Елена Кузьмичёва - Мёртвое море памяти
- Название:Мёртвое море памяти
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Ридеро»78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-4474-0926-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Елена Кузьмичёва - Мёртвое море памяти краткое содержание
«Мёртвое море памяти» – это повесть об отчаянном одиночестве, зыбкости памяти, неизбежности потерь и возможности обретений. Сочинение исповедально-медитативное, в котором угадывается неопределенное эхо литературных традиций XX века. Отвлечённо-философские рассуждения пересекаются острыми образными впечатлениями.
Мёртвое море памяти - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Безбрежный потолок пенился волнами над моей головой, радужные круги расплывались поверх белизны. Я пытался вспомнить, где лежат таблетки, но руки только беспомощно шарили по полу, бессильные вписать тело в систему пространственных координат. Я ощущал опору только телом, тактильным чувством, и вжимался в пол, – бесполезно, шатко.
Где же врачи? Где заботливая рука, что мягким перебором пальцев по клавишам телефона вызвала бы скорую помощь? Никого, я выбрал сам – никого. Ходить по лезвию, балансировать на грани, – я сам выбрал это и, стиснув зубы, молчаливо ждал, когда кончится приступ. За окном закричали птицы, – и я услышал их. Это был печальный голос чайки.
Страница 69
Если
Из последних сил, по инерции, я покорял синий горизонт, оставляя позади всё больше километров. Вновь и вновь перебирая воспоминания, я утопал в деталях, томился подробностями, заставляя себя вновь и вновь переживать каждую мелочь.
«И если тебе будет грустно, вспоминай». Эти слова я нашёл на обрывке открытки без даты и подписи. Дальше было написано что-то ещё, но теперь я мог прочесть лишь неоконченную строку. Вспоминай. Если тебе будет грустно. Мне бесконечно грустно. Утром я открываю глаза и вижу, как сквозь складки штор льется солнечный свет.
Вспоминай. Далекий тёплый день, превратившийся в черный бархат ночи, а потом в утро, неуютное и прохладное, щелчком дверного замка оборвавшее время. И если тебе будет грустно, вспоминай. Я помню голоса птиц, звучащие с верхушек деревьев. Ветер шелестел глянцевой листвой. Случайный луч, то и дело пробивающийся между мягкими тучами, высвечивал контуры знакомого профиля. Воспоминания о прикосновениях ветра к коже возникают в голове с нечеткостью полузабытого сна.
Сегодня я шёл вдоль витрин и краем глаза замечал ноги хорошо обутых манекенов, которые никогда не запачкают своих ботинок. Мимо летели листья, голоса птиц были где-то далеко в мертвом море памяти, которое бросало меня на прибрежные камни с безрассудной жесткостью.
Память трещит по швам, солнце превращает образы прошлого в кристаллы морской соли. Мне остается только скомканный солнечный день, рваный пульс ощущений, прерывающийся пустотами беспамятства, фотографическая точность случайных моментов, в то время как иные из них выпали потерявшимся навсегда пазлом. Длинная ночь сжалась в секунду, вобравшую в себя все образы и смыслы, и пожирающая саму себя с жадностью голодного хищника.
Я помню холодные пасмурные тени другого дня и мелкий дождь, врастающий в лицо предчувствием скорой грозы. Я помню последнюю пеструю осеннюю бабочку, которая за долю секунды пересекла квадрат окна по неровной диагонали. Я помню мертвого голубя, распластавшего смятые крылья на мокром асфальте, где я вел обратный отсчет шагов до той, которая желала мне воспоминаний. Потому что моё мертвое море не позволило мне забыть угловатые буквы знакомого почерка и, однажды выбросив часть написанной фразы, я продолжаю помнить её целиком. И если тебе будет грустно, вспоминай о том, как весело нам было.
Эту строку написала мне Алла, в открытке, которую подарила на день рождения, я пригласил её туда неведомо зачем. И я вспоминаю, вспоминаю и вспоминаю, как мы смеялись под снегом, как говорили, сидя на камне рядом с железной дорогой. И на моем лице – ни тени улыбки.
Страница 70
Герой счастливого финала
Я совсем утратил зрение, всё, что происходило вокруг, не касалось меня. Я жил в своих измерениях, замкнувшись в циферблате остановившихся часов, в измотанном головокружениями мире плавающих перспектив.
Лишь смутно, в полусне сознания, я различал день и ночь, растягивал долгие часы в поисках выхода из бездеятельной, ленивой жизни, в которую погрузил себя сам. Очередным утром, влетевшим в приоткрытое окно запахом гари с подожженных полей, я не мог поверить, что проснулся в малознакомой комнате с выцветшими голубовато-серыми обоями. Я проснулся не там, где только что был во сне, в пустой комнате не было тех, с кем я разговаривал ночи напролет, не произнося ни звука, погрузившись в мягкую бездну подушки.
В детстве я любил читать злые сказки братьев Гримм. Я хорошо помнил того абсурдного героя, который убил своего коня, чтобы накормить двух голодных воронят. Но никогда я не допускал возможности, что у братьев Гримм есть имена. Позже я узнал, что их зовут Якоб и Вильгельм, но эти реальные люди так и не смогли совпасть с безымянными братьями, обитавшими в моем воображении. Однажды я испуганно отшатнулся, увидев свою бабушку, сидящую перед зеркалом. Её распущенные волосы спадали до пояса, серебристые, с редкими чёрными прядями. До этого они всегда были собраны в маленький седой пучок, и я несколько секунд не мог понять, кто скрывается за этими пышными волосами.
Реальность ежедневно опровергала мои представления. Но вместо того, чтобы перестать заблуждаться, я пытался сломать правду ради извечных фантазий.
Реальность была неподатлива, как прочный металлический сплав. Она не была ни холстом, ни листом бумаги. Она не состояла из предметов, которые я мог переставлять подобно шахматным фигурам на поле, скованном лишь чёрно-белой системой клеток. Она состояла из людей.
В одной из сказок король бросил в воду перстень, велев герою достать его со дна морского. «Если ты вернешься назад без него, – предупредил король, – то будут тебя сбрасывать все время в воду, пока ты не утонешь в волнах». Я не достал перстень, хотя с детства мнил себя героем счастливого финала.
Реальность сбрасывала меня в море, в глубину моих же раскрытых глаз, которые каждый раз, словно впервые, смотрели наружу, рисуя жестокое отражение увиденного.
Я не мог проснуться дома, оставив позади столько безуспешных, но таких настоящих километров. Я не мог лишить имен братьев Гримм. Настоящих братьев Гримм, которые жили в Германии и собирали немецкий фольклор. Я не мог даже видеть иные сны, они скрывали собой очевидность, а с восходом солнца вновь сбрасывали яркие драпировки с одинокой правды пустой комнаты с полуоткрытым окном.
Белая стена противоположного дома была исписана размашистым, небрежным почерком. Черные буквы говорили «город мёртв» и повторяли эту фразу вновь и вновь, словно город умирал многократно. Продолжало пахнуть гарью. В воздухе летал пепел.
Позже я узнал, что на окраине города в ночном пожаре сгорели два дома. И только тогда я вспомнил, что поля горят в начале весны, когда поджигают сухую траву. Но был конец августа. Снова ошибка. Догадка, которую я выдал самому себе за истину.
Вечером я закрыл окно, опустил непроницаемые алые шторы, широкие складки глухо и сдержанно упали на пол. Я вдохнул взлетевшую пыль и упал на кровать, подальше отсюда.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: