Юрий Тупикин - Вольные повести и рассказы

– Приемлемо… ха-ха… хо-хо… га-га…

– Ну, приемлемо, так приемлемо, едят вас мухи и ерошь вас ежи… – буркнул я и пошёл к Кряжу, на ходу снимая пиджак. Я повесил пиджак на шею быка, а сам присел перед его мордой. Я располагал животное к добру своими глазами, ласково глядя в его огромные красивые глазищи, доверчивые, как у девушки Шуры… «Милый бычина, – говорил я ему, – мы с тобой шутим, ты не бойся!» – и чесал ему шею. – Миланка, принеси корочку! – шумнул я сестре. Та мигом принесла кусок хлеба. Я угостил быка, обнял его шею, похлопал и стал раздеваться. Не в свадебном же костюме таскать быка! Я снял с себя всё, остался в туфлях и в плавках. Любава спрашивала о плавках, пусть смотрит, вот когда пригодились… Всё сложил на быка, словно он теперь стал жених. И я тоже сделал несколько разминочных движений, но более театральных. Душа моя буйно радовалась. Когда ещё удивить народ своей силой? Тут и шеф, и его девочки, и мои невесты, и Любушка, и родня, и другие гости. Я уже знал об ошибке Родима, его подвёл театральный снобизм, Танька в чулане, и ещё кое-что. Это кое-что я не мог повторить. Дав насмотреться и на моё тело, я повторил движения своего брата. Но когда я обнял бычьи ноги, то обратился с просьбой: «Слава тебе, деда Дубиня! Твоим именем празднуем новоселье. В новом доме твой новый портрет. Помоги, пожалуйста, приподнять бычка!..» И уж после этого напряг свою могучую силу. Я распрямился, держа быка на горбу, развернулся в сторону зрителей, и больше того, пошёл к зрителям, понёс и опустил быка у их ног… Опустив гору, такое было физическое ощущение, я не выскочил из-под живота, а, согнувшись, дышал своим животом, приводя себя в норму. Могло показаться, что я там, под быком, и околел. Лепана с Ириной уже подбежали к быку оказывать помощь – кому, быку или мне?… Мне помогать было не надо. Меня распирали горделивые силы. Я не подвёл деда и себя показал. И страницы, где я хвалился быком, я тоже не опозорил… Мой праздник! Все видят, и Люба тоже! Через минуту я вылез из-под быка, обхватил его шею и, похлопывая по бычьей ноге, отвёл его на своё место, к кормушке. Как я понял, аплодировали триумфу физической силы. Умница Миланка принесла ведро воды и полотенце, и я из ведра обмыл своё потное тело, после чего стал одеваться, беря вещи с бычьей холки. Уж после того раскланялся публике. Я был горд. Все невесты увидели и моё, как из плетёного ремня, тело, и силу, и физический подвиг. Родим подошел ко мне.

– Ну, поздравляю, брат! Ну и силища в тебе, едрёна корона! – Но над дембельным чубом навис дед и крошил хлеб в его ухо:

– Дембельный лёбарь, ты обращался к святому духу? – сакрамента гости не слышали.

– Забыл, деда, забыл!.. – тихо ныл Родя.

– Мать твою за ногу! Иди тотчас к быку и сделай, как надо! – уже вслух приказывал старый боевой старшина молодому оплошавшему старшине-внуку. – И не вылезай, пока не поднимешь!.. – все эти повелительные слова были бы вопиющим надругательством над Языцами («учи детей без людей»), но эта учёба несла в себе скоморошный дух игр, а играм тоже обязан учить и «сын-дед», поэтому учёба приходилась к месту, дед говорил для всех. Внук послушался бессловесно. Миланка принесла ему хлеба. Он кормил быка, чесал его шею и молил дух Дубини… Я тоже просил первопредка помочь родоносцу. И вот, Родим полез под быка прямо в костюме. И поднял быка!.. И тоже сидел потом под брюхом, снимал давление. И ему бурно хлопали. Шеф, как школьник, кричал «здорово!» Не мелькнула ли мысль в голове шефа обротать молодого, но такого смирного молодца, подчинявшегося даже деду?… Словно подтверждая мои подозрения, шеф подозвал Родима и имел с ним беседу.

А дед между тем привязался к ребятам.

– Ну, видали? Вот эт женихи! А вы боитесь! Хоть бы попробовали… – эти слова слышали все. Ребята хотели, но не смогли подыграться деду. И деда, и ребят выручила Лепана.

