Сергей Дроздов - Правдивые байки воинов ПВО

В нашей группе на 30 курсантов было 10 национальностей (включая столь редкие для военного училища, как цыган, еврей, латыш, и даже коми-пермяк). А уж в дивизионе были все: от поляков до якутов, бурятов, кумыков, лезгин, курдов и табасаранцев (я впервые в училище узнал о существовании такого народа…)

Были и евреи – только в нашей батарее двое: Вайнер и Игорь Гроссман (он был почтальоном у нас). Это я к тому, что стенания «диссидентов» о жутких притеснениях «богоизбранного народа» в то время – слегка преувеличены.

Единственным начальником, питавшим к Вайнеру явную антипатию, был Комдивка. Во время первой из встречи, когда Комдивка во время утреннего осмотра обходил строй нашей батареи, Вайнер решил «прогнуться» передним и скомандовал нам «Отделение, смирно!!!»

– «Вольно, небритый сержант!» – ответил Комдивка и отправил Вайнера бриться.

С этого момента их отношения нельзя было считать хорошими. Но все-таки виной тому была не столько пресловутое «еврейство» Сан Палыча, сколько его первоначальная небритость.

Вайнер обладал уникальной способностью: умением решить любой шкурный вопрос («влезть без мыла в задницу», как точно характеризовал его дар Сил Силыч).

На стажировке, в зимнем Волгограде, мы (6 курсантов) захотели сходить в кино на «Клеопатру». В кассах кинотеатров, несмотря на жуткий мороз, стояли километровые очереди на предварительную продажу билетов и висели фирменные таблички «На сегодня все билеты проданы». Вайнер с деловым видом зашел к администратору, пробыл там пару минут и вынес 6 билетов на всех нас.

Да и в целом, Вайнер «на стаже» показал себя с самой лучшей стороны, и заслужил списание всех своих прежних грехов в нашей памяти.

Но начало службы с ним на 1-м курсе было ознаменовано трагикомическим эпизодом.

Жора проводил с нами в ленинской комнате батареи теоретическое занятие по устройству ручных и противотанковых гранат. Всем было безумно интересно, т. к. он принес большой чемодан разных учебных гранат и целых и в разрезе. Большинство из нас близко видело это великолепие впервые. Вайнер, поступивший в училище из армии, всячески подчеркивал ранее, что он – сапёр.

В перерыве, когда Жора ушел в канцелярию курить, мы и устремились к сапёру с вопросами.

«Все очень просто. Смотрите и учитесь», – авторитетно начал Вайнер. «Берете лимонку (он взял в руки гранату), отгибаете усики „чеки“ и ее выдергиваете. Планку пока не отпускаем». Мы, окружив сапёра тесным кольцом, внимали его рассказу. Рассказ Вайнер сопровождал практическим показом порядка действий.

«Когда кидаешь гранату, планка отскакивает, запал срабатывает, и через 2—3 секунды граната взрывается. Она мощная, оборонительная, разлет осколков 200 метров», – продолжал поражать нас Вайнер глубиной знаний. (Вот что значит сапёр!!! Все знает! Мелькнула завистливая мыслишка)

«Характерным признаком того, что запал начал работать, служит щелчок и шипение, потом – взрыв», – сообщил Вайнер и отпустил планку. Раздался громкий щелчок и шипение. Гробовая тишина длилась долю секунды. Потом произошло то, что называется «спасайся, кто может!». В двери ленкомнаты возникла «пробка» из десятка тел, рвущихся на выход. Мгновенно перевернули все 8 круглых столов, за которыми народ искал спасения от смерти.

Краткосрочная паника была такой силы, что кто-то умудрился сшибить все накладные латунные буквы лозунга «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи» , оставив на стене только «В. И. Ленин» (А цитата, надо сказать, была на высоте метра 2,5 от пола). Рухнула и планшетка с фотографией Жоры и легендарной надписью «Командир взвода капитан Черноус Е. Е. постоянно интересуется: «Как дела у коммунистов?»

Вайнер с выпученными глазами метался по ленкомнате, сжимая в руке шипящую «лимонку», порывался выбросить ее сквозь стекла на плац.

«Там люди, нельзя», – заверещал ему кто-то. Тогда Сапёр выкинул гранату в коридор кубрика, захлопнул дверь ленкомнаты, и рухнул на пол…

В это время по коридору в сторону туалета следовал Рома, которого Жора освободил от занятия для написания какой-то своей важной бумаги. Он не успел подивиться выражению лиц молча разбегавшихся из ленкомнаты курсантов, как оттуда прямо ему под ноги вылетела «лимонка». Раздался громкий щелчок. Запал сработал отлично. Сама граната была пустая и не взорвалась.

Рома с белым лицом и трясущимися ногами зашел в ленкомнату. «Какая сволочь?! Какая сволочь кинула?! – это то немногое, что можно напечатать из его образной речи, обращенной к Вайнеру.

На шум прибыл и Жора. Оглядев разгром в помещении, и понюхав острый запах пороха, он поинтересовался:

«Тааак, не понял… У какого мудака руки чесались?» Сан Палыч печально встал, ожидая кары.

«Сапёр херов», – с неизъяснимым презрением завершил речь Жора.

Карикатура на Вайнера, размахивающего гранатой, в наших выпускных альбомах увековечила эту историю.

На втором курсе, в один прекрасный вечер, Вайнер сообщил нам, что поведет наше отделение в культпоход в Ленинград. Надо сказать, что нас не слишком баловали увольнениями, и это сообщение было воспринято «на ура»!

Едва дождавшись субботнего вечера, наглаженное и подстриженное отделение было готово прикоснуться к миру прекрасного. Поехали мы в Пушкинский театр, смотреть спектакль «Жизнь Сент-Экзюпери». Мне немного портило настроение то, что это был чуть ли не единственный спектакль, который я умудрился в школьном возрасте посмотреть в этом же театре. Сюжет его я знал, и неожиданно это пригодилось на обратной уже дороге, когда мне пришлось вкратце рассказать товарищам, не уловившим сути событий в ходе бурного культпохода, «про что был спектакль».

Проблемы возникли, когда выяснилось, что день культпохода совпал с днем рождения «Дядюшки Ро» (курсант Рошковец прибыл к нам из глухой белорусской деревни Мохро, что и предопределило его кличку «Дядюшка Ро из деревни Мохро») . Шутливое пожелание: «С тебя причитается» он воспринял со всей добросовестностью белорусского колхозника.

В театр мы прибыли минут за 10 до начала спектакля. Строгая бабуля – гардеробщица, принимая наши шинели, ни с того ни с сего вопросила сварливым голосом: «А вы не будете бегать по этажам?!» Несколько удивленные этим предположением, мы заверили бабулю, что прибыли в храм искусств совсем не для этого, и торопливо проследовали в буфет. Успев заказать и принять «три по двести портвейна», зашли в зал и добросовестно просмотрели первое действие, дожидаясь перерыва. Сразу после звонка «группа захвата» бегом пронеслась мимо ясновидящей гардеробщицы «забивать очередь» в буфет.