Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 6. Трэш

– Вижу, по-прежнему занимаетесь видеорекламой, – заметил Виктор.

– Не только, старик, не только, – ответил тот, – помимо традиционных рекламных роликов и музыкальных клипов мы ваяем тут нечто покруче. Например, к нам обращаются самые разные заказчики из политического бомонда – левые, правые, демократы, коммунисты – и всем мы рады, всем готовы помочь. Заказывают политическую рекламу, антирекламу. Вот сейчас обратились тут одни, не буду называть фамилий, в общем, наследники прежней большевистской гвардии. На вот, почитай сценарий ролика.

Виктор взял компьютерную распечатку и пробежал глазами текст с подзаголовком «Политическо-патриотическая реклама»:

«Звучит оригинальный джингл на мотив известного советского шлягера:

„Широка страна моя родная!“

Одновременно со словами куплета показываются планы-картинки (отснятые на фотопленку или в фоторежиме камеры „DSR-200“), чередующиеся друг за другом – разваленные заводы и фабрики, обветшалые дома, разбитые дороги, запустелые села, поросшие быльем и сорняками поля.

Далее:

„Много в ней холопов и господ“.

Идет видеоряд: толпы людей в обносках, голодные, отощавшие, изможденные, слезно молят, плачут, потрясают кулаками в бессильном гневе. Смена плана: в роскошных лимузинах с откидным верхом разъезжают (на фоне простого люда) „хозяева жизни“ („новые русские“, „братки“ и т. д.) – сытые, довольные жизнью, гогочущие, с презрением смотрящие на „быдло“. Скорее всего, здесь используется не „живое“ видео, а мультипликация плюс трехмерная анимация.

Затем:

„Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно грабят свой народ“.

Показываем видеоряд, стилизованный под эпизоды-кадры из художественного фильма (типа советских боевиков о борьбе с „контрой“): типичные современные бандюки (короткие стрижки, бычьи шеи, на которых висят золотые цепи толщиной с палец и т. п.) как бы ходят по домам и квартирам, силой отбирая нажитое хозяевами добро. Неподалеку в сторонке маячат милиционеры, гадливо улыбаясь (время от времени им перепадает малая толика награбленного).

С подъемом звучит инструментальный проигрыш песни, одновременно голос диктора (за кадром) читает слоган: „Россия – щедрая душа!“

Конечная заставка: появляются объемные „компьютерные“ титры „РОССИЯ“, полыхающие огнем, со зловещими тенями за огромными буквами, внизу экранного поля – карта России, стилизованная под гигантское кладбище с покосившимися крестами.

Продолжительность видеоролика – 45 секунд».

Прочитав сценарий, Левин долго хохотал, в восхищении приговаривая:

– Ну, сочинители… ну, Горькие… ну, Пелевины…

– Это что, – заявил его приятель, – у нас сейчас новое направление – порнореклама. Слыхал? Это, братан, нечто особенное.

– Пойдем, – он хлопнул его по плечу, – сам убедишься.

Он провел его в соседнюю комнату, где стоял телевизор с плоским экраном и диагональю 84 см. Копирайтер отправился за кассетой, на минуту оставив приятеля одного. Вскоре он вернулся с кассетой, вставил ее в видеомагнитофон. Последовала демонстрация нескольких откровенно порнографических видеороликов на мотив известных реклам «Милки», «Жиллетта», «Мосгорбанка» и других. При этом, музыкальный проигрыш, дикторский текст, джингл-напевы были взяты из оригиналов, так что создавалось впечатление «настоящей» видеорекламы, но с неприличным сюжетом, прямо скажем, похабщины.

В этих порноподелках было все, чем «славится» большинство порнофильмов: групповой секс, фелляция, крупное, во весь экран, изображение мужских и женских гениталий, одним словом, ничем не ограниченная похоть и пошлость, достигшая в своем цинизме невиданных высот безнравственности. Впрочем, Виктору, как весьма «просвещенному» в подобных «кино – и видеошедеврах» зрителю, было не привыкать.

– Ну, что?! – ухмыляясь, спросил его автор. – Поражен, задело, а? Это тебе не сказочки западных порнорежиссеров!

Первое впечатление после просмотра «рекламных» порноклипов было двояким – Витя испытывал некоторое смущение и в то же время нездоровое любопытство, но, просмотрев еще раз, посмеялся от души.

