Алексей Рыбин - «Кино» с самого начала

– А в чем, собственно, дело? – спросили мы. – Мы прекрасно себя чувствуем.

– Да вы посмотрите на себя! Куда вы поедете? Панки называется! Да вас всех, кроме Свина и Постера, нужно срочно подстричь! Что это за хиппанский вид? Свин! Где ножницы? Сейчас я вас быстренько всех…

Он схватил поданные Свином ножницы и двинулся к Олегу. Тот слегка повел мускулистыми плечами и посмотрел на Панкера чистым, ясным взглядом. Монозуб (он же Панкер) тут же изменил маршрут и направился к Пине. Пиня остановил его, вытянул вперед правую руку, посмотрел на нее зачем-то и после этого решил, что подстричься не мешает.

– Стриги давай! – энергично скомандовал он Панкеру.

Я вдруг тоже ощутил непреодолимое желание немного укоротить свою прическу и сказал:

– Панкер, я буду за Пиней.

За мной очередь занял Цой, но до него ножницы Панкера не добрались, так как только он разобрался с моей головой, как Олег испуганно закричал:

– Мужики, до поезда час остался, надо бежать!

– Андрюха, а когда ваш поезд? – спросил Цой у Свина.

– А тогда же, когда и ваш.

– А как вы… вы же не знали, какие мы купили билеты…

– А у нас и нет билетов. Главное – сесть в поезд. На ходу не выкинут!

Обсуждать это было уже некогда, и мы ринулись на вокзал – через магазин, естественно. Свин успел только дать нам телефон и адрес конспиративной квартиры в Москве, где мы все должны были встретиться с Троицким:

– На всякий случай. Вдруг в разных поездах поедем.

Так и случилось. Из поезда, в котором поехали мы с Олегом, Панкер и Цой, наших друзей вытолкали взашей злобные проводники, но мы не особенно волновались за Свина и К° – в крайнем случае купят билеты, – деньги на это у них были, их просто не хотелось так бездарно расходовать.

Мы доехали до столицы без особых приключений, замечательно выспались в пути, хотя и провели ночь в сидячем вагоне. Сухое вино, пиво, «Стрелецкая», а потом, уже в поезде, опять сухое – оказали благотворное снотворное действие, и нас во сне ничто не беспокоило. В Москве, прямо на вокзале, нас покинул Панкер – у него были какие-то свои дела в столице, и он обещал вечером позвонить на конспиративную квартиру и подъехать прямо туда.

Чувствовали мы себя превосходно. Впереди были наверняка интересные новые приключения, огромный незнакомый город, новые знакомства, концерт и наверняка выпивка в хорошей компании. В том, что компания будет хорошей, мы не сомневались – если не найдется таковой в Москве, то и наша нас вполне устраивала. Мы не были отягощены никакими вещами, что нужно битнику на два дня? Пара пачек дешевых сигарет, а они продавались на каждом углу, и крепкие ботинки для болтания по улицам в любую погоду. По словам Троицкого, гитарами и барабанами нас должны были обеспечить на месте, и поэтому мы прибыли налегке. Итак, в руках у нас ничего не было, лишь у Цоя на плече болтался какой-то предмет – нечто среднее между армейским вещмешком и маленьким надувным матрасом.

Мне нравится Москва, я люблю этот город. Мне нравятся широкие улицы, нравятся высокие дома, нравится сложный лабиринт метро, а ведь это камень преткновения любого приезжего, нравятся большие расстояния, нравится, что все дороги не параллельно-перпендикулярны, а закручены каким-то клубком, если не лентой Мебиуса. Я люблю старый Арбат, по архитектуре не уступающий если не всем, то многим районам Петербурга. Мне нравятся зеленые арбатские дворики, и я могу гулять в них часами. Меня приводит в восхищение Красная площадь – я поднимаюсь к ней от Тверской, прохожу по брусчатке к храму Василия Блаженного и спускаюсь к Москве-реке по огромному асфальтовому полю. И то, что все время приходится подниматься и спускаться, гуляя по холмам, пусть и залитым асфальтом и истыканным столбами и домами, мне тоже нравится.

Выйдя из здания Ленинградского вокзала, я иду через площадь, увертываясь от машин, несущихся в разные стороны без всяких правил, от украинцев с огромными сумками, от встречающих и провожающих, от проституток, от таксистов, от грузинов с огромными усами, от люберов с огромными плечами, от зазывал, хватающих меня за руки и тянущих в экскурсионный автобус, я прохожу через площадь и ныряю под мост, приближаясь к огромному высотному дому. Он такой здоровенный, что я к нему приближаюсь, а он ко мне нет. Кажется, вот он, за мостом, рядышком, но оказывается, нужно перейти еще через одну улицу, миновать еще один перекресток… Поворачиваю налево, и улица, поднимающаяся куда-то вверх, кажется мне после сумасшедшей площади трех вокзалов замечательно милой и тихой. Я иду по ней мимо маленьких магазинчиков, мимо тихого сквера, поднимаюсь вверх и неожиданно вижу перед собой огромную серую, непрерывно движущуюся ленту, поворотный круг на гигантской сцене Москвы – Садовое кольцо.

На троллейбусе с интересным номером «Б» – до Министерства иностранных дел. Иностранных дел у меня в министерстве нет и быть не может, я иду в магазин «Смоленский», перехожу через Садовое за два приема – стою на островке безопасности и жду сигнала светофора. Кто-нибудь пробовал перейти Садовое кольцо за один раз, не останавливаясь на середине? Можно, конечно, если бегом. Очень интересно бывает наблюдать за клерками, спешащими в министерство, как они степенно сначала ступают на ленту кольца, потом, ближе к середине, ускоряют шаг, а светофор на противоположной стороне уже из зеленого стал желтым, и, растеряв всю свою солидность, тряся животиками и дипломатами с секретом, бегут неуклюже, словно еще физически не сформировавшиеся мальчишки. Добежав до тротуара, замирают на миг, косят быстренько по сторонам маленькими глазками, не видел ли кто такой их легкомысленности, и исчезают за дубовыми дверями конторы.

Могли бы и не смотреть по сторонам – кому до них есть дело в этом безумном, бегущем по течению и против течения городе, городе, спешащем заработать еще больше денег, спешащем на работу, на митинг, на модную выставку, с работы к жене, на концерт, на кладбище, в ресторан, в Ленком, в Дом кино, в ресторан, в ресторан, в ресторан… Никому нет до них дела, кроме меня, – я не спешу.

Я иду в «Смоленский» и покупаю большую, стыдливо вспотевшую бутылку водки. Потом в булочной на Арбате покупаю десять пакетов картофельных чипсов, «прекрасный легкий завтрак», как написано на приятно блестящем целлофане упаковки. Я иду вниз по Арбату, потом – направо, на улицу Танеевых. Дохожу до небольшого деревянного домика – это резиденция Патриарха всея Руси, но на этот раз я иду не к нему, а к моему хорошему доброму другу – Сереге Рыженко, который живет как раз между резиденцией Патриарха и домом товарища Алиева. Серега ужасно рад моему визиту, он вообще всегда рад гостям, и мы идем с ним гулять по Москве, прихватив из дома маленький железный стаканчик. «Теплым летним днем мы гулять идем» – есть у Сереги такая песня.