Евгений Филимонов - Иди сквозь огонь

Мария не выдержала и перебила женщину, приблизившуюся к больной теме.

– Так что же дальше-то? Что у него за приступы, как их лечить? Пелагея, он ведь неживой, когда…

– Ох, Мария, Мария… Да скажу я сейчас, скажу. Ведь и начала уже, о том и говорю сейчас. Так вот, Виссарион малыш ещё, пусть и необычный, но всё равно младенчик неразумный. Не может он пока всё это видеть и понимать, но ощущать-то – ощущает. И лезет в канал по неразумию, и тогда его уносит в далёкий океан мирового знания. Вот и плавает, как головастик лягушиный – туда ткнётся, сюда. Там отщипнёт, там потрогает. А так как маленький ещё, то весь и уходит, в теле лишь дух остаётся. Но вы не бойтесь. Он у вас из настоящих, ничего с ним не случится. Я бы – сгорела, а он там свой.

Пелагея прервалась. Виссарион поворочался и сыто чмокнул губами, уже во сне. Он лежал у неё на руках и спал, маленький и такой беззащитный.

И улыбался чему-то во сне. Не улыбнуться в ответ было выше всяких сил.

– Я ему могу помочь чуть-чуть, всё-таки я гостья старая в этом мире. Он перестанет после этого уходить, но изредка будет спать, как убитый. Да, просто всё станет происходить во сне. Смотрите сами. Оно, как бы, и так ничего страшного с ним не происходит, просто неприятно видеть такое, я понимаю.

Пелагея смотрела на Марию и Игоря, ожидая их решение. Они переглянулись, словно ища ответ в глазах друг у друга. И Мария сделала выбор.

– Сделайте, как говорите… это ведь не во вред?

Хозяйка улыбнулась и неуверенно двинула плечом:

– Не во вред, но и не на пользу. Просто станет чуть по-другому. И запомните, это никак не повлияет на его будущее. Да и будущее это целиком зависит от вас и от него самого. Он не мессия какой, не стоит так думать. Ни в коем случае не думайте так. Он вообще может остаться обычным. А может стать кем угодно, хоть Богом. Но это каждому доступно, на самом-то деле. В общем, давайте – выходите из комнаты и посидите там, пока мы тут с ним побеседуем, он как раз спит.

– Побеседуете? С ним? К-как?

Мария вдруг испугалась. Всё происходило слишком быстро и необычно, и не давало расклеиться именно из-за скорости событий и мощного потока информации, перегрузивших сознание и блокирующих здравомыслие. Ей стало страшно оставлять сына наедине с этой загадочной старухой, которая наговорила сейчас столько необычного, что любой сказочник рыдал бы, выпрашивая возможность использовать сюжет. Она живо представила, как в полутьме комнаты лежит её сын, а старуха, заперев дверь, достаёт откуда-то огромный чёрный нож и заносит над маленьким тельцем…

– Ай-ай, – Пелагея усмехнулась. – Вот так вот человеческое и одолевает нас. Приехали ведь, значит верили. А тут, раз – и испугалась, да ещё и мерзость удумала. Гони такие мысли прочь, не место им здесь.

Мария очнулась от внутреннего созерцания сцены из какого-то дешевого ужастика и виновато улыбнулась. А потом взяла за руку Игоря, и встала, увлекая мужа за собой.

– Это… это долго? – нерешительно спросила она уже на пороге комнаты.

– Нет, недолго. Только, вот что – не вздумайте дверь отпирать или стучаться, пока я сама с сыном вашим не выйду. Нельзя. Что бы вам ни привиделось, что бы вам ни послышалось – нельзя и всё.

И дверь захлопнулась.

Минуты тягучим сиропом ползли одна за другой. Казалось, что проходят часы и года. Снова подступили страшные фантазии, и Мария сидела теперь, как до этого сидела в машине – раненой птицей, готовой броситься в атаку для защиты своего ребёнка. Её трясло, она бы плюнула на запрет, в конце концов, и рванулась в истерике на ставшую невыносимо ненавистной дверь. Но рядом дышал теплом Игорь, который в этот момент стал невероятно чутким, сам удивляясь открывшимся ему мелочам. Он крепко обнимал жену, и шептал что-то на ухо, ласковое и тёплое, вытаскивая из затягивающего безумия ожидания. Неожиданно для обоих, эти минуты ещё сильнее скрепили их единство, сцементировав уже иной, зачарованной силой. И каждая минута была тягостно сладка своей болью.

Игорь был скептиком, но сейчас он решил, что лучшей помощью станет выполнение всего, что сказано Пелагеей. Слишком уж потрясла картина парящего в синеве ребенка с лицом Будды. И обещанное облегчение состояния Виссариона, пусть и несущее в себе ничего лечебного – обнадёживало. Он с надеждой смотрел на дверь, за которой сейчас ковалось их будущее.

Вопреки обещанию Пелагеи, прошло уже несколько часов. Игорь уже и сам находился на грани, но уговаривал себя и Марию, выискивая всё новые слова, способные хоть как-то поддержать и помочь им. Он уже пару раз подходил к двери, пытаясь услышать хоть что-то из происходящего за ней. Но старая древесина намертво блокировала все звуки. И становилось страшно.

И вдруг дверь отворилась, беззвучно и величаво. В комнату вышла Пелагея с Виссарионом на руках. Малыш озорно хихикал и снова играл с тяжёлой косой, уже не закрученной на голове, а распустившейся тяжёлым полозом на груди пожилой женщины. Ведунья выглядела необычно – словно и постарела и помолодела одновременно. Как это могло быть – Игорь не понимал, но ощущалось именно так. В глазах Пелагеи появилась иная глубина, а вокруг глаз и губ выметнулись новые суровые складки. И вместе с тем, в осанке появилась новая, молодая струнка.

– Ох, и задал он мне жару, – устало, но весело, выговорила ведунья. – Вечереет уже, а мне – как минуты прошли. Поспорили мы с ним чуточку. А потом не я, а он меня по миру провёл. Не понимая ни капельки, просто взял меня за руку и потащил. Веселится он так, понимаете ли. Полетали, да назад, а там и получилось всё. Так что, как я вам и обещала – не будет он больше баловать неразумно. Ему теперь сны подвластны, в них и поразвлекается, разум свой в путешествия отпуская. И будет вам счастье.

Она широко улыбнулась.

– Я тоже теперь слегка изменилась, в другой уровень перекинулась, горизонты иные он мне открыл, сын ваш. Омыл такими водами, что как заново родилась, да только знаний прибавилось столько, что пригибает с непривычки. Но ничего, я сильная. Принимай сына, мать.

Мария приняла Виссариона на руки и, уложив на стол, начала одевать. Малыш озорничал, не давая руки и ножки, но она сноровисто управилась с разыгравшимся неслухом. И вот он уже снова одет в городское, лишь скомканное белое полотнище на столе напоминает о недавнем.

– Вот ещё что, – Пелагея привлекла их внимание. – Не знаю, как вам это понравится, но это очень полезно, а в чём-то и необходимо.

– Что? – испуганно спросила Мария, прижимая Виссариона к себе.

– Да не пугайся ты, всё уже. Ничего больше не надо делать с ним. Просто я вам хотела посоветовать кота завести. Кошки – они во всех мирах сразу живут, хоть в этом, хоть в каком другом. Сейчас здесь, а за угол зашёл – совсем в другом месте вышел. И зло они всякое видят, и не-зло. Тут уж сказки не врут. Будет он сыну вашему проводником во снах, да защитником в жизни, пока малыш растёт ещё.