Евгений Филимонов - Иди сквозь огонь

– Тогда давай по-другому. Я доплыла до истока. Это оказалась девочка. Юная. Чистая. Белая. Закрытая на сто ключей. Вот только…

– Что?

– Только от неё тянется ниточка к этому пареньку. До сих пор тянется. В огне искупавшись, нить эта лишь крепче стала. И он через эту ниточку её сны видит. Вот тут я и испугалась по-настоящему.

– Что? Что он видит? Что? – Иза вскочила и бросилась к внучке. Охватила её голову руками, впиваясь своими выцветшими от старости глазами во внучкины. Роза расслабилась, пуская старуху к себе в разум, и когда потрясённая Иза оторвала руки, продолжила устало:

– Он видит Его. Мать, он видит то, что снится ей. Но это не её сны. Это…

– Поиск… Поиск начался! – Иза задёргалась в восторге. – Поиск!!! Он ищет? Да, он ищет… сны… сны… сила… О, Яхве.

Слова слились в бормотание, и Роза уже с трудом понимала, что сейчас изрекают уста бабушки.

– Мать? – осторожно позвала она. – Иза, ты увидела то, что обожгло меня?

– Да, внучка. Ты молодец. Увидела такое. О, хвала тебе… Он вернулся, и может быть, мы ещё услышим Слово нового мира. Да, ты права, Роза. Хранитель вошёл в наш мир. Но он пока ещё всего лишь ребёнок.

– Но почему меня обожгло, почему? – Роза хотела понять то, чему не имелось никаких объяснений.

– Да тут всё просто. Тебя просто обожгло. – Иза усмехнулась. – Понимаешь? Нет? Ну, вот тебе… Дай руку. Дай! – Она прикрикнула на Розу, отдёрнувшую руку. И резко опрокинула на ладонь внучки содержимое дымящейся трубки. Роза приглушённо вскрикнула, стряхивая рдеющий алым уголёк.

– Больно? – Иза заглянула ей в глаза. – Ага, вижу что больно. А почему? А потому, что огонь жжётся, а незащищённую плоть запросто сжигает. Вот и ты оказалась там, как твоя ладошка перед этим угольком, мягкая и беззащитная. Ты же на чистую силу выскочила. Она ведь не обученная девчонка – всё на чистой силе, одной лишь волей управляет. И воля её сильна, уважения заслуживает. Согласись?

– Да. Тут мне нечего сказать. – Роза уважала мастерство и силу, признавая за каждым право превосходства в чём угодно, лишь бы это было заслуженно. Пускай это и обидно порой. Но, жизнь долга – и нет границ совершенству. Чужое мастерство – путевой маяк для собственного умения каждого желающего развиваться.

– Жаль, что ты увидела только тень от тени её снов. Да и то, лишь маленький кусочек. Как мы будем искать Хранителя? И, как мы найдём эту юную деву?

– С Девой всё просто, – древнее Слово вызвало улыбку. – Мы её найдём, в школе. Ведь всё случилось в школе, и девица эта там обязательно как-то проявится. Может, это учительница или школьница, а может – подружка чья-то. В любом случае, если посмотреть, как следует, то мимо не проскочит. Увидим, обязательно. – Роза выделила слово, и Иза согласно кивнула.

– Да. Тут только Видящей и смотреть. Иначе, что искать-то… Кого? Так что, готовься, Роза. Ты увидела след на воде, найди и камень, что гладь разбил. А с отцом я всё сама утрясу. Обойдётся и без твоих заработков некоторое время. А там, быть может, и вообще не понадобится уже дураков теребить, деньги выуживая.

Иза и Роза улыбнулись, согласно кивнув мыслям друг друга.

Они обсудили все вопросы, и Роза собралась уходить. Она уже отодвинула занавесь в стене, когда Иза окликнула её:

– А что ты волку своему сказала, ведь у него тоже вопросов немало, наверняка, имелось? Как с ним?

