Владислав Картавцев - Династия. Под сенью коммунистического древа. Книга первая. Лидер

Сейчас эта простая истина явилась миру во всей красе. Забыв о существовании сына, Иван Иванович выдавил из себя звук, непосредственно напоминающий бас геликона, и принялся дрожащими от нетерпения руками стягивать трусики с Кристины, которая, понятно, совершенно не протестовала, а только усиленно – пока еще оставалось время – обдумывала, завлечь ли Ивана Ивановича опять в ванную, или пусть уже все идет, как есть. Впрочем, она быстро пришла к выводу, что никакой возможности оторвать Ивана Ивановича от себя сейчас у нее нет, а, следовательно, вопрос о ванной отпал сам собою.

Видя, что процесс слегка затягивается (Иван Иванович зачем-то пытался целовать ее в губы), Кристина вновь, как и в прошлый раз, взяла инициативу в свои руки. Стянув с Ивана Ивановича трусы, она улучила момент, выхватила из кармана недалеко отброшенных джинсов презерватив (а здесь мы, конечно, не будем повторяться, что она с ним – презервативом – сделала, а двинемся незамедлительно дальше) и после, поднявшись на носки, уверенно попыталась закинуть на Ивана Ивановича одну ногу.

Иван Иванович машинально захватил ее ногу рукой и, прижав ее спиной к подоконнику, немного наклонил назад. Потом, повинуясь нетерпеливой руке Кристины, позволил ей ввести в себя свое достоинство и энергичными фрикциями, громко постанывая, принялся резко, словно забивал гвозди, двигать тазом. Результат не заставил себя долго ждать – буквально через несколько мгновений Иван Иванович выгнулся, издал рык поверженного вожака слоновьих стад и навалился на Кристину всем телом, которая в этот момент прилагала массу усилий, чтобы не выдавить спиной оконное стекло. Так что можно смело утверждать, что в этот раз она почти пропустила кульминационный момент слияния двух любящих сердец…

Через сорок минут раздался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа. Со своей подсобной фабрики по производству мебели вернулся дедушка. Папу он уже не застал, как и не увидел следов буйного веселья, царившего в квартире еще совсем недавно. Порожняя бутылка от коньяка уже давно перекочевала в мусоропровод, в квартире было проветрено, и на кухне чисто вымыто. Единственно, что в холодильнике прибавилось продуктов. Но на них дедушка особого внимания не обратил, поскольку в последнее время совсем перестал ходить по магазинам, а целиком переложил эту обязанность на плечи Кристины.

К его приходу на плите стояли дежурная кастрюля с гарниром и сковородка с котлетами, и дедушка, как обычно, спокойно поужинал и пошел в свою комнату, чтобы поболтать с Андрейкой. Тот вечер был каким-то особенно умиротворенным. Андрейка выглядел сонным и уже почти спал. Дедушка отвел его в кроватку и выключил свет. А сам стал смотреть вечерние новости, которые, как обычно, не показывали ничего хорошего. Ведь все хорошее осталось там – при Советском Союзе.

А Кристина тем временем плескалась в ванной. Прошедший день был для нее знаменательным. Все задачи, поставленные перед партией и правительством съездом народных депутатов, были выполнены и перевыполнены. А пятилетка завершилась в два года! Папа Иван Иванович – и по совместительству большой партийный босс – был покорен, словно Пик Коммунизма. И теперь Кристина нежилась под горячими струями воды и обдумывала планы, как ей сковать из всего этого достойное железное изделие, пока оно было еще горячо.

Уходя, Иван Иванович забрал квитанцию об оплате телефонных переговоров с собой, нежно шепнув на ушко Кристине, чтобы она не волновалась. Он собирался оплатить квитанцию через партийную кассу и провести ее, как прямые расходы на организацию движения «Красных галстуков» на Сумщине, Полтавщине и Черниговщине. А то, что Кристина звонила вовсе и не туда, а во Львов, это уже вообще никого не интересовало. Поскольку никто и не знал, что это такое, и где оно находится.

Но это было еще не все. Иван Иванович совершенно непрозрачно намекнул Кристине, что не дело такой умелой и способной девушке тратить свою жизнь на хозяйственные заботы, а пора ей подумать о строительстве карьеры в партии – а именно, его личным секретарем, который ох как ему необходим в его поездках по странам и регионам. И если Кристина не против, то папа Иван Иванович может устроить все, как нужно – вот только прежде необходимо пройти в Государственную Думу. Но это дело, считай, уже почти решенное – так что, недолго осталось Кристине куковать под гнетом кастрюльно-сковородного рабства.

Кристина, конечно же, не стала сильно протестовать. Да и вообще никак протестовать не стала. А только-только нашла в себе силы удержаться и не завизжать от радости. А папа ушел окрыленный. Давно он не чувствовал себя так хорошо – он словно сбросил с плеч десяток лет, распрямился, и даже его личный водитель сразу заметил в нем произошедшую перемену. И сделал комплимент. На что папа был весьма доволен.

Конечно, можно пространно живописать, что же еще произошло тем вечером: как из штаба вернулась Мария Харитоновна, как она десять минут бегала по квартире в попытке разнюхать и что-то прояснить для себя, но так ничего толком и не обнаружила. И только подозрительно рассматривая довольное, как круглая полная луна, лицо Кристины, пришла к выводу, что ее сына, похоже, сегодня взяли в оборот. Она даже принялась звонить ему домой, но получила отворот-поворот и страшно разозлилась. Бабушка и папа долго кричали друг на друга в телефон, но потом в итоге почти успокоились, бабушка вытащила из серванта початую заветную бутылочку и хрустальную стопочку, достала из холодильника остатки сыра и багета и как следует напилась сама с собой. А Андрейка просто спал.

Наутро по квартире все бегали, как ошпаренные. Назавтра был день выборов, и сейчас – хоть по всей стране и был объявлен «день тишины» – в партийных штабах работа кипела, как у мартеновских печей в тридцатые годы. И, кроме того, бабушка разбудила Кристину пораньше, велела ей одеваться и следовать за ней. Иван Иванович распорядился доставить Кристину на Красную Пресню, где она должна была начать входить в курс дела.

Впервые за последние несколько недель Андрейка остался дома один. Он недоуменно бродил по квартире, пытаясь осмыслить, что же произошло, и может ли он опять спокойно читать в своей комнате. Повсюду была раскидана незамысловатая одежда Кристины – и даже кое-что лежало на кроватке Андрейки, брошенное впопыхах и в горячке сборов – так что ему пришлось для начала собрать все эти вещи в одну кучу и свалить их на тахту Кристины. Постепенно шаг за шагом Андрейка учился отстаивать свое личное пространство. И появление в доме няни послужило для этого хорошим катализатором.

Андрейка вдруг совершенно ясно и отчетливо понял, что даже если никого не трогать и ничего не делать, это вовсе не означает, что в один не очень прекрасный момент рядом с тобой не появится человек, который сочтет, что имеет все права причинять тебе неудобства. А коль скоро он появился, то нужно уметь поставить его и себя в такие рамки, чтобы тебе было наиболее комфортно.