Сергей Дроздов - Правдивые байки воинов ПВО

«Заяц!!! Трусливый заяц!!!» – выдал Паштет своё резюме. Потом он вернулся к своему стою, «ввалил» Быне пять нарядов на службу и повёл батарею на завтрак.

Зуб ядовито поинтересовался, глядя на Обурэла: «Все высказались? Ещё есть желающие выступить?!» – и тоже повёл нас на завтрак…

Из казармы вслед нам доносились вопли Хиля: «Вакханалия!!! Папуасы!!!» – это он драл наших, пойманных Паштетом, «не стриженых» товарищей.

Благодаря Комдивке всем им сделали вместо причёски – отменные «шайбы», накануне отпуска. Когда они, проверенные лично Комдивкой, прибыли, в конце концов, на экзамен, мы не смогли удержаться от смеха и дружеских подначек.

Замполитом нашего дивизиона был подполковник Жадров Виссарион Николаевич. Его кабинет располагался прямо у нас в казарме, и постепенно все его причуды и привычки стали нам известны. Фигура была колоритная, килограммов сто двадцать весом, разговаривал трубным басом, с характерным вОлОгОдским акцентом. Особую радость всему дивизиону доставляли иногда проводившиеся с офицерами строевые занятия. Нас выгоняли с плаца на это время, но окна казармы выходили на него, и вид пузатого Жадрова, пытавшегося изобразить строевой шаг и приёмы, доставлял всем курсантам минуты незабываемого счастья.

Дело в том, что замполит был из «пиджаков», окончил в своё время какой-то провинциальный институт культуры, стал «двухгадюшником», а потом остался в кадрах. Это прошлое наложило неизгладимый отпечаток на его строевую подтянутость. Галифе он почему-то не носил и в случае строевых занятий заправлял в сапоги обычные «прямые» брюки. В ходе шагистики они обычно «вылезали» из сапог и добавляли шарма к его комичным телодвижениям на плацу.

На кителе он гордо носил два «ромбика» о высшем образовании, и мы поначалу принимали его чуть ли не за «профэссора». Однако быстро выяснили, что один «ромбик» означал успешное окончание вышеупомянутого института культуры, а второй (с профилями К. Маркса и В. Ленина) свидетельствовал о том, что Виссарион осилил двухгодичный вечерний «университет марксизма-ленинизма». В армии этот ромбик называли: «Школа двух дедушек».

Сначала мы именовали замполита «Неистовым Виссарионом» (в память Белинского), но этой кличке он соответствовал мало, так как обладал флегматичным темпераментом и целыми днями просиживал безвылазно в своём кабинете.

Новое своё имя Виссарион получил в ходе нашей первой зимней сессии.

Встречая прибывающую с экзамена группу, он каждый раз спрашивал замкомвзвода: «КакОй экзамен сдавали?»

«Высшую математику», – звучало в ответ.

«МОлОдцы! Высшую математику сдать — это не фунт изюма съесть», – ненавязчиво шутил замполит. Экзамена было два (математика и электротехника), учебных групп в дивизионе – двенадцать. После того как все группы по два раза прослушали эту глубокую мысль, кличка «Изюминка» прилепилась намертво.

Обычно прибыв утром в кабинет, замполит в нём затворялся и спал сидя за столом до обеда. Потом дверь открывалась и заспанный Изюминка через полказармы со вкусом декламировал для стоящего на «тумбочке» курсанта: «Дневальный!!! Принеси МНЕ хОрОшую сигарету!!!»

И такая задача повторялась им раза два-три за рабочее время. Поначалу ему действительно искали что-нибудь болгарское с фильтром, потом стали давать что попроще, типа «Примы» или «Беломора», а затем он заслуженно получил репутацию «стрелка», которых не жаловали, и давать закурить ему вообще перестали: «У самих ничего нет, товарищ подполковник!» Окончательно его репутацию в этом вопросе подмочила история, случившаяся с Вини.

«Стою я на тумбочке, – рассказывал Вини, – а тут высовывается из своей берлоги Изюминка с обычной задачей насчёт «хОрОшей сигареты». «Да нет у нас, – отвечаю, – сами стреляем». Ладно, закрылся, затих. Минут через десять снова открывается дверь, он опять высовывается, а в руке вот такусенький «хабарик!» Тут Вини демонстрировал, что в том хабарике было от силы пять миллиметров. И говорит он мне: «На! ВинниченкО! ДОкури!!!» (Надо отметить, что «докуривать» за кем-то у нас было, вообще, не очень принято.)

Вини отвечает: «Да я не курю, товарищ подполковник».

«Ну, тОгда – выбрОси!!!»

История стала «притчей во языцех», и акции Изюминки в общественном мнении сильно пошатнулись.

Как-то к нему приехал старый приятель, и они, запершись в кабинете, тихо поддавали. Когда «дошли до кондиции», стали вспоминать минувшие годы, и Изюминка начал ностальгировать: «А помнишь, в Пушкине служили?! Вообще, ни хера не делали!!! А тут – бумаги! Бумаги!!!» – и начал подкидывать какой-то листок, завалявшийся на столе среди закусок. Свидетель этой сцены Рома (исполнявший обязанности писаря у Хиля и заодно у Изюминки, лично сочинявший все эти «Бумаги! Бумаги!») был очень обижен. «Да он в этих бумагах только расписывается!» – бурчал Рома, вспоминая чёрную неблагодарность «Неистового Виссариона».

Однако у него была одна способность, компенсировавшая, в глазах начальства, все его недостатки. Он имел феноменальное чутьё на спиртное и видел бутылки буквально сквозь все портфели и сумки в радиусе досягаемости своего взгляда. Об этом мы знали и обходили Изюминку в эти критические моменты десятой дорогой.

Наиболее громкий успех его на этом поприще случился на 3-м курсе с поимкой многострадального Артуши.

Дело было так: на «Ленинский коммунистический субботник», который обставлялся в училище с подобающей тому времени помпезностью и серьёзностью, нашу батарею почти в полном составе отправили на Кировский завод, где мы и наводили, в основном, порядок на территории. Группа «подвальных деятелей», в которую затесался и Артуша, была оставлена в казарме для ремонта стульев и прочих хозяйственных работ. Почти все офицеры дивизиона уехали на Кировский с нами, и контроль за теми, кто остался проходить «Школу коммунизма» в казарме, был ослаблен. Конечно же, возникла идея слегка отметить славный субботник, и Артуша вызвался «слетать» в Горелово за вином. Народ скинулся, и Артуша отправился в путь. На обратной дороге, сгибаясь под тяжестью огромного портфеля, в котором он нёс без малого ящик «Агдама», курьер был замечен и мгновенно расшифрован узревшим его Изюминкой.

«Что несёшь, Хайзуллин?» – приветливо обратился к Артуше Изюминка.

«Пирожки…» – ляпнул первое, что пришло в голову, Артуша упавшим голосом.

«Ну, открывай портфель, я тоже попробую…»

В результате, к моменту нашего прибытия с Кировского завода «курьер» уже сидел на гауптвахте, а вино было хищно конфисковано торжествующим Изюминкой. «Сам, сволочь, небось, всё наше вино выпил», – с болью в голосе вспоминал потом эту ситуацию пострадавший.