Сергей Горбачев - Выйти замуж за Микки Мауса

А знаменитости – они все с прибабахом, считали те её одногруппники, что заметили за ней одну странность: при возможности выбрать самостоятельно объект проектирования курсовой или иной работы, Злата всегда выбирала одно и то же: армянский монастырь Сурб-Хач, вернее, то, что от него осталось – однокупольную церковь на высоком берегу реки Темерник и прилегающие пустыри. При этом, много времени проводила в районном управлении архитектуры, на территории которого располагался Сурб-Хач, успела со всеми там передружиться и к концу третьего курса имела в своём распоряжении копии всех чертежей и планов как самой церкви, так и инженерных коммуникаций в округе.

«Каменные лица Ростова»

Не знаю как у вас, а в Ростове начался апокалипсис. После невероятного количества мёртвых голубей было нашествие жаб. Теперь саранча пошла…

Я уже говорила, как ненавижу псевдогламурное быдло? Раньше я молча оставляла свое презрение на этих лицах. Но ведь апокалипсис!.. Не сдержалась…

На вечеринке в «Атлантиде» в начале программы подвалило слегка поддатое лицо ростовской национальности и попросило спеть что-нибудь утончённое, проникновенное…

А на ум отчего-то пришёл только ленточный червь. Нет ничего проникновеннее утончённого ленточного червя…

Сама виновата, что промолчала… Ведь в конце программы оно снова подвалило, уже в драбадан угашенное, и потребовало, баблосы тыча, чтобы «золотце» сбацало ему что-нибудь «охеренное»…

Сломалась… За «охеренным» послала к гомику Боре за барной стойкой. Может оно и хотело обидеться, но не успело – Ромка сломал-таки ему нос…

Я, конечно, всё понимаю, но почему обязательно надо хавать дерьмо, чтобы оставаться на плаву?!!!!!

Like (118)

Comments (21)

Share (13)

Парк «Дружба» – узкая полоска земли, зажатая с двух сторон панельными многоэтажками – был перенаселён, словно Ноев ковчег. Русская церковь напротив Сурб-Хача, аквапарк и аттракционы, крытый ледовый каток и открытые спортплощадки, старинный монастырский сад на холме и довольно странные в донской степи ёлки вдоль аллей, – в общем, каждой твари по паре. Вот только Темерника почти не осталось: ушла река, когда сел на её мель этот странный ковчег.

Сурб-Хач или Святой крест – в переводе на русский – это остатки мужского монастыря, построенного армянскими переселенцами из Крыма в память о древнем храме на черноморском побережье откуда бежали анийские армяне. В десятке вёрст к северу от пограничной русской крепости, под стенами которой, спасаясь от войны, заложили они в 1779 году свою новую Нахичевань, на высоком холме, над лесистым урочищем реки Темерник был водружен камень Хачкар. Десятки тысяч армян вышли из Крыма, на Дон добралась едва ли треть: людей выкашивали набеги обозлённых кочевников, голод и болезни, но святой камень, на котором их предки ещё несколько столетий назад выбили свой крест, они не бросили.

Место для монастыря нашли в дикой степи, безлюдное, но красивое: на холмистом берегу Темерника напротив небольшого острова. Много лет строился монастырь, первые братья обосновались в землянках, на месте которых лишь спустя годы появились и добротные монашеские кельи, и главный монастырский храм Сурб-Хач.

Так было. Но с тех пор, больше чем за два столетия, разрослась крепость Св. Дмитрия Ростовского. Границы империи продвинулись далеко на юг, поэтому крепостные стены в виде 9-лучевой звезды уже давно срыты, забылось даже имя святого в названии, что уж тут жалеть о проглоченной Нахичевани, которая стала Пролетарским районом Ростова-на-Дону.

Дикая же и безлюдная пустынь у Темерника вдруг превратилась в самую густонаселённую окраину миллионного города, в Северный жилой массив, ровно в центре которого, в парке «Дружба», и очутился Сурб-Хач. Вернее, то, что от него осталось – отреставрированный храм, несколько могил и красивая длинная лестница, каменные ступени которой, до сих пор соединяют вершину холма с родником у подножия.

На побуревших от времени и мха перилах этой лестницы, терпеливо выпиленных монахами из плит пористого ракушечника, любила сидеть Злата. Ведь если повернуться спиной к уродливым многоэтажкам и в створе лестницы смотреть свысока на город, то открывается такой вид, что даже человеческий муравейник у родника внизу холма не раздражает своей суетливой суеверностью.

«…Странное дело, – думалось ей, – этим людям проще называть „святым“ уцелевший родник в черте города и мочить в нём чресла, истово крестясь, чем сходить на исповедь в уцелевший храм на холме».

– Опять медитируешь или снова мизантропствуешь? – нахально выдернул её из одиночества весёлый голос Рыжего. – Привет, Злата, принимай пополнение, это Миха, самый лучший кнопкодав, из всех, кого я знаю в Ростове…

Идея, что «Архиблэку» срочно нужен клавишник, пришла Златке в голову совсем недавно, а так как в отличие от Рыжего она сторонилась музыкальной тусовки, то поиск нужного музыканта взял на себя Сашка, который уже все уши прожужжал ей про своего нового приятеля: мало того, что абсолютник 3, проучившийся два года в консерватории, так ещё и Карма 4у него хорошая.

– Миха, – протянул татуированную от плеча до запястья руку молодой человек в шляпе Хемингуэя, которого привели на смотрины Рыжий с Румыном. – У тебя классные тексты.

– Ты что, альбинос? – сдвинув на лоб солнцезащитные очки, бесцеремонно уставилась на него Златка, не обращая внимания на протянутую руку.

Михаил, действительно, был бел. Белые волосы, белые ресницы и брови, редкая белая поросль над пухлыми губами и стильная бородка, опять-таки белая. И всё это на фоне очень белой кожи, что было особенно странно на ростовском солнцепёке.

– А ты что, блондинко? – чуть прищурив серо-голубые глаза, вызывающе спросил он в ответ. Но повисшую руку упрямо не одёрнул.

– Главное, что не бородатая женщина, – миролюбиво улыбнулась она. – Надеюсь, ты не паришься, потому как главный урод здесь я. Приятно познакомиться, Злата, – наконец, пожала она его руку. – А ещё я Весы по гороскопу, самый гармоничный знак.

– А я Стрелец, – ответил клавишник.

– Ну и славно, значит, постреляем… Рыжий, я была не сильно груба? – кривя в своей вечной усмешке губы, спросила она у Сашки.

– Да он в курсах, его Румын всю дорогу тобой пугал.

– Дожилась, мной уже детей пугают, – снова поддразнила Михаила Златка, хотя тот был явно старше её на несколько лет. – Ну давай, рассказывай, что у тебя на руке такого загадочного набито, а я тебе свою татушку покажу, ну и, типа, подружимся.