Елена Сазанович - Солдаты последней войны

– Ваша вторая профессия – старьевщик? Или спекулянт? – уже откровенная издевка. Отлично!

– Нет, скорее всего – менеджер. Так это теперь называется? Я обзваниваю своих старых знакомых и ищу старые вещи.

– Меня вы, как я поняла, причислили к старым знакомым.

– К потенциально старым. А вообще-то вы очень даже молодая… Знакомая…

– Вы что – выпили?

– Ну что вы! Я пьян от перевозбуждения. Я действительно ищу старые вещи. С одной стороны я избавляю хозяев от лишнего хлама. Разве не благородно?

– А с другой стороны?

– Ну, будет нескромно, если я приоткрою тайну второй стороны. Может быть, как-нибудь обойдемся одной?

– Если вы сейчас же не прекратите балаган, я брошу трубку!

– Пожалуйста, не бросайте! Я все объясню. Недалеко от нас находится детский дом. Я знаком с одной воспитательницей, очень чистым и добрым человеком. Она ничего не просила, но я подумал…

– Можете не продолжать! Так бы сразу и сказали, – в голосе Майи послышалось облегчение от того, что ее собеседник все же не сумасшедший. – Мой муж регулярно занимается благотворительностью…

Сколько отчаяния и тоски в ее голосе!

– Сейчас все занимаются благотворительностью. Согласитесь – так легко и приятно, когда есть чем благотворительствовать… Не обижайтесь, пожалуйста. Но согласитесь – это деньги мужа. А вы лично, пусть не регулярно, ведь можете сами помогать бедным сиротам…

– Хорошо, – вновь спокойно и сухо, почти по деловому, но уже далеко не безжизненно и отрешенно. – Мне нужно время, чтобы собрать вещи.

– Вот и отлично! – я облегченно вздохнул. На этот раз ей есть чем заняться. – Я сейчас к вам подъеду.

– Нет необходимости. Я сама вам привезу. Если вы не забыли – у меня машина.

И вновь в голосе столько горечи. Я уже заметил, что Майя нарочито подчеркивает свое материальное положение. Не со снобизмом, а напротив, с каким-то отвращением и брезгливостью, словно издеваясь над собой и себя ненавидя. Словно желая, чтобы ее возненавидели и другие.

– Я вам очень благодарен, Майя. Вы – замечательный человек.

В ответ – отрывистые, резкие, злые телефонные гудки. Как и ее голос… Ладно. Слава Богу, обошлось. Но на сколько долго? И я понял, что мне все-таки срочно нужно связаться с Колькой Щербининым, моим институтским приятелем, под чутким руководством которого я не один год проработал в клинике. Впрочем, сделать это нужно было уже давно.

Зиночка, мой давний «доброжелатель», мгновенно схватила трубку. И хотя я на два тона повысил голос, не узнанным мне остаться не удалось. Такие номера не проходили с бдительной медсестрой.

– Ах, Кирилл Степанович! – вызывающе и откровенно язвительно воскликнула она. – Что-то у вас голос стал тоньше. Все из-за вашей успешной композиторской деятельности?! Вы ведь наверняка стали великим композитором, и, наверняка, из скромности постоянно пребываете в тени.

– А ты, Зиночка, видимо, также из скромности сидишь уже столько лет на одном и том же месте?

– Профессиональный долг, Кирилл Степанович, – притворно вздохнула эта общипанная курица. – Не всем же выпало счастье быть композиторами. Кому-то нужно ухаживать и за больными.

– Верно, – я не собирался тратить время на препирания с медсестрой. И поэтому вполне дружелюбно пригласил к телефону Николая Игнатьевича.

– Он в отличие от музыкантов имеет строгий график работы, – парировала Зиночка, но я ее резко пресек.

– Зинаида, мне срочно нужен Щербенин. Кстати, он мой близкий дружок. И если ты… Кстати, сейчас, насколько я знаю, ты неплохо зарабатываешь.

Зиночка фыркнула в трубку и побежала за главврачом. Ее работа действительно неплохо оплачивалась.

Через минуту я уже слышал знакомые восклицания и приветствия. Колька искренне сетовал, что я, как последняя свинья, выпал из его поля зрения, начисто забыв о святой мужской дружбе. Я и впрямь чувствовал себя свиньей, поскольку вспоминал о Щербенине только в случае крайней необходимости. Благо, он был не из обидчивых. Напротив, еще с института все знали его как открытого, доброго парня, готового всегда прийти на помощь. Таковым он оставался и по сей день, получив должность главврача одной из самых престижных клиник. По большому счету врач он был средний, о чем сам не раз говорил. Но зато великолепный организатор, чего и требовала должность. Именно благодаря Щербенину клиника стала одной из самых оснащенных и нужно отдать должное – не самых дорогостоящих. Хотя я был противник платной медицины как таковой.

Я кратко объяснил цель своего звонка. Меня интересовало одно: являлась ли Майя пациенткой его клиники? И внезапно наткнулся на категорический отказ.

– Такого рода сведения мы никому не даем.

– Колька, ты что? Свихнулся? – опешил я. – Я же не с улицы звоню. Я в курсе всех эскулаповых принципов, в частности, клятвы Гиппократа. Но мне необходимо знать. Хотя бы как твой бывший коллега, я уже не говорю о нашей дружбе.

– Не смеши, Кира. В каком-таком праве такое записано? Врачебная тайна, как и тайна исповеди, не подлежит разглашению. Увы, даже по старой дружбе ничего не могу тебе сказать. Даже как старому коллеге.

Я прекрасно знал Кольку. Он в принципе был мягкий, податливый человек. Но если уж что втельмяшится в башку этому медведю – все, кранты.

– Наверное, пациенты тебе здорово платят. Если бы медицина была бесплатной, ты бы мне обязательно все рассказал.

– Вот, ты меня уже обижаешь… И зря ты иронизируешь на счет оплаты наших услуг. Это не кардиология и не эндокринология. Ты сам прекрасно знаешь, что здесь лежит большинство пресытившихся от безделья дамочек. Вот пускай они и раскошеливаются. А за их счет я вправе положить с десяток действительно несчастных, но бедных людей, попавших в беду.

– Ты прав. Только кто тебе сказал, что таких с десяток? Действительно несчастных и действительно бедных столько, что тысячи клиник их не вместят. И если бы бесплатная медицина…

– Если бы была бесплатная медицина, их бы столько не было. Поэтому не будем заводить старую песню про попа и собаку…

– Значит ты категорически отказываешься дать мне сведения о гражданке Ледогоровой? Которая, как я теперь уверен, лечится именно у вас. Иначе бы ты просто ответил, что таких на учете не имеется.

– Не считай себя умнее других, Кира. Все проще. У меня перед глазами нет списка всех наших пациентов.

– Тебе он и не нужен. У тебя прекрасная профессиональная память. Кстати, Ледогорова именно из тех пресытившихся богатеньких дамочек. И я думаю, ее расторопный муженек вам оказывает какую-нибудь бескорыстную помощь. Например, в поставке медоборудования из-за границы. И плюнь в меня, если я не прав.

– Знаешь, будь твоя наглая рожа воочию передо мной, наверняка бы, с удовольствием в нее плюнул, – расхохотался неожиданно Щербенин. И тут же перевернул разговор на другую тему. – Кстати, ты не подумываешь о том, чтобы вернуться?