Александр ВИН - Неделя холодных отношений

Сашка отозвался из темноты не скоро.

Побренчав наощупь замороженными жестянками, он, наконец, бросил к костру, под ноги отцу, стеклянную банку.

– Только, кажется, она треснутая….

– Сойдёт, мы всё равно её сейчас на фрагменты расчленим.

– И ещё, сын…. Посмотри в наших дровах палки какие-нибудь, или несколько сучков попрямее. Метра по два и толщиной как швабра. Примерно. И обстругай их так, чтобы без особых неровностей были.

– Опять на рыбалку?

– Ага! Ловить будем особо крупную рыбу. Акулу.

Капитан Глеб Никитин сложил две первые принесённые Сашкой палки, не очень плотно перевязал их оранжевыми нитками ближе к концам.

– Теперь давай бить нашу стеклотару. Подальше от спальных мест, у камней…. Ага.

Черенками ножей Глеб и Сашка быстро расколотили толстостенную двухлитровую банку, пахнущую какими-то химикатами, на целую кучу длинных и острых осколков.

– Вода есть у нас, только не горячая?

Глеб положил связанные палки на ровный снег и начал втыкать между ними стеклянные зубья. Некоторые шатались в промежутке, часть держалась крепко.

– Поливай их понемногу и посыпай сверху снегом, аккуратненько уминай руками…. Осторожно только, не порежься! Воды немного лей, должен получаться раствор, примерно как бетон. Классно! Ещё раз утрамбуй снег в промежутках и давай отнесём её в сторону.

Получилась широкая и длинная, как лыжа, корявая полоса с шеренгой прозрачно-опасных стеклянных зубцов, торчащих вверх.

– Вещь! До утра схватится на морозе – завтра употребим.

– А для чего?

– Для кого, для кого…. Для акулы. Тащи остальные палки, повторим операцию.

После работы со стеклом капитан Глеб принялся за личную гигиену.

Задумчиво опустив свой оставшийся одиноким белый носок в жестяную банку с нагретой водой, он медленно, не особенно спеша движениями рук, поднял намокшую тряпочку на уровень глаз и пристально принялся её рассматривать. Вздохнул.

– Тёпленькая.… Как ты думаешь, сын, по какой причине в старые времена русские мужчины стремились идти на смертельный ратный бой во всём чистом? Почему именно этот нюанс был так важен отечественным богатырям?

Глеб сильно потёр носок руками, выжал его и вновь намочил.

– Ну, для того, если что…. Чтобы предстать на небесах во всём чистом!

– Версия для души. Одобряю. А какого-нибудь более практического варианта у вас, коллега, не найдётся?

– Ну…

– Гну. Как вы смотрите на предположение, что заранее подготовленным чистым бельём обеспечивалась более качественная санитария? В случае ранения, например. Чтобы лишнюю грязь в рану не заносить?

– Вполне.

– А я всё-таки склоняюсь к тому, что это было просто элементарное проявление природной крестьянской застенчивости…. Богатыри знали, что ратное дело всегда трудное и, следовательно, потное. Вот, чтобы при неблагоприятном исходе поединка не угнетать обслуживающий медперсонал своим вонючим исподним, воины и готовились. Сестричек-то, с красными крестиками которые, сильные воины всегда, при всех драконах и императорах любили и уважали….

Класс! К утру мои носочки высохнут! Рекомендую тебе поступить так же.

Когда они плотно, укутавшись во все оставшиеся одежды, окончательно устроились на свои привычные ночлежные места у костра, капитан Глеб завёл разговор о музыке.

Незаметно улыбнувшись, Сашка хмыкнул в смятый воротник, удивляясь неожиданным знаниям отца.

– …Некоторые голоса, особенно мужские, напоминают мне по тембру гобой, редкие – фагот. Горький такой привкус у них, как у грейпфрута…. Например Джо Коккер, и ещё один паренёк с Сантаной вещь делает, светленький такой, как его, сейчас вспомню…. А, Крюгер! И ещё один, тоже с Сантаной, под гитару, с сильнейшим драйвом работает – Томас. Фамилию забыл…

Решив, что молчащий Сашка уже плавно дремлет, капитан Глеб Никитин очень осторожно перевернулся на правый бок, лицом от костра.

– Самое трудное на войне – ждать, понимаешь? Совсем как в сказках, у моря – ждать погоды…

«Это наша последняя ночь. Хотя, вполне возможно, уже наступило завтра…».

Сашка действительно засыпал, блестела на его испачканной щеке последняя, то ли от холода возникшая, то ли, наоборот, оттаявшая от близкого отцовского спокойствия слеза; в первоначальном сне он несколько раз вздрагивал и тут же улыбался. На секунду всё-таки открыл внимательные глаза, сонно прошептал необходимые, как ему показалось, слова.

– Говорил же я тебе за ужином – не ешь больше пяти котлет подряд! А ты всё жадничал.

– Сейчас бы и шестая не помешала…

Невидимое небо дышало на них небольшим добрым снегом.

Зря он всё-таки оставил верхнюю тёплую куртку в машине.

У тяжёлой калитки пришлось долго ждать, и почти сразу же неприятно посыпались за воротник острые снежинки.

Ещё два охранника играли в карты в душном предбаннике.

Он знакомо кивнул им, но верзила всё равно подошёл, заставил поднять руки, быстро провел ладонями по бокам. Так же молча полез к нему в сумку.

– Там только веник. И полотенце….

– Проходи.

Баня была натоплена предусмотрительно хорошо.

– Добрый день.

– А-а…, вот и бухгалтер наш умный наконец-то пришёл! Привет, Кирюха! Давай, присоединяйся!

За прочным деревянным столом сидели трое.

С братьями Утюжниковыми, Давидом и Михаилом, он был знаком уже почти год, а вот третьего человека, гораздо старше их, в чёрных непроницаемых очках, видел впервые.

Пока Кирилл расстёгивал спортивный костюм, снимал кроссовки, трусы, и набрасывал на себя тёплую простыню, он всё пытался угадать, кто же этот третий. Было немного неприятно, ведь договаривались-то они совсем о другом…

– Проходи, садись. Вот сюда, сюда, не стесняйся. Знакомься, – старший из братьев вытер руку о полотенце, пожал протянутую руку Кирилла. – Привет ещё раз. Знакомься. Это батяня наш с Мишкой. Напросился сегодня с нами. Говори при нём о делах смело, не молчи.

Старик высоко повернул голову в сторону Кирилла.

– Парнишка, как там, на улице, погода-то сейчас?

– Ветер очень сильный, снег начался, заметает.

– Непогода, значит, какая-то серьёзная к нам собирается! Наверно, бешеный повесился. Мести будет, пока не похоронят.

Кирилл промолчал, взялся открывать себе бутылку пива.

Судя по всему, братья заходили в парную уже не один раз. Их одинаковые, мощные, мускулистые тела бугрились кругло, блестели прозрачным по́том и банной влагой. Старик тоже сверкал мелкой лысинкой под седыми мокрыми волосами.

Да и выпито по-семейному было уже немало.

Папаша-Утюг посмеивался, раздёргивая к пиву жёсткого вяленого леща и облизывая наугад сухонькие пальцы.

«Да он же слепой!».

Конечно! Как же сразу не удалось это заметить. Хорошо, что вовремя.