Юрий Туровников - Легенды о героях и злодеях

– Держись курса, – морской волк похлопал усатого моряка с могучим торсом по спине и решил проверить капитана корабля, может, на этот раз ему повезет.

Спустившись вразвалку по скрипучей лестнице в полумрак утробы «Валькирии», освещенной тусклым светом масляных ламп, боцман, выдыхая сизый дым, подошел к каюте капитана. Возле двери дежурил юнга. Паренек слюнявил пальцы и перелистывал пожелтевшие страницы какой-то книги. Завидев старшего, он поднялся с пола и вытянулся в струну. Боцман махнул рукой, мол, сиди, и постучал в дверь и подергал за ручку.

– По-прежнему заперто… Капитан, это Джон. У вас все в порядке?

По ту сторону двери послышалось какое-то движение, а после прозвучал хриплый приказ.

– Ложимся на обратный курс! Ктулху всех вас забери!

Боцман закрыл глаза и прошептал проклятье, затем посмотрел на юнгу.

– Что читаешь?

Тот смутился.

– Правила ведения абордажа. Мало ли что. Я хочу карьеру военного моряка делать.

– Ну-ну, – ухмыльнулся боцман и покинул трюм.

Морского волка терзали несколько вопросов: в своем ли уме капитан, и как долго до бунта. Рано или поздно провиант закончится, и матросы поднимут бучу и потребуют от кэпа ответа, какого окуня они столько времени болтаются в океане, как червяк на крючке. Он, конечно, до поры до времени будет на стороне капитана, но если перед его носом помашут заточенным клинком, тут уже не до кодекса. Жизнь – она подороже будет. И едва здоровяк ступил на палубу, как нос к носу столкнулся с коком. Тот почесал подбородок, покрытый щетиной, пригладил усы и прошептал.

– Не хочу тебя расстраивать, но если завтра вечером мы не войдем в порт, то жрать будет нечего.

– Спасибо, Бен, я учту, – Он почесал лысину и сжал кулаки. – Плюну на все и уйду в матросы!

Боцман выбил о сапог остатки табака, засунул трубку за голенище и поднялся на мостик к рулевому, который уже разделся то портков, оборвав штанины. Обмотав голову рубахой, тот что-то бубнил. Подойдя ближе, боцман понял, что кормчий перечисляет названия парусов.

– Фор-стеньга-стаксель. Стаксель… Средний кливер. Кливер… Фок. Нижний фор-марсель. Грот. Грот-бом-брамсель, чтоб его! Фор-ундер-лисель и контр, мать его, бизань!

– Ты чего?

Рулевой сплюнул.

– Голову напекло. Чтобы рассудок не потерять, смотрю по сторонам и все, что вижу, называю. Кстати, не плохой стих получился. Может, мне в поэты пойти? Буду деньгу на площадях зашибать.

Боцман гоготнул.

– Ты штурвал держи, стихоплет, пока на рифы не налетели. Кстати, я чего пришел. Ложимся на обратный курс, – рулевой выпучил глаза. – Не смотри на меня так, это приказ капитана. Разворачивай посудину.

– Твою ж ты, туда ж ты! – выругался кормчий и заложил лево на руль.

– Чтобы не тянуть бонеты, вздумал он писать сонеты, – плюнул под ноги боцман. – Похоже, мне тоже голову напекло.

В этот самый миг вахтенный вновь перевернул часы и отбил склянку. Гул корабельного колокола унесся вдаль. Страдающие от безделья матросы опять перевернулись, подставив солнечным лучам еще не сгоревшие бока. «Валькирия» легла на обратный курс, разбивая в пену волны. Перед носом судна, в толще воды, показалась стая дельфинов. Морские твари с гиканьем выпрыгивали из воды, стараясь привлечь к себе внимание, но матросы не пожелали проснуться. Хотя, если бы они знали, что сегодняшний ужин грозит стать последним, то они бы, наверняка, изловили парочку-другую этих рыбин, но в курсе дел были только боцман и хозяин камбуза.

Ближе к ночи «Валькирия» опять нагнала тот самый шторм, из которого она вырвалась меньше суток назад. Но на этот раз непогода решила показать себя во всей своей красе и ударила в три раза сильнее, чем до этого. Вначале моряки хотели укрыться в трюме, но боцман загнал всех на реи, приказав поднять абсолютно все паруса, но было поздно. Судно бросало с одной волны на другую. Брамсели, стаксели, марсели и лисели трещали по швам. Того и гляди, такелаж не выдержит. Рулевой, привязавшись к штурвалу, выравнивал посудину, не давая ей завалиться на бок. Мачты гнулись, грозя сломаться и пробить собой палубу, а заодно и сбросить за борт пару-тройку моряков.

– Карамба! Пошустрее тяните, крысы трюмные! – орал с палубы полуюта боцман, держась обеими руками за леер. – Еще одна склянка, и мы все пойдем на корм рыбам, акулий зуб мне в глотку!

Сверху неслось дружное «Хоу! Хоу! Хоу!». Какой-то моряк, запутавшись в такелаже, пролетел в нескольких дюймах над палубой, словно цирковой акробат, и снес пробегавшего юнгу, которого едва не смыло за борт набежавшей волной.

– Фок-грот-брамсель тебе в левое ухо! – проорал тот, поднимаясь на ноги и откидывая назад мокрые волосы.

Его ругательство слилось с десятком других, что вырывались из луженых глоток моряков.

– Медузу мне в печень! Я уже слышу, как меня призывают морские девы.

– Хэнк, червь ты гальюнный, тяни!

– Тысяча тупых акул!..

– Юнга, шевели клешнями! Хватай этот линь и крепи его к мачте. Штыком вяжи, недоумок палубный!

Ветер подпевал оглушительным раскатам грома, что сотрясали воздух на каждый второй выдох. Сполохи молний слепили глаза и норовили попасть точно в мачты, которые уже начинали ломать палубу. Промокший до нитки, впрочем, как и вся команда, боцман поднес к губам свисток, но тот только изрыгнул соленые брызги. Морской волк прорычал проклятие Дагону и заорал, что есть мочи.

– Режьте паруса, тысяча тухлых моллюсков!

Такого шторма боцман еще не видел. «Валькирия» не разваливалась только благодаря тому, что ее днище облепили ракушки, а палубу загадили чайки да бекасы, и то дерьмо вот-вот смоет. Единственный способ спасти корабль, снять паруса, но ураганный ветер не позволял это сделать, и было принято единственное верное, в данной ситуации, решение.

Моряки, что поопытнее, достали засапожные ножи, проткнули ими надутые полотнища и с криками ринулись вниз, вспарывая ткань. Порезанные на полосы паруса захлопали. Дифферент на нос уменьшился, и корму перестало поднимать в воздух. Теперь беда могла зайти только сбоку. Так думали все, пока не узрели, как с неба, озаряемая разноцветными сполохами, опустилась гигантская воронка, и принялась засасывать в себя воду, подбираясь все ближе к судну.

– А вот это совсем плохо, бушприт твою в компас! – закашлялся боцман. – Всем закрепиться! – и шепотом добавил. – И да сохранит нас бог. Хоть какой-нибудь…

Матросы, которые висели на реях, пристегнулись к ним поясными ремнями, те, кто находился внизу, в спешке привязывались к мачтам. Так, по крайней мере, они имеют шансы остаться в живых, если корабль не пойдет на дно. Лучше промерзнуть до костей и нахлебаться воды, чем стать добычей акул или барракуд после того, как тебя смоет волной. Кормчий отпустил штурвал, от которого сейчас не было никакого толка, и закрыл глаза…