У него было такое искреннее и счастливое лицо, что Виктория вновь невольно им залюбовалась. А он спросил:

– Кто ты по национальности? Я сначала думал – по выговору, – американка. Но теперь уверен – нет! Но и не англичанка… Кто же?

– Я русская.

– Русская? Из России?

Он словно не мог поверить.

– Моя страна называется Украина.

– Украина? – Олаф недоумённо дёрнул плечом. – Что-то слыхал, но не помню… Где это?

– Раньше это была одна страна, Советский Союз.

– Знаю. Понял. Это часть вашей большой развалившейся империи.

Увидев, как гневно сошлись у переносицы брови девушки и искривились губы, Олаф весело хохотнул:

– Похоже, тебе жаль Союз, которого уже нет? А кто, какие силы развалили его?.. Впрочем, об этом мы с тобой ещё поговорим. Значит, ты русская, из бывшей большой России?

Виктория больше не возражала, молча кивнула. Она знала, что и в прежние времена заграница называла всех, живущих в СССР, русскими.

– Великолепно! Это ещё один знак судьбы! Ты знаешь, что у Че Гевары в Боливии подругой и соратником была молодая женщина, Таня. Это ведь ваше, русское имя?

– И имя русское, и она сама, Таня, была наполовину русская, наполовину немка.

– Ты поняла, девочка моя! Ты просто не можешь не быть со мной! И ты не пожалеешь, увидишь разные страны, научишься владеть оружием, быть неуловимой!

Виктория сжалась, не зная, что ответить и как выскользнуть из его объятий. А, может, и не надо сопротивляться? Этот неведомый поворот жизни…

Чёрная тень, ударивший по ушам рёв, рывок самолёта, скрежет и снова рывок!.. Викторию и Олафа неведомой силой оторвало друг от друга, девушку швырнуло на сидение и прижало к нему так, что она не могла вдохнуть, лёгкие разрывались…

В ту же минуту в иллюминаторе мелькнуло что-то страшное, огромное, закрыло свет. Удар, жуткий крик где-то сзади, и впереди, и вокруг!.. Викторию бросило вперёд, но тут же больно рвануло обратно. В первый же момент, оказавшись в кресле, она машинально застегнула ремень, даже не зафиксировав это умом. Теперь, так же машинально, она сдёрнула с полки над собой спасательный жилет, ловко проделала всё, что в начале полёта показывала стюардесса. Наверное она думала: «Это катастрофа, мы столкнулись с другим самолётом! Падаем в океан! Я погибну!..» Но руки её сами делали то, что нужно было делать. Мозг, хоть и был в полубессознательном состоянии, фиксировал то, что самолёт с воем падает. И когда с непереносимым грохотом там, в хвостовой части, лопнула обшивка и самолёт стал разваливаться на части, Вика успела подумать: «Нужно отстегнуть ремень…» А пальцы её машинально нащупали баллончик со средством для отпугивания акул…

Теряла она сознание или нет? Руки и ноги сами делали привычные синхронные движения, вся её сущность сконцентрировалась в одном понимании: нужно плыть как можно дальше от чего-то огромного и тонущего, оно может затянуть её в воронку, закрутить, как беспомощную щепку… В эти первые секунды… или минуты?.. она ничего не ощущала, не помнила, не анализировала. Была ли холодная вода, слышались ли вокруг крики, находились ли рядом другие люди – живые или мёртвые, – что вообще произошло?.. Нет, ни о чём Виктория не думала, кроме одного – плыть, плыть, плыть! Дальше, дальше, дальше!

Прошло много времени, пока наконец девушка легла на воду, позволяя волнам и спасательному жилету держать себя, слегка покачивая. Вокруг неё тянулся шлейф какой-то радужной плёнки. «Средство для отпугивания акул», – поняла она. В тот же миг, застонав, она впервые позволила себе подумать: «Мой самолёт разбился! Я одна в океане!» И она повернулась, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда плыла.

Там было то, чего она так боялась увидеть. Разорванный на части её самолёт, торчащее под сильным углом огромное крыло, часть корпуса с вывороченными краями, другие обломки, качающиеся в свинцовой воде. Среди них были видны и несколько тел – волны опускали их, поднимали, крутили… Издалека – а Виктория отплыла-таки далеко, – она не могла разглядеть, есть ли там живые. Всматривалась до боли в глазах, но никакого движения не видела. «Мертвы, все мертвы! Боже мой…»

Тел, которые она могла видеть, было совсем немного. «Остальные, наверное, ушли под воду вместе с самолётом… Как же я спаслась?»

Сейчас, когда Виктория поняла, что отплыла на безопасное расстояние, она просто лежала на воде, смотрела, думала. Она вспомнила: стал отваливаться хвост лайнера, она надела жилет, отстегнула ремни… Да, видимо её вышвырнуло в образовавшийся пролом, а были они, наверное, уже на небольшой высоте. «Мы столкнулись с другим самолётом! Я же помню! Но где он? Тоже упал, или уцелел, сумел полететь дальше? Хорошо бы, сообщит о нашей катастрофе, станут искать…»

Девушка только теперь почувствовала воду – не холодную, но всё же прохладную. Надо плыть, поняла она. Куда? Какая разница, она ведь где-то в океане, далеко от земли. Спасенье можно ждать только если их станут искать. Или вдруг с какого-то корабля видели падающий самолёт. Надо верить, ведь спаслась же она, даже не ранена! Это не зря! А ей надо двигаться, движение – это жизнь! Плавать подолгу для неё не проблема, тем более на ней спасательный жилет. Она будет плыть и не терять надежды…

Океан казался спокойным и доброжелательным. Волны, которые девушка преодолевала, шли ровно, были невелики. Она плыла легко, бездумно. Пережитый шок сейчас помогал ей, не давал до конца осознать происшедшее, захлестнуть разум эмоциями. Но в какой-то момент она запаниковала: нужно ли уплывать от самолёта – вернее, тех обломков, что остались на воде и видны? Ведь искать, скорее всего, станут именно там, рядом?.. Она повернула, поплыла обратно. Но через время снова остановилась: в самом ли деле она плывёт к останкам самолёта? Или в другую сторону? Как здесь сориентироваться, среди мерных, неторопливых, совершенно одинаковых волн, идущих и идущих мимо…

«Буду просто плыть, – решила Виктория. – Что я могу ещё делать?»