Вадим Молодых - Пустые головы

– Ты понимаешь, док, что под статью залетел? Это срок, док! Это крах всей твоей жизни! Рассказывай всё. Только чистосердечное признание может тебе помочь.

– За что срок?! Преступление-то в чём? Что ты несёшь? Или теперь что, любовница – тоже уже преступление? Дожили…

– Не виляй, док, ты понимаешь, что встрял…

Последнюю фразу Малой произносил, уже поймав за хвост возможную разгадку своих внутренних неладов, но показывать своего наступающего понимания ещё не собирался.

– Какая любовница? Кто?

– Да в чём дело, в конце концов?!

– Я задал вопрос.

– Н-ну, ладно… Только между нами, Антон, по-мужски… Лады?

– Колись, док! Не тяни кота за яйца…

Тот остановил машину у бордюра, словно для набора решимости, но заговорил до банальности обыденно:

– Да ничего особенного… Господи! С медсестричкой у меня шашни. Роман!.. Она это так называет… Хочется ей романтики… – Пауза. – Ты-то тут при чём?

Док, очевидно, начал строить свои догадки в том же романтическом направлении – неправильные догадки:

– У тебя на неё виды, что ли? Бат-тюшки! Я ж не знал! Да и лямур у нас до тебя начался… Так что извиняй… Коли так-то…

В одном своём соображении доктор был безусловно прав – в том, что Антон действовал сейчас самостоятельно. Томас даже откровенно и нагло – пугающе! – расслабился под рукой участкового.

Хотя… Почему пугающе? Его, доктора, зато теперь в возможной панике с привлечением посторонних, настоящих ментов на службе, можно не опасаться…

Но и смягчать свой «наезд» сразу нельзя было – вдруг Томас «включил дурака»… Довольно умело, надо сказать, включил и сейчас «стрелки переводит». Молчание, однако, затянулось. Да и стоять тут нельзя было. Доктор молча и медленно опять поехал.

– Так это ты к ней, значит, приехал?

– Не к ней, а на квартиру… Снял я квартиру…

Герой-любовник удивлённо посмотрел в зеркало заднего вида. Мгновенное его прозрение стало затуманиваться новыми вопросами: за кем следил Малой, за ней или за ним? А если за ним, то с чего вдруг?

– А она там?

– Нет! – доктор отреагировал так быстро, что для Антона звук ответа брякнул ложью, словно в пустом ведре. – Слушай, Антон… Давай, ты успокоишься… Нет её там, правду тебе говорю… Это не её дом… А где её, я даже и не знаю – незачем мне… Она говорила, что с родителями живёт… Я бы туда в любом случае не пошёл бы… Ну что мне, с родителями знакомиться, что ли?!

Соблазнитель чуть было не добавил в сердцах «Нах они мне нужны!», но сдержался, дабы личную трагедию несчастного влюблённого не усугублять своим несерьёзным к ней отношением. Антон, между тем, отметил, что они всё больше отдаляются от заветного двора. Мало этого, оклемавшийся от внезапности доктор, по виду сначала принимавший его за психа, уже перестроился из правого ряда в центральный и ехал теперь вполне себе уверенно.

– А на фига вам квартира? Работы, что ли, не хватает?

Он всё-таки отпустил доктора совсем – не хватало ещё вляпаться куда-нибудь.

– Ну, Антон… Девушка же… Это для умудрённой замужней какой-нибудь – трижды уже замужней! – встречи на стороне романтичны. Служебный роман, то да сё. Дежурство, новая недомашняя обстановка, острота, адреналинчик – вот её романтика, которая усиливает-украшает желание… Когда скрип старого домашнего дивана вызывает только мысли о покупке новой мебели… А это! Девушка же совсем! Для неё романтика пока ещё – это свой дом, в смысле, без родителей… Свой муж… То да сё… Ну, я и согласился квартиру снять… Не покупать же ей!..

На последней фразе, неосторожно и цинично вырвавшейся-таки из контролируемого плена риторики, Томас осёкся и замолчал.