– Девчонки! Айдате поможем Славе!.. – и пошла к Кряжу. За нею со смехом пошли Красава с Миланкой.

Слава плёлся за ними сзади. Девчонки повторили мои номера. Разделись до трусиков и бюстгальтеров. Все могли видеть красоту наших сестёр. Они словно бросали вызов званым невестам, мол, не гордитесь, есть и получше… Действительно, прогибы спин сестёр – это порода. Как коромысло! Такие линии были ещё у Любавы с Полюбкой. Их бы сюда – и все, как одна – сёстры… Платья и жакеты они покидали на Кряжа. Быку повезло быть сначала ряженым мужиком, а ныне ряжеными девчонками. Смирный был бык. Умный. Понимал юмор… Его любили, и он любил. Терпел озорство. И Слава разделся. У него было отличное сложение моряка. Длинные руки, как у Амина, длинные ноги и талия, какой не было ни у одного нашего брата. Мы тесаны брусом, сваей, а ребята имели «фигуру». Недаром Славу любила Лелана, а Мишу – Красава. У сестёр свои были талии хороши, какая-то компенсация вместо наших талий, она и получилась – изгибина, парням на погибину. Не за ту же талию они и парней любили? Ладно, нам и без талии достаётся…

Слава повторил наши подпузные хваты, и они хором подняли Кряжа. Слава был предоволен. Возможно, он думал, что зря связался с девчонками, мог бы управиться и один… Победителям хлопали.

Дед стал стыдить Амина и Мишу:

– Идите, идите, пока девки голые, может, и вам помогут!..

– Мы постараемся, – говорили ребята и принудительно шли к быку. Дед им во след:

– Стараться надо на молодой ясене, а тут надо показать, что можешь… – Дед заслужил аплодисменты за свою коронную шутку. И эти разделись. Бык был завален костюмами. Девчонки и им помогли. Парни тужились под быком, а сёстры поднимали Кряжа за передок и задок, двор покатывался от удовольствия. Гостям, кто не знал, пояснили, что помощь невест в таких случаях допускается. Стали из ведра умываться. Девушки поливали из кружки парням на ладони и те мылись. Миланка поливала Амину. Потом ребята стали поливать запотевшим девчонкам и те, повизгивая, принимали услуги. Может быть, им кто-то завидовал.

– Деда, а что же ты нас позабыл? – подошли Желан и Милан.

– Эт как эт так? Мне этих надо было довести до ума, а вы-то наша надёжа!

Шоу возобновилось. И двоюродные братья, помолившись Дубине, подняли быка. Братья лишний раз показали отличие нашего рода. Стройных талий, конечно, нет, зато богатырская мощь. Тут не отнимешь. Невестам шепнули, что выбор их довольно расширился. По всей вероятности, у кого-то из наших блеснула идея: товар нельзя выпускать из рук, надо определять остальных шалопаев. Хватит гулять… По крайней мере, невестушки оживились.

Да тут случилась ещё одна импровизация. Шеф, невозмутимо сидевший среди гостей, постепенно накалялся азартом. Потом, значит, стал кричать «здорово». Но что-то свихнулось в его голове. Я стремился понять, что в ней произошло. Или шеф усомнился, не по типу ли троянского коня сделан бык? Очень легко поднимается. И доступен каждому. Очень смирный. Не электронная ли у него башка, подражающая жующему быку? Может, там какой-нибудь транспортёрчик подаёт сено в рот? Это одна была моя версия. Вторая была попроще. Может быть, шеф, приноровившийся поднимать свою стокилограммовую штангу, решил тоже попробовать? Испробовать силы. Не знаю, право. Но только вскочил он со своего места за столом, и фраером вышел к быку, чтобы всем подтереть нос. Ни слова не говоря, он, как Родим, в костюме, то бишь в малиновом смокинге полез под быка. Нашу технологию хвата он, надо думать, перехватил с лету… Все затаили дыхание. Алла и Аллочка встали на лавку. Но тут опять извиняюсь… Этот малиновый смокинг отвлек мои мысли. Глядя на малиновые пиджаки и блейзеры новых шефов, думалось, что далеко не лучшую одежду придумали себе господа конца XX века. И не было такого перископа, чтобы заглянуть буквально в завтрашний день XXI века: мы бы там увидели костюмы под баронов, графов, князей и холопов прошлых веков. Это код «новой» культуры новой элиты, неоднократно свергавшейся в революциях. И эти хотели попробовать, как свергают…