Александр ВИН - Неделя холодных отношений

Несколько дней назад, сразу же по возвращению в город Глеб первым делом набрал его номер.

– Как там мой труженик? Не обижаете? А сами не обижаетесь?

В телефонной трубке ответный голос Ефима казался довольным и уверенным.

– Тоже мне – друг! Звонишь раз в полгода! Приходи сегодня к нам, поговорим, выпьем, посмотришь сам на всё происходящее отцовскими глазами! Что бы я сейчас тебе не сказал, всё равно ты подумаешь, что я перехваливаю твоего чудесного мальчишку! Жду в семь.

Улыбаясь своим мыслям, Глеб действительно с удовольствием задержал во рту значительный глоток коньяка.

– Николай! В конце-то концов! Ты что, действительно весь вечер собираешься просидеть за своим дурацким компьютером?! Только, пожалуйста, не говори мне, что у тебя именно сейчас возникла масса неотложных дел! Ты никогда не умел отдыхать! Развлекайся же, кому говорю!

Николай Татаринов остро взглянул на жену из-под очков, но ответил, перебирая бумаги на своём столе, опять рассеянно.

– Сейчас, сейчас, Сонечка, ещё совсем недолго осталось…

Очень низко наклонившись к сидящей женщине, капитан Глеб негромко, но неожиданно для неё, произнёс:

– Не угнетай человека.

Софья Алексеевна вздрогнула и тут же возмутилась.

– Но так же невозможно, Глеб! Ладно, хоть здесь-то все свои! А представь, что это он так себя на каком-нибудь официальном приёме выставлять бы начал?! Не пойму я его!

Взяв с подноса ещё один бокал с коньяком, Глеб подошёл к Николаю и присел на небольшой стульчик сбоку его стола. Не отвлекаясь от шахматной задачи на экране компьютера, Татаринов задумчиво перебирал одной рукой крохотные мясные бутерброды в своей большой тарелке.

– О чем грустишь? Держи напиток.

– Да, так, знаешь, суета-то она никуда, брат мой, не уходит… Различное. Многие мысли не дают, как следует, сосредоточиться.

– И всё-таки? Надеюсь, твои проблемы не связаны с нашей прелестной девочкой?

– Тьфу, тьфу, на тебя! Сглазишь ещё!

– Не передумал её за Вадима-то выдавать?

– Нет, ты что!

Николай сначала спрятал глаза за блеском очков, потом всё-таки нашёл в себе силы улыбнуться.

– Официальный этап переговоров на уровне отцов-основателей уже позади. Ефим вовсю занимается квартирными делами будущих молодожёнов, а я – силюсь до конца сформировать у Евы обширный положительный баланс её замужества.

– Где же этот счастливчик? Где господин Лукин-младший?!

Глеб воскликнул это негромко, не для всех, а как их отдельную, с Николаем, застольную здравицу, но главный критик в «творческой» группе всё же его услышал, недоумённо обернулся, не до конца разобрав что-то сказанное про себя.

– Всё нормально, Вадим! Мы это про перспективы!

– Вот такие дела у нас здесь творятся…

Татаринов вздохнул, поднял брови.

– Вот так… А ты-то с какой стати моей дочкой интересуешься, а?! Не-ет, даже и не думай!

Большой человек с шутливой укоризной покачал пальцем перед весьма невозмутимым лицом Глеба.

– Да, брат, приходится выдавать дочурку за Вадима. Твой-то, Ромео, вроде не очень и настаивает… Робок он у тебя, нежности пока ещё в парне многовато.

Очень внимательно посмотрев прямо в глаза Николаю Татаринову, капитан Глеб не увидел в отсвете его толстых очков ничего, кроме мерцания шахматной доски на экране компьютера.

Пицца после хорошего коньяка – это всегда по́шло.

Но ребята веселились в своём углу уж очень заразительно и громко, и звали старших к своему вкусному столику.

– Предлагаю начинать эти гигантские новогодние праздники со снегоходов! Я организую для всех хорошую турбазу на Рыбинском водохранилище, там сейчас снегу навалило уже по пояс, не то, что у нас…! Машины там классные, «Бомбардье», «Ямаха», все новые! Слетаем, покатаемся и по лесу, и по реке погоняемся!

Азартные глазки Вадима горели, фрагменты пиццы, куском которой он размахивал, уговаривая коллег, разлетались по сторонам.

– Ева, ты должна меня поддержать! Я приказываю тебе слушаться меня с сегодняшнего дня! Кто за снегоходы?! Ну, решайтесь! Числа с двадцать второго, на недельку! Баньку там роскошную заделаем, рыбалку зимнюю! А?!

Слушали его с интересом.

Пицца ещё не остыла, и поэтому никто особо не спешил отвечать Вадиму. Первым доел свой небольшой кусок Кирилл.

– Ты знаешь, все эти плебейские развлечения, красные рожи, тупые крики посреди тайги, полное отсутствие нормальной связи…. Как-то не то.

Я предлагаю спокойно нам собраться и на католическое рождество всем поехать в Прагу. Знакомые ресторанчики, прелесть какие гостиницы! А еда! Всё будет совершенно достойно и без пьяных рвотных масс по углам. Я «за» цивилизацию. Кто поддерживает меня?

Коллектив продолжал думать, на что у каждого из его членов были свои, особые, причины.

Подняла по-отцовски задумчиво брови Ева.

Усмехнулся про себя Глеб, посмотрела на него сквозь остатки вина в своём бокале Софья Алексеевна.

Постепенно пересекая грань, отделяющую его растерянность и смущение от ярости, начал заметно психовать Сашка. Ничего подобного, интересного и «эксклюзивного», он придумать и организовать пока ещё не мог, поэтому предложения старших коллег его явно не устраивали. Зато вовсю веселился, наблюдая за ним с непроницаемым лицом, Глеб.

«А мальчик-то весь в папу…! Папе нужно срочно придумать что-то сильное, к чему эти офисные ребятишки совсем не имеют привычки, и тем самым выручить своего славного сынишку».

С учётом предыдущих творческих споров ситуация начинала быть неприятной.

Сашка действительно очень сильно побледнел.

И в этот момент Глеб подмигнул ему.

Не сразу минуя уже набранную по инерции злость, сын что-то внезапно понял. Ещё раз, уже более внимательно посмотрел в лицо отца. Тот опять кратко и серьёзно подмигнул ему.

Можно было не волноваться.

С самого Сашкиного детства такое выражение глаз его отца означало только одно: «Всё в порядке – я рядом. Иду на помощь».

Первый раз он сознательно и отчётливо понял это, когда после второго класса во что бы то ни стало решил научиться кататься на водных лыжах.

Отец со своими друзьями почти все летние выходные проводили на заливе, по очереди мчались за катером, управляли им, загорали. И он захотел быть таким же. Отец толково объяснил, как стартовать, как правильно держать тело на волнах. Он торопливо кивал головой, торопясь пронестись вдоль берега так же, как и они, взрослые. На первом же небольшом вираже какая-то неведомая сила выкинула его из воды, одна лыжа отлетела в сторону, вторая криво поднимала правую ногу вверх. Он испугался. Противная вода во рту, невозможность плыть, какой-то гул в голове…. И никого рядом. Только широкая, пустая гладь залива. Катер-буксировщик куда-то исчез. Он закричал. Потом ещё раз, громче, потом ещё раз, ещё…. В панике он даже не успел заметить, как отец заложил вираж и плавно подвёл катер к нему, испуганному и плачущему.