Сергей Горбачев - Андроид 2.0

– И, вообще, я не понимаю, при чём тут я?! Какое отношение имеет к данному уголовному делу, как и с кем я где-то там очутился?! Я, кстати, в каком тут качестве нахожусь, как свидетель? Нет? Странно. Впрочем, это ваше дело. А вы понимаете, что по закону о СМИ я не обязан рассказывать о своих источниках информации?! Это моё право как журналиста! Право, закреплённое законом! Вы что, не знаете, что такое свобода слова?! – распалялся он. – У меня и так неприятности на работе! Из-за этих ваших повесток начальство косо смотрит. Я требую соблюдения закона о СМИ!

По вновь появившейся чуть заметной улыбке Алексей понял, что следователь купился на его лицедейство. Более того, улыбка явно стала пренебрежительной.

«Всё со мной ясно, – догадался Лёшка, – примитивный тип журналюги, его за жабры, он и обделался…»

– Закон о СМИ – это важно, – следователь склонился над пропуском, подписывая его. – Закон надо соблюдать. Всем. Вы свободны, Алексей Борисович. Пока… – многозначительно добавил он, чуть шевельнув бровями.

Барышев заставил себя судорожно сглотнуть. Похоже, после этого бледнолицый окончательно в нём разочаровался.

– Отлично, Лёша, отлично, – военком Толмачёв слушал, не притрагиваясь к еде.

На этот раз Барышев всё-таки затащил подполковника ужинать к себе домой и теперь рассказывал, как прошёл день.

– Недооценил я их, старый дурак. Экую рыбину на вас бросили.

– Александр Михайлович, меня можно и на «ты» величать, вроде в одном окопе сидим, – заметил Алексей, налегая на мясо, которое успело порядком подостыть, пока он описывал свой визит в прокуратуру.

– Ну если в одном окопе, то и ты меня Михалычем зови, мне так сподручнее.

– Вот и подружились. Тогда по пиву, Михалыч? – глубокомысленно спросил Алексей, и они оба рассмеялись. – Нет, кроме шуток, светлое, тёмное? – он уже открывал холодильник, где у него всегда было что выбрать из пива.

– Что и себе, – поскромничал военком. – Так ты думаешь, Лёша, поверил тебе этот «железный Феликс»?

– Кстати, Михалыч, я тоже подумал, что он из «феликсов», – признался Алексей, разливая по кружкам тёмное чешское. – Кто знает, что у него на уме. Хочется думать, что поверил. Не интересен я ему как-то сразу стал, эт точно. Значит, поверил.

– Ну, тогда за первый успех, – поднял Толмачёв свою кружку. – У нас завтра важная встреча, и я времени даром не терял. Будем волну поднимать…

Всю неделю они с Толмачёвым с кем-то встречались. Афганское ли боевое братство открывало двери кабинетов, или бронебойная напористость Михалыча, скорее всего, то и другое, но польза от этих встреч была сомнительной.

Они ничего конкретно не просили. Отставные и действующие генералы, один сенатор и два депутата, тоже в прошлом офицеры, даже один из заместителей военного прокурора со странно знакомым лицом – все внимательно их выслушивали и ничего конкретно не обещали.

А они рассказывали, как армавирский спецназ дважды уничтожали: один раз тогда, в горах, бессмысленно и беспощадно, второй раз сейчас, в Москве, всё так же беспощадно, но уже со смыслом. Где-то на третьем персонаже пыл Алексея угас, после пятого он уже мог почти безошибочно угадывать реакцию слушателя.

Если товарищ был при должности, то, как правило, делал вывод:

– Первая Чечня погубила армию…

Товарищ при звании, но уже без должности изъяснялся проще:

– Суки, совсем армию развалили!

При этом чем больше звёзд было когда-то на погонах собеседника, тем быстрее «суки» менялись на более крепкое ругательство.

Удивил лишь заместитель военного прокурора:

– Я помню вас. Мы вместе возвращались из Махачкалы, одним бортом. Я в курсе этого дела. Статью вашу читал. Не знаю, сможем ли мы найти пропавших, смогу ли я чем-то помочь Яшкину, но то, что фигурантов в деле маловато, вы правы. Я должен посоветоваться. Оставьте мне свои телефоны. – И, уже когда они были в дверях, спросил: – Тот груз 200, что летел с нами… А вы уверены, что там не мог оказаться он, ваш однофамилец?

И Алексея выбил этот вопрос, потому что он не раз уже его себе задавал, просыпаясь от великой дрожи. Но он лишь виновато развёл руками:

– Я не знаю…

Бессменная секретарша Роза, как всегда, деловито суетилась, одновременно разговаривая по телефону, распечатывая какой-то текст и разглядывая приглашение для главного редактора на очередное мероприятие.

– О-о-ой, Лёшик, здра-а-а-вствуй! – как всегда, протяжно обрадовалась она, подставляя щёку для поцелуя. – Давно не заходил что-то. А Вячеслава Андреевича нет и ещё две недели не будет. Ты что хотел?

– Вот ведь незадача, – пробормотал он. – А номер кто ведёт?

– Ну кто-кто? – весело рассмеялась Роза, глядя ему за спину, откуда раздался знакомый голос.

– Я веду. Что-то принёс или так интересуешься? – за его спиной стоял Шатров и сдержанно улыбался.

– Да я думал сначала с шефом посоветоваться, – Алексею совсем не хотелось обсуждать свои планы с Шатровым.

– А что тут советоваться, когда и так всё ясно. Присылай статью, будем разговаривать. Мне присылай. А пока извини, номер идёт, – вежливо улыбаясь, Шатров мягко развернулся и деловито зашагал в сторону кабинета.

Статью в продолжение темы Алексей послал ему следующим утром. Это был жёсткий анализ реакции министерства обороны, подробности о судьбе рядового Алексея Барышева, не вошедшие в первую статью, комментарии экспертов и Комитета солдатских матерей, а главное, небольшое телефонное интервью с Яшкиным из госпиталя, в котором тот рассказывал, как из оставшихся в живых выбивают показания против него.

На этом их общение с Шатровым закончилось. На электронное письмо тот не ответил, всячески избегал встреч. Когда же они нечаянно пересекались где-нибудь в редакционных коридорах, то Шатров делал страшно занятой вид и тут же убегал со словами: «Всё помню, потом-потом… Видишь, один на хозяйстве, вздохнуть некогда…» Не отвечал он и на звонки. Две недели пытался Алексей добиться разговора и выяснить судьбу такого нужного именно сейчас текста. Увы, ему это так и не удалось. Ничего нового о судьбе пропавшего без вести спецназовца Алексея Барышева он тоже не смог узнать, кроме противоречивых слухов о том, что у боевиков якобы есть пленные с той высоты. Зато за эти две недели сразу в нескольких газетах вышли статьи об армавирском спецназе, в которых вся ответственность за гибель отряда возлагалась на его командование, то есть на майора Яшкина. Про без вести пропавших там было совсем мало. Только грязные намёки, что они могли сдаться в плен.

Вот после этого Алексей и получил наконец ответ от Шатрова. Правда, такого ему не предрекал даже мастер мрачных прогнозов военком Толмачёв. И хотя стилистика электронного письма была не свойственна тому Шатрову, которого он знал, это лишь подтверждало коллективное творчество над посланием.