Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Стираю на солнце я пятна
И спорю с коварной судьбой,
И ты лишь одна ненаглядна,
Я сверху любуюсь тобой.

Пою я оду для пера,
Мы назовем его стило,
Частичка птичьего пера,
Какую силу обрело.

Вот Запад с палочкой свинца,
Как пуля у поэта слог,
В мечтах за рюмочкой винца
Он на земле и царь, и Бог.

Восточный брат его – капам,
Искусный мастер рубаи,
Всем говорит «друзья, сапам»
И сказки пишет о любви.

На кисти мягкой капля туши,
О хокку мастер размышляет,
Жена ему готовит суши,
В душе сакура расцветает.

Четыре света – песнь одна
Звучит на разных языках,
Все солнце видим из окна
И женщин носим на руках.

В смирительной рубашке
Ходил в деревне дед,
Стрелял по Николашке,
Ему сто лет в обед.

Внучок его, кровинка,
В рубашке чистый дед,
В глазах кинжал, лезгинка,
И супчик на обед.

Курил всегда пустырник,
Заваривал шалфей,
И был такой настырный
До кончиков ушей.

Писал с утра листовки
И баню штурмовал,
От бешеной коровки
Кефирчик попивал.

Ему художник Дюрер
Портретик написал,
Привет, штандартенфюрер,
Себе тогда сказал.

Врачи здесь все евреи,
Больница вся – дурдом,
Вот камергер в ливрее,
А там – Наполеон.

Вот выпишут на волю,
Возьму свой пулемет,
Соседа дядю Колю
И будет жизнь вам мёд.

С рожденья каждому тележку
Нам под расписку выдал Бог,
На всякий случай добрую усмешку
И на дороге важный поворот.

Трясись одна по жизненным ухабам,
Возьми монету, выкинь решку,
Напейся водки, к пьяным бабам
Любовь и горе ходят вперемешку.

Случайный спутник на дороге,
Посланник Дьявола и Бога,
Он, как безмен в любовном торге,
Как сладкий ветер сна ночного.

Всегда легко его проехать мимо,
Без седока быстрей бежит тележка,
Одной приятно греться у камина,
Себя одну ты любишь, сладкоежка.

Судьба, не выкидывай номер,
Мы жили прекрасно с тобой,
Хранила меня ты в роддоме,
Как воин сражалась с грозой.

Водила за ручку по саду,
Играла со мною в футбол,
Всегда утоляла мне жажду,
Вела за собой в комсомол.

Меня сохранила от пули,
Закрыла от грязных людей,
Вдруг жизнь, как Иуд поцелуи,
И солнце по цвету темней.

В когтях омужиченной бабы
Цыгарка, в бокале коньяк,
Ей оду поют краснобаи,
И стаи кружат воронья.

Судьба, ты прекрасная дама,
Любимая мною, порукою честь,
Комедия жизни – российская драма,
Прекрасных людей нам несчесть.

Тебя приглашу я на танец,
Мне ляжет рука на плечо,
Я – русский солдат, не испанец,
Но сердце мое горячо.

Судьба, не выкидывай номер,
Возлюбленный твой Дон-Кихот,
Он жив И нисколько не помер,
И дел у него полон рот.

В Сибири рано холодеет,
Но в марте начинается весна,
Весной родился и Андреев,
Вот он – по центру среди нас.

Носила жизнь его немало,
На Иртыше нашел причал,
И здесь по всякому бывало,
Всегда по теме не молчал.

Его семья, жена и дети,
Наверно, скоро скажут – дед,
Вот чудо чудное на свете
Жизнь продлевает на сто лет.

Шагал по жизни Александром
С российским отчеством Иваныч,
Полвека словно кинокадры,
Пора уже писать романы.

Могу сказать под звон гитары:
Будь здрав и оставайся человеком,
К тебе пришли там пивовары,
Давай, по пиву с чебуреком!

В Сибири много атаманов
Они повсюду атаманят,
И много пьяненьких шаманов,
Что круглосуточно шаманят.

Их труд тяжелый и опасный,
Процесс прогноза очень труден,
С клиентом будешь несогласный,
То кулаком получишь в бубен.

Зато легко писать лубок,
Про мамонтов и родственных приматов,
Не надо знаний на зубок
И от профессоров мандатов.

Лубок всегда спасал людей,
От травм и всяких переломов,
А появлялся вдруг злодей,
Его лубком лупили без законов.

Лубок всегда предельно прост,
Он весел, ясен для любого,
И если нарисован где-то хвост,
То у хвоста баран или корова.

Бывают здесь и пьяные лубки
Про соловьев и резвых мосек,
Слонов, съедающих дубки,
И ярмарку описанных авосек.

Сибирью будет прирастать
Богатство, слава всей России,
Есть там особенная стать,
Потомки декабристов сохранили.

Привет тебе молчащий друг,
Твое молчанье громче слов,
Не камни падают вокруг,
Спокоен ты среди ослов.

Живем мы в стаде по законам,
Избрали умных думать думу,
Шумим под чьим-нибудь балконом
И просим дать нам сена в сумку.

А ты молчишь и где-то в стороне,
Я часто на тебя в обиде,
И если буду я в огне,
То ты не будешь в прежнем виде.

Со мной ты должен соглашаться,
Считая темп на нашей лодке,
Твоим я буду глашатаем,
Кричать везде, не жалко глотки.

Придется стать мне белой птицей,
Кричу, где надо отмолчаться,
Я не богат и дух не нищий,
С тобой не видеть мне богатства.

Про нас двоих не сложат песни,
Не сочинят стихов, историй,
И будет награжден тот вестник,
Кто видел нас за дальним морем.

На город опустился свет дневной.
Один лежу, и нет тебя со мной.
Я было накалился добела,
Сейчас остыл, такие вот дела.

Меня не греет солнца свет,
Теплей тебя и девы нет.
Опустится на город ночи тьма,
Ко мне домой придешь сама.

Я для тебя убавлю свой накал,
Хоть я ни капли не устал,
Боюсь, ко мне ты прикипишь,
А я свободный человек, малыш.

Вот захочу, и прорубь прорублю,
И на бутылку рубль к рублю,
Хочу, и в речке утоплюсь,
А захочу, сейчас же я женюсь.

Пойдем мы в церковь по мосту,
Стихи доверю я листу,
Картину напишу, был бы холст,
И сало б ел, и был бы толст.

Мне много не надо в этом мире большом,
Я построил себе очень маленький дом,
Рядом речка бежит, чтоб бельё полоскать,
Тундра – мир и другого не буду искать.