Галина Маркус - Сказка со счастливым началом

Соня терпеливо выслушала новую серию из Надькиной саги и, поймав паузу, спросила, когда состоится утренник, и к какому числу готовить стихи. Про стихи Соня заикнулась будто бы ненароком. На самом деле она собиралась выяснить, почему Вадику не дали ничего читать на Восьмое марта.

– Так твой уже давно всё выучил, – удивилась Надька.

Тут в группу поднялась медсестра – похоже, у неё дома катастрофически не хватало туалетной бумаги. Надежда Петровна побежала в кладовку, и Соня дожидаться не стала.

– Вадь, когда же ты стих-то учил? Расскажи мне скорей, – попросила она мальчика на обратном пути.

Глаза у него стали хитрыми.

– Не скажу, сюрприз! – заявил он.

Сюрприз оказался хоть куда, и стал главным номером праздничной программы. Ведущей была Танечка. Музыкальный работник на редкость хорошо подготовила детей – даже Вадик, который не любил танцевать, совсем недурно покружил Настю, ну, или, точнее, она – его. Правда, под конец танца она его всё-таки уронила – случайно или нарочно.

Но это не испортило мальчику настроения. Сначала он блеснул на одном из конкурсов. Дети должны были отвечать на вопрос, за что они любят своих мам.

– Моя мама очень красивая и добрая! – сказала Вика и сорвала аплодисменты.

– А моя тоже очень красивая, добрая и печёт вкусные пирожки! – не отстала от неё Яна.

Остальные дети, как попугаи, принялись повторять друг за другом про пирожки – обычная история. Рядом с Соней изводилась Настина мама – она ожидала от своей дочки любой неожиданности. Настя, конечно, не подвела.

– А моя… – гордо заявила она. – Моя… Она тоже печёт пирожки, моет посуду и ещё… красивее Янкиной мамы! На-амного!

В зале раздался смех, а Настина мама залилась краской.

Соня тоже переживала. Конкурс этот всегда проводился экспромтом, без домашних заготовок, так получалось интереснее – она сама вела такой в прошлом году. А у них с Вадиком всё-таки нестандартная ситуация – давно ли он стал называть её мамой? Однако мальчик спокойно ждал своей очереди. Лицо его выражало недоумение от глупых ответов детей, мол, я-то сейчас, конечно, скажу так, как надо.

– А за что любит свою маму Вадик? – произнесла, наконец, Танечка.

– Я! Люблю! Свою маму! – с напором начал он, сделал эффектную паузу и выпалил:

– За то, что она моя мама!

В зале на миг воцарилась тишина, а потом все разразились аплодисментами. Нина Степановна, стоящая возле рояля, даже смахнула слезу. Соня и сама поймала себя на том, что вот-вот заплачет. Но это оказалось ещё не всё. Дети начали читать стихи. И вот настал черед Вадика. Соня заметила, что на этот раз он сильно волнуется – мальчик в такие моменты слишком часто моргал и кривил губы.

– Эти стихи… – объявила Танечка. – Вадик сочинил сам! Для своей мамы.

У Сони глаза полезли на лоб. А Вадик, слегка запинаясь, начал читать. Под конец его голос окреп и закончил он уже уверенно и громко. Конечно, эти четверостишия не были поэтическим шедевром, но в них имелись и ритм, и рифма.

– завершил Вадик под шквал аплодисментов и восторженный хохот. Покраснев, он бросился обратно в строй и спрятался за Настиной спиной.

Утренник подошёл к концу. Дети разбежались к родителям, и Соня поймала Вадика в свои объятья.

– Мам, тебе понравился стих?

– Да просто чудо! Замечательно, миленький, правда!

– Что же это ты, Вадик? – спросила у него Настина мама. – Разве твою маму не за что любить?

– Всё правильно он сказал! – вмешалась Надька. – Мам не за пирожки любят, верно, Вадь? И не за красоту. Вот ежели некрасивая, так что – не любить, что ли?

– Конечно, правильно. Очень умно сказал! Тем более что пирожки я печь не умею, – улыбнулась Соня. – Ну, иди, вон вам их сколько там напекли…

Вадик убежал за угощением, а она обернулась и встретилась взглядом с Танечкой.

– Татьяна Викторовна, привет!

– Ой, здравствуй! – девушка закивала ей, но как-то слишком уж часто и подобострастно.

– Признайся, тыВадику помогала? – весело поинтересовалась Соня.

– Нет, нет, ни капельки, честное слово! – ответила та, почему-то оглядываясь. – Я думала, это вы вместе с ним сочинили.

– Дая понятия не имела!

– Ну надо же! Очень, очень талантливый мальчик, – Танечка уставилась куда-то в левый висок собеседницы, словно косила.

В последнее время Татьяна Викторовна вела себя странно: в глаза не смотрела, стоило Соне прийти за Вадиком – под любым предлогом убегала в спальню. Какой там камень держала за пазухой Танечка, Соня выяснять не рвалась. Но, заметив сейчас, как девушка нервничает, пожалела, что первая завела разговор, сделала вид, что отвлеклась и дала ей возможность уйти.

Надька проводила сменщицу насмешливым взглядом:

– Знает кошка, чьё сало съела…

– В смысле? – не поняла Соня.

– Ты что, не в курсе?

– Не в курсе чего?

– Так ведь она с твоим бывшим живёт.

– С кем… – обомлела Соня.

Танечка живёт с Митей? Как это? Соня думала, что не устоит на месте.

– Ну, военный который… забыла, как звать.

– С Женей? – врубилась, наконец, Соня и смогла сделать вдох.

– Не знала?

Соня даже не могла сообразить, как реагировать на эту странную новость.

– Ну… да, в принципе знала… – выдавила она. – И что из этого?

– Да ничего, – пожала плечами Надька. – Тебе виднее.

И добавила нравоучительно:

– Вишь как – за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь!

К Соне вернулся Вадик, и они отправились на чаепитие. Она невольно ловила глазами Танечку. Интересно, как это у них получилось с Женей, где и как они пересеклись? Ах да, он ведь забирал мальчика из группы, когда Соня лежала в больнице. Она представила себе Танечку рядом с Женей и осталась в недоумении. Странная, однако же, пара. На сколько лет он её старше? И чуть не рассмеялась про себя: чья бы корова мычала!

В голове начало проясняться: значит, вот почему он пропал. К худу это или к добру? Да, пожалуй, к добру. Только Танечку почему-то жалко, хотя… это её личное дело. Может, они будут счастливы, и она никогда не узнает, каким он может быть, если…

Разумеется, никакой ревности Соня не испытывала, хотя неприятное чувство всё же кольнуло её. «Быстро же вы забываете о своей великой любви… Дмитрий Антонович… Евгений Максимович… Не получилось здесь – попробую там». Однако тут же себя осекла: Женя имеет право на счастье, и не ей бы его осуждать.

Соня решила успокоить Танечку – оказывается, девочку попросту мучает совесть. Но удобного случая так и не представилось.

Зато в тот же вечер, словно почувствовав, что о нём вспомнили, Женя объявился сам – позвонил Соне на мобильный.