Владислав Картавцев - Восемнадцать часов дурдома

– Ну-ну! А сагу назвать: «Ода Грише Перельману или славься всем оркестром!». В смысле: «Славься!», и все такое.

К остановке подъехала маршрутка, и Андрей плюхнулся в кресло рядом с водителем. Заплатил тридцать рублей и уставился в салон. Обычное зрелище – после трудового дня народ тащится к метро, и некоторым еще шлепать до дома полтора часа.

– Боюсь, Перельманом Анжелу не пробьешь! – Андрей вдруг затосковал. В голову лезли мрачные мысли, от былого восторга по случаю чудесного избавления не осталось и следа.

– Иногда приходится признавать отсутствие таланта в себе самом! Нет, чтобы слету, как Есенин, глаголом жечь сердца людей – нет, приходится всякое убожество выдавать за поэтический слог! А ведь могу просто прийти в кабак, подсесть к девчонкам и сказать: «Здравствуйте, мое имя Андрей Корявый, я только что спас жизни четырех человек – и это не считая себя самого! Прошу любить и жаловать – и да, на ночь меня тоже хватит!»

– Устал, милок? – благожелательно спросила дама средних лет напротив. Андрей дернулся, проследил за ее взглядом, думая, что она обращается к нему – нет, пронесло! Дама смотрела на маленького песика на руках соседа и разговаривала именно с ним. По-человечески.

– Конечно, животные – они гораздо добрее и отзывчивее рода людского, жалко только, на работу не ходят и денег не зарабатывают! – Андрей прикрыл глаза, и лихорадочные мысли понеслись в его голове вскачь. – А может, ну их в баню, эти стихи, а лучше прикинуться зоологом и гринписовцем и ловить девушку на собаку или кошечку?

– Точно! – Андрей дернулся, как от удара. – Пафнутий! И как я про него забыл? Еще думал – удавить или забрать с собой! А вот и решение – подарю зверюгу Анжеле, и все довольны! И кот жив, и Быковатый не успеет его расспросить, и, глядишь, через Пафнутия смогу уболтать ее на постель!

– Шеф, тормозни здесь! – Андрей принял решение молниеносно – он возвращается назад и ловит кота. Он даже знает, где! Пафнутий, наверняка, сейчас спит у себя в коробке под лестницей. Коробка набита ватой, там тепло и уютно – так, что на месте кота Андрей тоже бы ее любил!

– Теперь главное не спугнуть! – Андрей, вертя в руках огромное толстое полотенце и платок, пропитанный хлороформом, медленно крался по этажам. Для маскировки и тишины он намеренно снял ботинки и оставил их в кабинете – опять пришлось ломать печать, расписываться у дежурного – и так далее. А еще потом – придется носки стирать! Словом, морока! Зато Андрей пообещал самому себе, что после поимки кота не задержится в клинике и лишней секунды, и на душе потеплело.

– Лишь бы ты был на месте, мой шерстяной друг! – мысленно Андрей уже представлял, как торжественно вручает Пафнутия, перевязанного розовым бантом поверх морды, Анжеле, та меняется лицом от удивления, а потом восторженно хватает кота и начинает целовать его в нос. А Андрей кричит, что на месте Пафнутия по всем раскладам должен быть он!

– Ага! – Андрей, стараясь не дышать, заглянул под лестницу. – А вот и мы!

Из большой коробки с ватой (на коробке были нарисованы банановые пальмы, солнце и загорелая креолка, целиком в один присест запихнувшая банан в рот) торчал хвост Пафнутия.

– Сейчас быстро хватаю, обвязываю полотенцем – и хлороформом ему в рожу! Не успеет опомниться – как уже в дамках! Спит бодрым кошачьим сном и видит представление с участием четырех обнаженных кошечек!

Андрей собрался, почувствовал, как кровь взыграла в жилах, и резко рванул коробку на себя! Есть! Рукой с полотенцем он профессионально обхватил лапы Пафнутия, нейтрализуя смертельно опасные когти, а второй приложил платок, облитый хлороформом, к морде кота, у которого от ужаса лезли глаза на лоб. Всё! Через пять секунд Пафнутий расслабился, последний раз дернулся всем телом и сладко (и одновременно печально) засопел.

– Слава те, господи! – Андрей вытер пот со лба. – Не пришлось лишать жизни ни в чем неповинную зверушку! На сегодня это было бы уже слишком! Но дело, считай, сделано! Сейчас осторожно запакуем мехового друга в сумку – и тихой сапой домой, т. е. навстречу новым романтическим отношениям! И нужно еще купить подарочную ленточку!

– Я сыночку своему колыбельную спою! Чтоб он вырос и отца смог подвесить за яйц а !.. – Андрей, не вынимая руку из сумки, почесывал спящего Пафнутия. Кот периодически кряхтел и бормотал во сне, и Андрею иногда казалось, что он понимает, о чем сетует Пафнутий. Даже и не сетует, а так – размышляет во сне. Например, о том, что сливочное масло лучше есть мягким, а замороженное – оно чисто камень и совсем невкусное.

Пафнутию было хорошо – под воздействием хлороформа ему снились красотки с белой грудкой, голубыми, как небо, глазами и хвостами чрезвычайной пушистости. Снились туземки ярко оранжевого окраса в полоску и даже голые сфинксы противоположного кошачьего пола, призывно мяукающие и призывающие своего героя – т. е. именно Пафнутия.

Иногда кот вздрагивал – по телу пробегала короткая судорога, и тогда Андрей усиливал массаж мягкого кошачьего брюшка – и Пафнутий успокаивался.

– Вижу, киса, недоставало тебе ласки в больнице, недоставало! С кошечками-то у нас проблемы – не приживаются. Одни крысы и озверевший персонал из двуногих! – Андрей вынул руку из сумки и почесал нос (туда попала кошачья шерсть или пыль – что, примерное, одно и то же). Андрей еле сдерживался и, чтобы не расчихаться, заставил себя переключиться вовне – типа: «Я – здесь и сейчас, и мне хорошо!»

– А вот и нет – мне плохо! – Андрей попытался отстраниться от мужика, напиравшего на него под давлением толпы (в вагоне была жуткая толкотня), и подумал, что если сейчас достать из сумки Пафнутия и взгромоздить его мужику на голову – вот будет потеха! Пришлось несколько раз моргнуть и наконец-то сладко чихнуть (прямо мужику в морду), чтобы отделаться от навязчивой идеи использовать кота в качестве оружия селективного поражения.

От чиха Андрея мужик крякнул и злобно задышал. Назревал скандал – впрочем, Андрею было плевать. Он мысленно усмехнулся, представил, как выглядит мужик на фоне озверевшего Ильи Муромца, и в результате рассмеялся в голос. И видно, что-то в облике Андрея разительно переменилось – мужик не рискнул бросаться в драку, а отвернулся и даже постарался отодвинуться.