Алексей Рыбин - «Кино» с самого начала

Вся наша жизнь того периода была в этой песне, здесь была и прекрасная музыка, и наше беспредельное веселье, и за ним – грусть и безысходность, которая тогда была во всем. Безысходность – главное состояние начала восьмидесятых. Хиппи еще кричали, мы, мол, прорвемся, мы, мол, наш, мол, новый мир построим, мы там всем любовь устроим, мы там к Богу всех пристроим, еще Гена Зайцев командовал сам себе: «Флаги достать!» – и вытаскивал из-под воротника свой длиннющий «хаер», как хиппи называли волосы, еще надеялись на какую-то рок-революцию, что вообще было полным бредом. О какой тут культурной или социальной (или сексуальной) революции могла идти речь? Ведь страна наша уникальна, и к ней не подходят обычные мерки, которые пригодны для любого другого государства. Я имею в виду Советский Союз, конечно, не Россию. Россия-то развивалась худо-бедно по обычным историческим законам, а вот Союз – это действительно уникум. И в этом уникальном государстве, разумеется, свои, уникальные, понятия культуры.

Вот, например, будем считать, что в нашей стране произошла сексуальная революция – по видео крутят порнуху, в кино там и сям мелькают неодетые мужчины и женщины, старики и дети, юноши и девушки… Но на различных советских эротических шоу и других мероприятиях объекты почему-то выглядят настолько антисексуально, что иногда приходят в голову мысли согласиться с рассуждениями маркиза де Сада о женщинах – такое отталкивающее впечатление, такое убогое зрелище являет собой советская эротика. И это что касается эротики и секса, кое-какое представление о которых, в силу не угасших еще окончательно инстинктов, наши люди имеют. А что говорить о рок-музыке, если ее здесь никогда не знали и знать не хотят? То есть хотят, но опять по-своему – выбирают образцы от среднего и ниже, ниже, ниже, вплоть до отрицательных величин. Помните аншлаговые концерты Lips, Boney M (это еще туда-сюда…), Modern Talking… – какой был ажиотаж! А знаменательная пятилетка итальянской эстрады, которая даже в Италии не пользовалась такой популярностью, как у нас. И заметьте, что Nazareth выступал с гораздо меньшей помпой, чем Dooley Family… Безусловно, рок-музыка несет в себе огромные энергетический и социальный заряды, но чтобы они дошли до массового слушателя, чтобы возникла так называемая рок-культура, о которой очень много говорят в последнее время, для этого нужны гениальные работы в роке – Элвис, Beatles, Rolling Stones… Есть у нас группы такого порядка? А если пресловутая рок-культура строится на базе таких великих композиторов, как… нет, не буду называть имена этих народных героев, не хочется никого обижать. На базе «Аквариума» целая культура не вырастет – это все-таки элитарная группа, а на базе «Миража» и «Л. мая» – сколько угодно. Вот она и растет на радость стареющим битникам. Вот тот исход, к которому пришли все «мы прорвемся!» и «революции!».

И мы в 81-м чувствовали эту безысходность, может быть, не верили в нее, но чувствовали. Потому и были «АУ» и остальные панки и битники такими, какими они были. И Цой спел об этом – это была первая песня про нас, первый серьезный взгляд на нашу жизнь. Это было грустно ровно настолько, насколько это было грустно в жизни.

А рок-клуб и правда вовсю уже работал. Это было очень любопытное заведение. Президентом клуба был Гена Зайцев, который страшно любил всякие бумажки, записки, протоколы, книги учета и прочие бюрократические штучки. При этом у Гены была четкая ориентация на свершение все той же пресловутой рок-революции, и весь клуб под его руководством готовился к восстанию. Заправляли всей партийной работой мэтры хипповского хард-рока семидесятых – «Россияне», «Зеркало», «Союз Любителей Музыки Рок», «Джонатан Ливингстон» и другие – одни получше, другие похуже, умные и целеустремленные борцы за свободу всего человечества. Каждая группа в отдельности была неплоха, когда занималась своим прямым делом – рок-музыкой. Но когда они собирались все вместе и под председательством Гены начинали свое партийное собрание – на полном серьезе объявляли кому-то выговоры, предупреждения, кого-то исключали, принимали, решали возникшие трения по вопросам идеологии путем поименного голосования, выдвигали поправки по повестке дня и ругали правых (КГБ) и левых (нас), то все это выглядело просто замечательно. Учитывая же еще и то, что над всем собранием незримо витала тень великого экстрасенса и певца Юрия Морозова, который в своем физическом воплощении на собрания не ходил, а прилетал туда в виде некоего духа и сидел где-нибудь на люстре, мрачно наблюдая за происходящим внизу, то эта компания на самом деле представляла собой реальную опасность для общества. Члены клуба, сдав по одной фотографии президенту Зайцеву, ходили важные, на свои собрания никого не пускали и были на седьмом небе от собственного величия. Руководство клуба захватило монополию на устройство концертов и всячески пакостило двум-трем делягам шоу-бизнеса, пытающимся работать автономно.

Вторым человеком в клубе после Гены была Таня Иванова, которая в конце концов подсидела Гену и стала заправлять клубом, внедряя в него рок-музыку уже совсем дикого образца, – я к женскому вкусу в этом плане всегда относился с недоверием. Свои интриги Таня плела тоже не очень долго: вскоре ее аннигилировал энергичный Коля Михайлов – нынешний наш президент. Он был первым из трех президентов, имеющим непосредственное отношение к музыке, и это, конечно, сыграло свою роль.

Состоялся в рок-клубе и концерт Майка – рок-группа «Зоопарк». До этого у него были в основном джемовые выступления или сольные акустические концерты в Москве, а теперь он прозвучал уже по-настоящему, со своим составом. Хард-рокеры несколько воротили носы – Майк был из чужого лагеря, но рок-н-ролл есть рок-н-ролл – он сумел раскачать привередливый рок-клубовский зал, и мы особенно радовались его успеху: Майк был наш человек. Подчеркиваю – слово «наш» здесь означает только то, что Майк не принадлежал к революционному движению Зайцева и у него, как и у нас, не было никаких экстремистских настроений. Был весной также проведен грандиозный банкет в честь Свина в ресторане «Трюм» – рок-клуб, естественно, к этому делу отношения не имел, он тогда не то что панк, а даже новую волну не держал за музыку. В «Трюме» собралась хорошая компания, подтянулся из Москвы Троицкий, и веселье било ключом. Цой спел «Моих друзей» и реабилитировался в глазах Артема после московского концерта «АУ», где Цой пел своего злосчастного «Васю», менеджер был о нем невысокого мнения, но после «Моих друзей» все стало наоборот. В этой песне чувствовался такой потенциал, Цой давал такой аванс на дальнейшую работу, что Артем даже как-то потом сказал Гребенщикову: «Вот та молодая шпана, что сотрет вас с лица земли», имея в виду Цоя и его «Друзей». Цой несколько взбодрился после похвалы Артема и начал работать над новыми песнями.