Игорь Соколов - Мое волшебное чудовище

Вскоре Клара принесла фотографию Иды, стоящей возле пальмы, и я вспомнил, что Клара когда-то тоже снималась у той же пальмы до урагана, и показывала мне эту фотографию.

Игорь Владимирович взял в руки фотографию Иды и медленно стал ее разглядывать, потом вытащил из черного саквояжа большую карту России, с обозначением всех населенных пунктов, положил фотографию на центр карты, вытащил и зажег свечу и зажмурив глаза, стал бормотать какой-то странный набор букв:

У-о-т-л-о-у-т – е у л я у к л я т у о л а!

Потом неожиданно ткнул пальцем в карту и вслух прочитал название:

Деревня Кунаково, нашей области!

Это совсем недалеко от нас, – удивлено воскликнула Клара.

Надо ехать, – серьезно поглядел на нас Игорь Владимирович, хотя мне почему-то хотелось рассмеяться, настолько казалось все глупым и смешным.

Пожалуйста, не смейся, – попросила, тихо шепнув мне на ухо, Клара, видно, заметив мою лукавую усмешку.

Пусть смеется, – простодушно улыбнулся Игорь Владимирович, – мне даже нравится, когда мне кто-то не верит!

Ну, что ж, в дорогу, – вздохнула грустно Клара, и мы все вместе спустились по лестнице в гараж.

Знаете, я поеду, пожалуй, на своей машине, а вы езжайте за мной, я буду ехать тихо, – сказал Игорь Владимирович и сел в серебристый «Мерседес».

Кажется, он преуспевает, – с надеждой в голосе шепнула Клара, когда мы садились в «Ягуар».

В середине дня мы были уже в Кунакове. Небольшая деревушка из нескольких домов встретила нас удивительным молчанием. Мы стали стучаться подряд во все дома, но даже судя по грязным и пустым окнам в этой деревне никто не жил. Правда на конце деревни стоял жилой дом, из трубы которого в небо поднималась белая дымка, а рядом с домом стоял трактор с тележкой на четырех колесах, на которой возвышалась большая копна сена.

Мы постучали в ворота и нам открыл мужик плутоватого вида с усами, в тельняшке.

Вам кого?! – подозрительно поглядел он на нас.

Скажите, пожалуйста, вы не видали эту женщину?! – спросил Игорь Владимирович, протягивая мужику фотографию Иды.

Мужик почесал затылок, чихнул, потом закурил и с минуту вертел ее у себя в руках.

Кажись, не встречал, хотя постойте-ка, волосы у нее не такие же рыжие, как у этой?! – и мужик кивнул в сторону Клары.

Да, – сказала Клара.

Ну что ж, значит, видел, – засмеялся и закашлялся мужик, – у меня тут три дня назад происшествие одно случилось. Привез я из колхоза сено затемно и стал с брательником его с тележки сбрасывать, да вилами кого-то и ткнул, ну, тот мужик заорал, выскочил голый, в чем мать родила, а за ним и эта баба рыжая, хоть и темно было, но я-то все равно ее разглядел. Сам-то я от страха за ворота забежал, а из окошка моей избы свет-то на них и падал!

О, Господи, значит, она где-то рядом! – всхлипнула Клара и прижалась ко мне.

А все остальные дома не жилые?! – спросил Игорь Владимирович.

Да, одни только дачники по выходным приезжают, – вздохнул мужик.

А как вас зовут? – спросил я его.

Зовут меня Андрюха Юдин, а вам это зачем?

Да так, незачем, – объяснили мы и, попрощавшись, вернулись к своим машинам.

Однако Игорь Владимирович был хмур и задумчив, он шел, как будто находился не с нами, а в каком-то другом измерении.

Наверное, я вам вряд ли чем-нибудь помогу, – вздохнул он, – я ошибся на три дня, а для меня это непростительная ошибка!