– А я ему рассказала о силах, и чуточку о том, с чем пришлось столкнуться. Думаю, ему достаточно. Хотя, если честно, боюсь – он заметил, что я не всё рассказала. Идущего путём силы тяжело обмануть, сама ведь знаешь.

– Да, тут ты права. Ну, если доведётся столкнуться, то будем надеяться, что он добра не забудет к тому времени. А забудет, что ж – значит таков его Путь.

– Да, чуть не забыла. Его брат, Сергей…

– А с ним что?

– Она прикасалась к нему. Как изморозь след, остался на броне зелёной. Так что, думаю, дева наша тоже что-то ищет. Правда, не могу представить, где и как они столкнулись, но – это её след, я не могла спутать. Я к нему тоже прикоснулась на прощание, но не смогла увидеть, кто она. Защита чёртова. – Роза вздохнула.

– Не кори себя. Мы и так уже знаем немало. А из зёрнышка дуб вырастает. Посмотрим за школой, заскочим в гости к мальчонке этому, через пару дней. Вдруг, он что-то ещё увидел там. Ты теперь уже умнее будешь, да и не надо далеко уходить, сны его и так на виду все. Да и Слово новое тебе в подмогу. Узнала ведь новое?

В стенку ударилась палка, брошенная старой, но крепкой рукой. И вместе с хриплым старушечьим смехом по палатке снова потёк сладкий дым.

Роза замерла. От старухи ничего не утаишь. Она вздохнула и направилась назад к бабуле. Слова бывают разные, некоторые произносятся очень долго.

Висевшая с самого утра хмарь не радовала. Если бы с неба сыпал нормальный привычный дождь, бьющий по лицу и земле тугими крупными каплями – она бы радовалась, совсем как в детстве – ловя небесных камикадзе руками, а то и ртом. Но в воздухе висела ненавистная взвесь мельчайшей пыли, практически не видимая и не ощущаемая, но мгновенно пропитывающая всё и вся липкой плёнкой воды.

Катя вспомнила вчерашний день, вид с крыши школы, уходящий далекодалеко, и вздохнула. Сегодня эта радость вряд ли повторится, в такую погоду на крыше нечего делать, да и сомнительно, что старый школьный мастер согласится выйти под моросящее небо.

Весь вечер она раздумывала и оценивала то, что услышала и поняла там, на крыше. Услышала она многое, поняла ещё больше. Павел Павлович раскрывался без всяких прикосновений, не тая ничего. Да и нечего ему было таить, как виделось Кате. Возможно, что-то и осталось в далёком прошлом, что закалило его и поставило на путь, выглядящий как стрела – прямой и ровный. Вот только вместо асфальта дорогу покрывали колючки и ухабы, а по бокам росли шипастые кусты, весь смысл существования которых в том, чтобы оцарапать, задержать, порвать. И – изолировать.

Катя видела, как старый человек пытался – и у него это получалось – помогать тем, кто нуждался в помощи. Но кому-то он не смог помочь, и это рваной раной зияло в его душе, рдея алыми каменьями боли. И она знала – кому. Имена он назвал сам – Кайзер-Кирилл, Валет-Валера, Грай-Сергей. И были и другие, но их имен она не услышала, как и не увидела их образов. Они совершенно потерялись в тени Кайзера и раскинутой им паутине…

Понимание, что паутина контролировалась незнакомым пока Кайзером – пришло само собой. Слишком ясно отображался образ в памяти Павла Павловича – истинный лидер, гордый и независимый, и – желающий оставаться первым во всём, независимо от обстоятельств. А ещё существовала какая-то тайна, связывающая эту троицу. Катя не поняла, имел ли отношение к произошедшему некогда страшному событию Павел Павлович, похоже – нет. Но он что-то знал, вне сомнений. И считал виновным себя. Вина до сих пор давила и царапала его душу.