Владислав Картавцев - Факультет

5. Бурятский шаманизм. Культ тринадцати северных нойонов.

7. Анимизм, фетишизм, тотемизм.

7-1 (дополнительный). Как Вы думаете, почему князь Владимир принял крещение от Константинопольской церкви, не Римской?

Кирилл выложил перед собой три ручки, поставил бутылку минералки и склонился над листами. Если с чего и стоило начать, так это с семерки:

«Вопрос 7. Анимизм, фетишизм, тотемизм.

Анимизм.От латинского – «дух, душа». Наделение природных явлений человеческими качествами, представление о присутствии души (духа) в каждой вещи…»

Кирилл и не помнил, когда ему приходилось столько писать. Под конец у него жутко разболелась рука, но он не останавливался, понимая, что может не успеть. Он потратил на ответы всё отпущенное время и даже немного больше – дописывал впопыхах (когда ИВА уже собирала экзаменационные работы) – благо, сидел на последней парте, и у него в запасе имелась пара минут.

– Ну как? – после экзамена Лешка выглядел смущенным, – что у тебя было? Кирилл ответил.

– Да, тоже не сахар! А мне, представляешь, достались монгольские ритуальные танцы, Ветхий Завет, египетские погребальные обряды, верования индейцев Северной Америки, современные религиозные секты Южной Кореи (краткий обзор) и зороастризм – история и наши дни! А дополнительный вопрос: «Чем догматы буддизма отличаются от догматов индуизма?» Вот, блин, вилы!

Кириллу было нечем поддержать друга – в утешениях Лешка не нуждался – ему просто нужно лучше учиться, это факт! Сам Кирилл чувствовал, что справился с заданиями хорошо, поэтому предпочел особо на эту тему не распространяться.

Когда через два дня в холле общежития вывесили результаты экзаменов, Кирилл с удовлетворением отметил, он – лучший:

– Однако! – рядом с Кириллом встала Варя, – ты обратил внимание на вот это объявление?

Под результатами экзаменов висела записка от руки:

«Вниманию студентов! Демченко Алексею, Селезневой Сирене и Олейникову Вадиму явиться в аудиторию 73Л2С 16 января в 13–30 для разговора с заместителем декана! Просьба не опаздывать!»

– Есть мнение, что наших друзей будут возить мордой по столу за такой впечатляющий результат экзамена! Слава богу, что мне не нужно идти! Кстати, – Варя облокотилась на Кирилла, – пойдем ко мне, попьем чаю, и расскажешь, как ты умудрился написать на отлично, зубрилка!

Что сказать, чай в тот день они, конечно, попили, но только после того, как закончили со всем остальным. А им было, чем заняться, и что обсудить!

По результатам экзамена Георгий Сергеевич устроил Сирене, Вадиму и Лешке грандиозную выволочку. Назад они вернулись бледные и очень расстроенные и почти неделю не появлялись на людях – готовились к переэкзаменовке.

Она состоялась 22 января – за день до планируемого отлета в Иркутск. В итоге после всех мучений троечники набрали соответственно 72, 81 и 79 баллов, им поставили по «четверке», а заодно и взяли слово, что впредь они будут относиться к учебе, как положено.

Кирилл никогда не был в Сибири. Она поразила его буквально всем. Он как будто оказался в другой стране – да, в своей собственной, но совсем другой.

Во-первых, погода. Кирилл привык к вечным московским перепадам температуры, слякоти и грязи под ногами и килограммам соли, которую дворники вечно сыплют на асфальт. А здесь его встретили хрусткий тридцатиградусный мороз, огромные сугробы, чистейший снег, прозрачный сухой воздух и безбрежное синее небо.

Во-вторых, люди. Они оказались неспешными, отзывчивыми и веселыми. На их лицах не было заметно присущей москвичам решимости и жесткости, здесь никто никуда не торопился, и они повсюду успевали! Да, и в Иркутске были пробки, машины не могли разъехаться по узким улочкам, движение зашкаливало и удивляло своей хаотичностью, но все же с Москвой его сравнивать было нельзя. Кроме того, многие предпочитали передвигаться пешком, благо – расстояния невелики, и можно прогуляться в свое удовольствие.

Перво-наперво Кирилл сменил одежду. Он, Варя и Сирена оказались совсем не готовы к сибирским морозам, но им помогли родители Катерины. Папа Кати Валерий Витальевич приволок откуда-то несколько фирменных сибирских телогреек, подбитых мехом, и собачьих унтов, так что Кирилл смог подобрать свой размер. Девушек же обеспечила мама – очень видная и ухоженная женщина.

В итоге и Варя, и Сирена полностью мимикрировали под сибирских красавиц – единственно, что их выдавало, так это неместный говор, который у сибиряков все же сильно отличался. Впрочем, уже к концу путешествия они приобрели характерный акцент, так что Сирена вполне обоснованно опасалась, что по возвращении в столицу ее будут принимать за приезжую.

Байкал был чудесен – они заселились в пансионат, стоящий на самом берегу, и немедленно окунулись в экзотику и красоты. Панорама вокруг была мистической – белоснежные горы, прозрачный лед озера и неведомая глубина под ногами. А еще рыбалка, пешие походы, посиделки у костра и тишина, которая властвовала над этими древними местами, и от которой звенело в ушах.

В их распоряжении были одноместные номера с видом на озеро. Светало поздно, зато рассвет представлял собой дивное зрелище – солнце выскакивало из-за гор, панорама Байкала мгновенно преображалась, и Кирилл чувствовал себя, как будто присутствует при зарождении вселенского счастья. Никогда прежде он не видел ничего подобного – и даже не предполагал, что в мире возможна такая красота.

Еще в Москве, Кирилл дал себе слово, что на каникулах обязательно будет заниматься пересмотром и медитацией. Это было важно – засчитывается только постоянное движение вперед, и прекращать его ни в коем случае нельзя.

Обычно Кирилл медитировал утром и после захода солнца. Так было удобнее. Он специально просыпался пораньше, чтобы не отрывать время от дневных часов, но в последний день решил немного полениться. Вечером они уезжали, их пребывание в пансионате подошло к концу, и развлекательных программ больше не предполагалось.

Кирилл открыл глаза, когда солнце осветило котловину. Он встал с кровати и по своему обыкновению решил постоять у окна и понаблюдать за победным шествием нового дня, но вдруг ему внезапно захотелось погрузиться в медитацию. Зов, пришедший извне, был так силен, что Кирилл, не задумываясь, расстелил коврик и сел на пол, скрестив ноги и выпрямив спину.

Солнце осветило номер – шторы были одернуты, и лучи могли спокойно попадать внутрь. Кирилл впитывал проникающее снаружи тепло, он сидел лицом к восходу и наполнялся его энергией.

С ним творилось странное. На мгновение он представил себя легчайшим перышком и позволил солнечным лучам захватить его и понести прочь, перестав сопротивляться и чувствуя, как отрывается от собственного тела и летит. Одновременно он точно знал, что его состояние – не настоящий полет, но скольжение и фиксация его освобожденного восприятия на неведомых областях пространства.