Да, что вы! Я вам так благодарна! – улыбнулась сквозь слезы Клара.

Да, за что меня благодарить, я же не нашел вашей сестры, – смутился почему-то Игорь Владимирович и сев в свой «Мерседес», уехал, даже не попрощавшись с нами.

Надо же, какой человек, – удивилась Клара, – ошибся всего на три дня, а денег с нас даже не взял!

Видно, специалист своего дела, – согласился я, – однако, нам надо объехать все остальные деревни, которые есть здесь поблизости!

Ты прав, – Клара взяла меня за руку, поднесла к губам, и поцеловала, а потом мы сели в «Ягуар» и поехали.

О, как срасно и упоительно долго мы насиловали друг друга с Рыжухой, уже следующей ночью, на крыше водонапорной башни. Идея возвыситься над спящей деревушкой принадлежала, разумеется, Рыжухе!

Мы, – говорит, – Тихон, как ангелы воспарим в небе, – и мы действительно воспарили!

Так увлеклись своим любимым занятием, что даже не заметили, как слетели с крыши… Полет был весьма коротким, хотя наши вопли успели облететь всю деревню! Хорошо еще, что упали мы в болотную осоку!

Ну что, дотрахались, бедняги! – склонился над нами с фонарем Игорь Павлович.

Палыч, ты бы прикрыл нас одеялом-то, а то вдруг народ набежит, – попросил я, когда бедная Рыжуха со стоном пошевелилась подо мной. Я приподнялся, а Палыч набросил свою куртку на Рыжуху, а мне отдал свою рубаху, которой я обвязался, прикрыв свои причиндалы.

Вы, Тихон, действительно как ненормальные, вам что, дома что ли никак не сидится, – вздохнул Игорь Павлович, поеживаясь от ночного ветра.

Дома скучно, – неожиданно бодро откликнулась Рыжуха, прижимая к себе его куртку.

Ты встать-то хоть можешь, – спросил я ее.

Кажется, опять что-то с ногой! – пожаловалась Рыжуха.

Игорь Павлович осветил фонарем ее ноги, но вроде никаких поломок ни я, ни он не обнаружили. Тогда он стал трогать то одну, то другую ногу и спрашивать ее, где ей больно.

Палыч, ты бы убрал свои лапы от ног-то, – обиженно вздохнул я.

Дурак, ты, Тихон, – засмеялась Рыжуха и тут же застонала, когда Палыч дотронулся до ее левой ступни.

Кажется, вывих, – сказал он, – надо бы ее к вам в дом отнести. Давай ее осторожно возьмем с двух сторон, и понесем!

Честно, говоря, мне было противно, что Палыч будет опять лапать мою Рыжуху, и тем более оголенную, но другого выхода у нас не было, так что пришлось ее тащить вдвоем. Потом видя, что я ее со своей стороны еле-еле тащу, Палыч сгреб ее в охапку, и понес один.

Вот, сукин сын, всю ее облапал, с тоской подумал я, и тяжко вздыхая, потащился за ними.

А что это твой кавалер так часто вздыхает, – смеялся дорогой Палыч, а сам, негодяй, ей что-то на ушко шептал, а Рыжуха моя тоже заливалась смехом как безумная!

Ну, наверно, этот Палыч и бабник, думал я и кусал свои губы.

Ну, Тихон, ну, подойди поближе, ну что ты все дуешься-то, – попросила меня моя Рыжуха, – нельзя же быть такой злюкой!

Сама ты, злючка! – обиделся я и даже заплакал.

Нельзя, – говорит мне Рыжуха, – быть таким ужасным ревнивцем!

Да, я, Тихон, сейчас только донесу ее до дома и уйду, – сказал мне Палыч, по-видимому, желая как-то смягчить свою вину.

Да, ладно, чего уж там, неси, – смутился я, и пока Палыч нес ее до дома, я всю дорогу целовал ее, кисоньку мою.