Галина Маркус - Сказка со счастливым началом

– Забыла, что ты за человек.

– И какой же я человек?

– Не тот, к которому мне стоило обращаться. Мы пойдём. Спасибо за капли.

Соня медленно встала с дивана – занемевшие руки теперь мелко покалывало. В голове стучало, Соня едва удержалась на ногах от слабости и тошноты. Но сердце немного отпустило, стало легче дышать. Откуда-то появилась уверенность, что Митя жив. Просто не могло быть иначе – и всё. А значит, надо действовать, и как можно быстрее. Главное – его найти. Она двинулась к выходу.

– Стой, – Женя преградил ей путь. – Значит, так. Где сейчас Калюжный, я в самом деле не знаю. Местные больницы можешь обзвонить сама. Ребёнка оставляй здесь, а то потеряешь по дороге. Он-то ни в чём не виноват.

– Спасибо, – выговорила Соня и повернулась к Танечке: – Тань, спасибо… Вадик… слушайся Татьяну Михайловну, пожалуйста.

И тут мальчик вцепился в неё, не пуская.

– Мам, мы опять здесь живём? Я не хочу здесь! У меня игрушки дома.

– Нет, милый, мы тут в гостях. Потерпи без игрушек, ладно?

– Мамочка, ты вернёшься? Честно?

– Сынок, я тебя никогда не обманывала. Я обязательно приду, как только найду Митю. Понимаешь?

Мальчик понятливо кивнул. Он тоже был очень напуган, но Соня не могла сейчас переключить на него внимание.

– Чемодан можешь оставить, – продолжал распоряжаться Женя. – Деньги у тебя где – там или в сумке?

– Там… во внутреннем кармане, – Соня наклонилась к чемодану, но её повело в сторону.

– Ну, куда ты пойдёшь, тебе же плохо! – воскликнула Танечка.

– Молчи, – осадил её Женя. – Ты-то хоть не будь мазохисткой. Пусть шатается по улицам и ищет своего суженого. А потом бьётся головой о хрустальный гроб. Отойди, я достану.

Он отодвинул Соню, сам расстегнул чемодан и извлёк оттуда пакетик с деньгами.

– Только послушай меня сейчас, – Женя стоял прямо перед ней, лицо его оставалось по-прежнему спокойно, но скулы были напряжены, он нервно помахивал пакетом. – Ты не всё понимаешь. Калюжные – конченые люди. Никто в городе им больше руки не протянет – дураков не найдётся. Сейчас всплывет куча историй – преступления Калюжного, бандитизм, финансовые махинации. «Честный» дядя займёт его место. Всё перетечёт в другие карманы. Никто не подаст им даже копейки. Валентина не способна справиться с делами, её и догибать не надо – по слухам, она уже всё продаёт. Наследничек тоже недееспособен. Остаётся невестка – но я её не знаю, что она там решит. Вряд ли пойдёт против течения и станет бороться за бизнес.

– Отпусти меня, а? – попросила Соня. – О чём, я не понимаю…

– Вот именно. Ты снова ничего не понимаешь. Дима твой и раньше был полным нулём, разве что папа веса ему придавал, а теперь – просто растение, судя по слухам о его состоянии. Хочешь поливать цветочек – год, два, пятнадцать? Делать тебе не хрен – вон, лучше ребёнка расти. А подвиг этот оставь для его супруги. Тоже мне, мелодрама. «Он её бросил, но она его простила!»

– Женя, а можно у кого-то узнать? У тебя был телефон его матери… дай мне его, а?

– Нет. Телефона у меня нет, и ничего узнавать я не буду. Соня! Ты не представляешь, что там увидишь – отступать потом хуже. Пойми: твой так называемый брак – только у тебя в твоей больной голове! Никто про тебя не в курсе, никто не попрекнёт.

Смотреть не могу, что ты делаешь со своей жизнью! Честно – ради кого? Угробила ты себя, Сонь. Ну хоть сейчас опомнись. Он чужой тебе человек, он женат на другой. А ты теперь будешь его кашкой кормить?

Соня почти не слышала, что он говорит, она думала только об одном: ей надо идти, скорее куда-то идти. Она с тоской смотрела в дверной проём комнаты – их с Митей комнаты. Они были так счастливы здесь – так недолго. Вот в этом коридоре Митя нёс её на руках. На этой кухне жарил ей картошку. Отсюда убежал когда-то в страхе за её жизнь. А она – что дала ему она, кроме страданий? Чем поступилась? Ни гордостью, ни самолюбием, ни убеждениями – теперь всё это казалось ей лживым, неправильным, эгоистичным. А он всё делал ради неё, из-за неё. Он снова оказался в их городе, рядом с отцом – из-за неё! Какая разница, когда и с кем он был в этот год… Как всё это ничтожно по сравнению с новой, дикой бедой…

Но куда же бежать? Наверное, надо взять такси… объехать больницы.

– Дай мне деньги, пожалуйста, – она уже несколько секунд стояла с протянутой рукой, пока Женя разглагольствовал.

Он сделал непонятную гримасу и протянул ей пакет. Соня схватила, нечаянно соприкоснувшись с его ладонью. Он чуть дольше, чем следовало, задержал её пальцы в своих. Рука у него дрогнула – совсем чуть-чуть. Поморщившись, как от сильной боли, Женя отвернулся и ушёл в комнату.

Соня подняла взгляд на Танечку. Ребёнок орал в комнате, Вадик готов был броситься следом за Соней. А Таня стояла красная, потрясённая и не знала, как себя вести. Надо отдать ей должное, она быстро взяла себя в руки.

– Сонь, иди, не волнуйся, всё будет хорошо, – сказала Таня. – Вадика я покормлю, если что – уложу спать. Телефон наш у тебя есть. Не переживай ты так, может, всё ещё будет в порядке… Никто ж ничего не знает.

Ком снова подступил к горлу, поэтому Соня не смогла ответить, только кивнула. Она не помнила, как спустилась, как переходила дорогу – пока двигалась куда-то, к какой-то цели, казалось легче. Но вот она пришла домой – и паника охватила её с новой силой. Соня заметалась по пустой, пыльной квартире. Где взять телефоны больниц? Неизвестно каких – расковских ли, местных. В Интернете? Позвонить в справочную? Соня вдруг поняла, что боится разговаривать с казёнными, посторонними людьми, боится услышать страшную новость из равнодушных уст. Кому же звонить? Кто поможет?

Вдруг её осенило – а что, если Митя сам при мобильнике? Его номер Соня, конечно же, помнила наизусть. Дрожащими пальцами она набирала цифры, надеясь на чудо: «Ответь, пожалуйста, только голос – твой голос»… и больше ничего не надо для счастья. Но вместо тёплого живого Митиного голоса в трубке заговорил автоответчик: «Абонент временно выключен или находится вне зоны доступа». Нет, нет, только не это! Внезапно Соня сообразила: Господи, какая она дура! У Мити давно другой номер…

Соня намотала новый круг по комнате, пытаясь привести мысли в порядок, но ничего не получалось. Она вспоминала и не могла простить себе их последнего разговора, как она потребовала оставить её в покое, не приносить новых страданий, упрекнула во всех своих бедах… как он побледнел тогда – словно смерть нашла на него в эту секунду. И отдал паровозик… а может, он знал? В голове мелькнула ужасная мысль – а вдруг он сам?.. Соня тотчас же отмела её – нет, невозможно, такую вину она не перенесёт. Но что он думал, что решил для себя после того разговора? Вдруг уверился, что она его больше не любит? Разве она поцеловала его так, как должна была, сказала, чем он является для неё, попрощалась по-человечески?