«Старик Фрейд был прав, – отметил он про себя, – это нам только кажется, что все мы такие высоконравственные и морально устойчивые, на самом деле внутри каждого из нас находится кипящий котел низменных страстей и грубых инстинктов. Агрессия и похоть – то, что мы всю жизнь подавляем в себе – успешно или не очень».

И все же он был немного шокирован. У них в провинции до такого не скоро бы додумались. Может оно и к лучшему.

Язашел к своему другу детства Лёне Кармалинскому домой (ул. Краснопресненская, дом № 75/77 – старый двор, в котором я провел детство), чтобы взять у него прибор для настройки и починки телевизоров – у меня и моих родственников. Лёня видимо уже спал (время было позднее), и дверь мне открыл его отец – дядя Стёпа. Я попросил у него прибор, и он его мне дал, но в ответ попросил меня об одном одолжении – закрыть плотно окно между этажами в подъезде (двухэтажный кирпичный дом с деревянными лестницами и перилами сталинской постройки). С его помощью я кое-как забрался на подоконник, расположенный очень высоко (полтора-два человеческих роста) от пола. Закрыл это чертово окно на шпингалеты, чтобы не поддувал ветер.

Родственники (зять Антон и сестра Антонина) пригнали мне машину, купив ее, разумеется, на мои деньги (частично дав в долг – я еще подумал, что нужно будет экономить на всем и поскорее рассчитаться). Белая, абсолютно новая, «нулевая» «девятка». Я оглядываю ее, как водится, заглядываю внутрь (разглядываю со всех сторон). Антон помогает мне окончательно собрать ее – установить карбюратор на нужное место, водительское сиденье, еще кой-какие мелочи. Я сажусь за руль (рулевую колонку мы тоже привинчиваем сами) и, узнав, что в баке полно бензина, пробую на ней поездить, разумеется, не выезжая за пределы двора, т. к. у меня еще нет прав. Все это происходит рядом с домом (моим бывшим, а теперь там живет только матушка) на ул. Краснопресненская, 75/77, за трансформаторной будкой, рядом с детсадом. Затем мы оставляем машину и уходим. А я потом все думаю, весьма озабочен, ведь машина осталась без присмотра, без сигнализации, не на платной охраняемой стоянке, а если ее «разденут» или того хуже – угонят?! Нужно скорее ставить «сигналку» и подыскивать гараж.

Я уже в здании, где работаю. Это офис, оснащенный современными средствами охраны и сигнализации. На входе, через контрольную вертушку пропускает вооруженный охранник, а далее расположена видео – и фоточувствительная система, идентифицирующая образ вошедшего. Я несколько раз захожу и выхожу из офиса. Наконец, уже поздно вечером я опять за какой-то надобностью возвращаюсь в здание, даже не зная, что сказать охране и пропустят ли меня. Зайдя, я вижу, что место охранника пусто. Я нерешительно толкаю вертушку, и она подается, не заперта. Прохожу за ограждение, со страхом ожидая, что будет дальше. Фотоэлементы меня засекли, и зазвенела сигнализация (или завыла). Я остановился, гадая, что же они предпримут – начнут в меня стрелять, выскочит взвод автоматчиков в камуфляже? Спустя мгновение появляется обыкновенная тетенька-вахтер и спрашивает меня, что мне здесь нужно? Я говорю, что пришел по делу, показывая удостоверение сотрудника фирмы. Она кивает и сообщает мне, что «ваши уже сидят в такой-то комнате. Идемте, я вас провожу». Я иду за ней, навстречу мне попадается одна из сотрудниц, возвращающихся домой – приятная, модно одетая молодая особа. Вахтерша довела меня до двери, и я вошел внутрь, приветствуя троих сидящих за столом людей, отмечающих какой-то праздник – это один из сотрудников фирмы среднего звена, мой приятель, затем какой-то неизвестный мне посетитель, наверняка клиент фирмы и, наконец, одна из занимающих ключевой пост в фирме очаровательная молодая женщина, к которой я, конечно же, неравнодушен, хотя и понимаю, что она мне не по зубам (пока во всяком случае). Я сажусь за стол, мне наливают, я выражаю сожаление, что компанию покинула та встретившаяся мне сотрудница, а то было бы веселее. Они выходят покурить, а до этого в щель приоткрытой двери я вижу разговаривающую с кем-то вахтершу. Мы выходим в некий тамбур, типа шахты лифта и сотрудник-приятель превращается вдруг каким-то образом в моего друга Гешика – Мануйлова Геннадия, большого, кстати, любителя разных застолий.