– А кто хозяин этой хаты?

– Да бабка какая-то… Я толком и не знаю… А зачем тебе?

Малой снова уверенно завёл руку за шею водителя, давая понять, что тот рано расслабился. Машина опасно вильнула.

– Да это не я договаривался! – заголосил испугавшийся доктор. – Это она! Я только деньги даю.

– А не боишься переплатить?

Молчание. Непонятно было, от чего: то ли от угаданного червячка в мозгу доктора, то ли от его не предполагавшегося ранее наличия. Антон надавил посильнее… Не рукой – вопросом:

– Или девка такая сладкая, что о деньгах даже думать не хочется?

– Это нетактичный вопрос, – только и придумал, что сказать на это доктор, будучи снова испуганным и максимально осторожным в высказываниях насчёт дамы.

– Ладно. Расслабься, док. Во сколько у вас стрелка?

– С кем?

– С любовницей! С кем… Свидание когда?

– Антон, перестань! – джентльменская решительность была озвучена весьма истерично. – Я тебя прошу…

– О чём?

– …Она здесь не причём! – вторым и главным смыслом этого возгласа было «Я здесь не причём!».

– Успокойся, док. Раз ты приехал, значит и она придёт. Поворачивай обратно, вези меня назад. И тогда всё – можешь быть свободен. Ты мне больше сегодня не понадобишься.

– Нет! – Томас опять справился с волнением.

– Что значит нет?

– Нет! Не поедешь ты туда…

– Ах ты!..

Антон снова попробовал придушить доктора, но теперь тот стал откровенно сопротивляться. Завозились. Водитель вертелся, пытаясь выскользнуть-вырваться, изгибался и упирался – то в педаль газа, то в педаль тормоза. Машина с коробкой-автоматом дёргалась и виляла недолго. Резко припустив и забрав влево, она правым крылом вскользь прошлась по впереди идущему бамперу, врезалась в отбойник, разделявший встречные полосы и остаточным заносом развернулась под небольшим углом почти против движения – так, что лобовая и левая боковая, водительская, сторона стали встречными для идущих сзади машин.

Последнее, что, перед тем как выскочить, видел Малой – это был тяжёлый грузовик с многометровым капотом впереди кабины. Последнее, что он слышал, когда уже выпрыгнул подальше от дороги и поближе к бордюру на разделительной полосе, – это был предсмертный резиновый визг резко и однозвучно смятой, словно фольга с растаявшей шоколадкой, машины доктора, протаскиваемой ещё с полсотни метров людоедскими колёсами дизельного монстра.

Когда всё закончилось и стихло, Антон обнаружил себя сидящим на асфальте с отсутствием каких бы то ни было признаков каких бы то ни было травм. Вообще ничего! «В рубашке родился…» Одна неприятность – одежду теперь придётся чистить…

Успев упрекнуть себя за неуместную мелочность – шоковую, очевидно, – он подбежал – даже не прихрамывая! – к эпицентру… Эпицентру чего?

Трагедии, как оказалось. Прибывшие спасатели вскрыли своим «консервным ножом» жестянку и достали то, что было до аварии доктором.

Антон даже не мог дать себе отчёта в том, что сам факт гибели как таковой его совершенно не трогал. Он с поистине маниакальным упрямством судорожно стал протискиваться сквозь гущу спецов в униформе. Он расталкивал и материл не стесняясь тех, кто его удерживал, предполагая его шоковое состояние. Он, наконец, вырвался из цепких рук бывалых медиков из скорой помощи, но увидеть то, что хотел и на что невольно – подсознательно уже – рассчитывал, так и не успел. Он даже уколом транквилизатора не был избавлен от постигшего его враз ощущения фатальной и непоправимой теперь недостачи чего-то в жизни. Он скрипел зубами от злости и слабости – он хотел и не смог посмотреть внутрь головы доктора Томаса. И теперь никогда так и не сможет узнать, был у того мозг под черепом или нет!