Александр Ралот - Сказ о внеземных покровителях

– Поезжай, без промедления за границу. Дело тебе предстоит важное, государственное.

– Мой государь, может быть еще рано. Давайте подождем еще.

– Пора, мой любимы сын. Пора. Увы, правители российские себе не принадлежат. Мы все принадлежим отечеству. С богом, сын мой, с богом! Молодой человек очень неохотно расставался с родиной. Он понимал, что за границей ему предстоит знакомство с невестой. Свиту возглавлял граф Строганов. Он скрупулезно спланировал путешествие. Наставник цесаревича, профессор Московского университета Б. Н. Чичерин, в своих воспоминаниях так писал об этом путешествии: «Мы путешествовали, как кружок друзей разных возрастов, различных положений, но все соединённые общим чувством и общими стремлениями. Центром этого маленького мира был прелестный юноша с образованным умом, горячим и любящим сердцем, весёлый, приветливый, обходительный, принимающий во всём живое участие, распространяющий вокруг себя какое-то светлое и отрадное чувство». Николай побывал в Германию, после в Голландии, и не мешкая в Копенгаген, как можно быстрее знакомиться с дочерью короля. Ее портрет он возил с собой, с самого начала путешествия. – «Принцесса была прелестна во цвете своих 16 лет: «Тонкий и изящный стан, маленькая выразительная головка, глубокий взгляд, одновременно добрый и ласковый», – так описал принцессу секретарь канцелярии цесаревича Федор Оом.

В очередном письме к своей матери, императрице Марии

Александровне, Великий князь рассказывал о Дагмар:

– «…Если бы Ты знала, как я счастлив: я влюбился в

Dagmar. Не бойся, что это так скоро, я помню твои советы и не могу решиться скоро. Но как же мне не быть счастливым, когда сердце говорит мне, что я люблю ее, люблю горячо… Как мне описать ее? Она так симпатична, проста, умна, весела и вместе застенчива. Она гораздо лучше портретов, которые мы видели до сих пор. Глаза ее говорят за нее: такие добрые, умные, бойкие глаза».

Совершенно незаметно пролетели три недели. Николай, конечно заручившись согласием родителей, наконец, попросил руки Дагмары и получил ее согласие. В день рождения нареченного была объявлена помолвка. В далеком Петербурге это радостное событие отметили 101 пушечным выстрелом. Иннокентий и Хельга, разом хлопнули в ладоши. Им было хорошо, от того, что две молодые души нашли друг друга. Им просто хорошо было быть вместе.

Несмотря на эти радостные события, цесаревич чувствовал себя очень плохо. Страшная болезнь уже давала о себе знать: Он чувствовал себя очень уставшим и рассматривал дворцовые картины без какого – либо интереса.

– Все. Собираемся и едем в Венецию, после чего в Милан и Турин. – Наследник более не мог оставаться в холодной датской столице. После Турина процессия перебралась в Геную, затем в Ниццу. Туда – же приехала на зиму и Императрица – мать. Через несколько дней почти весь двор, на русском военном корабле отправился во Флоренцию. Казалось, что наследнику стало лучше и болезнь, наконец, отступила:

– «Теперь я у берега, Бог даст, отдохну и укреплюсь зимой в Италии, затем свадьба, а потом новая жизнь, семейный очаг, служба и работа» – писал он в своей дневнике. На въезде в старинный Итальянский город, кавалькаду из дорогих карет встречала толпа нарядно одетых горожан. Поодаль стояли мужчина весь в чёрном, и молодая нарядно одетая барышня кокетливо постреливая глазами по сторонам.

– Ну, что Лана, пойдем до конца.

– Траст, может не надо. Я понимаю, эта наша работа, мы так устроены, но ведь они такие молодые. Давай остановимся – девушка поднялась на цыпочки и заглянула в глаза своему спутнику. Из-за туч появилось яркое, южное солнце, стоящая парочка теней не отбрасывала. Но толпа радостно махала приезжим и на сей факт никакого внимания не обращала.

– Лана, ты же знаешь, я на испытательном сроке. И так, из-за рождения мальчика у меня были серьезные неприятности. Давай мы будем делать свою работу. А эти – он показал на счастливую пару стоящую на противоположном конце улицы.

– Свою.

Все равно люди скажут, все от него. Ну, в общем, ты знаешь от кого. Рядом пробежал вихрастый мальчуган, неся в руке туго набитый кошелек с деньгами.

– «Держи вора» – раздалось откуда-то сзади. Траст машинально схватил мальчишку за рукав рубашки.

– Пусти, дяденька, я нечаянно, меня черт попутал – мальчуган пытался вырваться, но у него ничего не получалось. Лана отобрала у него кошель и отдала подбежавшему вконец запыхавшемуся горожанину.

– Смотреть за своим добром надо: – сказала она, как —

всегда не забыв построить глазки и заодно отвесить подзатыльник пацану, который после долгих усилий смог таки вырваться из цепких усилий Траста.

Артемий сплюнул сквозь зубы. – Никого я не путал, вечно на меня люди напраслину наводят.

– Опять мы с тобой ненароком, доброе дело сделали. Непорядок, это, непорядок.

В ответ на это Лана незаметно подставила ножку проходившей мимо торговке, и та растянулась на пыльной мостовой, рассыпав содержание своей корзины.

– В расчете проговорила она.

– Как учили меня там– она подняла руку вверх.

– Никогда не забывай о мелких пакостях.

– Брось это, не мелочись. Нас ждут, великие дела.

– Это тебя ждут, а я всего лишь вызвалась тебе помогать и то, если честно уже об этом жалею.

– «Ха, ты умеешь жалеть, вот уж не знал. Жалость, она ведь только людям свойственна, а ты, увы, не человек. На сколько, я знаю.

– Траст, меня тут в Данию отзывают. Надо будет немного там поработать. Я, между прочим, большой специалист в области печали и уныния. А последнее, что бы ты знал, является смертным грехом. Так, что пока. Увидимся, я думаю скоро. – Лана щелкнула каблучками и исчезла, вроде бы ее никогда здесь и не было. Торговка поднялась, держась за ушибленный бок, осмотрелась вокруг и, охая, стала собирать разбросанные вещи. Поодаль мужчина в чёрном, остановил проезжавший экипаж. В воздухе почему-то стоял запах серы.

В прекрасной Флоренции у наследника опять возобновились боли в спине. Теперь он почти не вставать с постели. Известные врачи единогласно решили, что у цесаревича острый ревматизм, и только один итальянский врач поставил точный и страшный диагноз, – воспалительный процесс в области позвоночника. Но что значит голос одного против консилиума. Конечно, его не послушали. Значительно позже, диагноз этого малоизвестного врача подтвердился. Цесаревич уже с трудом передвигался, не мог распрямиться. С большим трудом его удалось привезти в Ниццу. Но и там, ему лучше не стало. Самые известные французские врачи, тоже не нашли ничего опасного в состоянии молодого человека. А цесаревич слабел с каждым днем. Тогда врачи единогласно решили, что ему вреден морской климат, они потребовали, что бы сановного пациента доставили на виллу Бермон, которая находилась рядом с виллой его матери и стояла довольно далеко от морского побережья. Человек в черном, сидел на лавочке, установленной на знаменитой набережной Promenade des Anglais, в руках он держал телеграмму. – Траст остановись, хватит, знай меру. Лана.