Елизавета Дворецкая - Источник судьбы

– Мы должны посоветоваться с людьми в Борге. – Хергейр показал на укрепление. – Господь не допустит кровопролития. И ты, Анунд конунг, если хочешь владеть процветающим виком, а не грудой обугленных развалин, конечно, прислушаешься к голосу Господа в сердце своем, который призывает нас к миру.

– Мы уверены, что Господь не оставит нас в этот тяжкий час, – добавила Катла.

Ее появление перед воротами Борга в такой тревожнй обстановке было вовсе не случайным. Поездка в Дорестад очень прославила ее, и особенно благодаря явленному чуду. В Бьёрко жило немало христиан-фризов, поддерживающих тесное сообщение с родиной, и история о чудесном появлении истраченного серебра скоро стала известна здесь всем. Раньше Катла была обычной женщиной из семьи торговцев, после смерти мужа устроила у себя дома небольшую мастерскую, с тремя работницами, по плетению дорогих поясов на шелковой основе, с применением золотых и серебряных нитей – этими поясами, очень красивыми и нарядными, Бьёрко славился и их охотно покупали чужеземные купцы. Но после своей поездки она стала знаменита даже среди язычников, а уж христиане Бьёрко объявили ее чуть ли не святой. Каждый день к ней приходили новые гости из приезжих, в основном христиане из самых разных земель, с просьбой рассказать о ее поездке и в особеннсти о чуде, когда Господь вернул ей потраченное серебро. Нашлись даже такие, кто утверждал, что на могиле ее матери, благочестивой Фридеборг, некоторые люди получили облегчение своим недуг, а значит, она святая! Катла решительно возражала против того, чтобы их с матерью причисляли к святым, но эта скромность лишь укрепляла молву. Катла сделалась одной из самых уважаемых женщин в вике, несмотря на то что знатным происхождением похвалиться не могла. У нее просили советов по самым разным делам, ее избирали судьей в спорах. К ней наперебой сватались, но она отклоняла все предложения, объявив, что ее цель – жить благочестиво и творить добро. Ее пояса раскупались мгновенно, причем ходило устойчивое мнение, что они помогают от болезней и даже чуть ли не способствуют спасению души. Но из доходов от продажи поясов Катла оставляла себе ровно столько, чтобы прокормить себя и домочадцев, а остальное откладывала для будущей поездки в Дорестад или иной христианский город, чтобы снова раздавать милостыню в память о своей доброй матери.

Но теперь над судьбой этих денег нависла нешуточная угроза. Вместе с кошельком, тремя работницами и недоплетенными поясами Катле пришлось срочно искать спасения в Борге. Услышав же, что виновники переполоха ее старые знакомые – Анунд конунг и Рерик конунг из Дорестада – она сама вызвалась выйти и переговорить с ними, чтобы склонить сердца свирепых викингов к миру. Она верила, что Господь сохранит ее, а жители Бьёрко верили, что при посредничестве такой знаменитой и благочестивой женщины боги уж точно услышат их мольбы. С вершины Борга открывался широкий вид на подножия и гавань, и жители хорошо понимали, какое огромное войско к ним явилось и как велика опасность. Боевые корабли данов заняли всю гавань, окружили остров, часть из них прислала на соседних островах, в частности, на Адальсё, где находилась конунгова усадьба и который было хорошо видно от Бьёрко.

Дав жителям время на размышление до завтра, конунги вернули войско на пристани и в сам вик. Вновь пришедшим кораблям не хватало места, и часть из них оставалась в воде возле Бьёрко или соседних островов. В домах разместилось столько людей, сколько они могли вместить, но даже в разгар летнего торга на Бьёрко не бывало столько людей, сколько привели с собой Анунд и Рерик. А судя по скромным размерам укрепления на Борге, больше нескольких сотен человек там не могло укрыться. Из них немалую часть составляют женщины и разные неспособные сражаться, так что противостоять пришельцам в вике оказалось некому.

Рерик и Анунд обосновались на Адельсё, в усадьбе конунга, которую Анунд отныне считал своей. Он очень беспокоился, пока не получил от Рерика заверения, что усадьбу Ховгорден со всем содержимым тот считает имуществом нового единственного конунга свеев и грабить не позволит. Анунд сразу повеселел и приказал челяди готовить пир для приехавших с ним вождей.

Поскольку это был дом его родного брата, где он бывал неоднократно по самым разным поводам, Анунд все здесь знал, был знаком с управителем и кое-кем из челяди, и его тоже все знали. Понимая, что у хозяина с братом война и последний сегодня не гость, а захватчик, слуги косились на него с опаской, но повиновались беспрекословно. Анунд заверил управителя, что никому в его новом доме не будет причинено вреда, и челядь довольно живо принялась за работу.

Тем временем Анунд показал Рерику свои новые владения. Его брат за время своего проживания здесь перестроил старую усадьбу, возвел новые вместительные дома, обзавелся хорошей новой утварью и богатой посудой. В его спальном чулане был устроен тайник, о существовании которого Анунд тоже знал. В яме под лежанкой стоял весьма внушительный сундук, полный серебра. Там были всевозможные серебряные изделия, которыми на всех торгах Восточного и Северного моря расплачивались между собой покупатели и продавцы: браслеты, кольца, гривны, подвески, бляшки, части отделки мечей и ножен, как целые, так и разрубленные на части различного веса. Были и монеты из разных земель, но большинство составляли восточные скиллинги.

– Их привозят сюда напрямую с востока. – Анунд махнул рукой в стену, которая, по его мнению, находилась с восточной стороны от него. – Прямо отсюда, из озера, корабли идут в земли финнов, и там выход на Восточный путь.

Другой источник богатства Бьёрна конунга находился в отдельной кладовой. Это были железные крицы – грубо обкованные караваи из сырого железа, выплавленного из болотной руды. Уже несколько веков конунги свеев собирали дань со своих земель именно железом, и на этом было основано их могущество. В краях на север и северо-восток от озера Лауг этого болотного железа имелись огромные запасы, и его издавна вывозли оттуда на юг и юго-запад. Как правило, крицы везли на остров Готланд, там его скупали местные жители, перековывали в заготовки мечей или других изделий, а оттуда их развозили по разным странам. И в Хейдабьюре, и в Дорестаде Рерик видел уппландское железо.

Этому железу они и были обязаны тем, что во время их набега Бьёрн конунг отсутствовал дома.

– Это все Рёгнвальд конунг виноват, – рассказывал Торгейр управитель, пользовавшийся большим доверием Бьёрна конунга и уважаемый его братом. – Рёгнвальд конунг из Вестфольда, сын Олава. Когда еще при старом конунге Гудрёде, отце Олава конунга, Вермланд от них ушел и Бьёрн конунг, сын Рагнара конунга, стал там править, сыновья Гудрёда конунга ничего поделать не могли, сил у них не хватало. А теперь прослышали, что у Бьёрна конунга 12с братом неладно, вот и решили, надо думать, что теперь-то они свое вернут. Рёгнвальд конунг это дело начал. И на Вермланд, и на Вестманланд решил свою руку наложить. Мы уж тут слышали, что он со своей дружиной там разъезжает, со всех селений подати берет, в Вермланде ярла своего посадил, и многие знатные люди, дескать, ему уже подчинились. Вот Бьёрн конунг и поехал. В Вестманланде созвал тинг, бондов обвинил в измене, и одни ему заново клятвы принесли, другие отвели обвинение, дескать, они другого конунга себе и не мыслили. А иных, слышно, конунг убил и их добро себе взял. А теперь, говорят, у них с Рёгвальдом конунгом битва назначена… а может, уже и состоялась, как знать?