Владислав Картавцев - Вера Штольц и Даниэль Дефо

Дело это рисковое и щепетильное, но если подмазать местных спецов и полицию, то его можно провернуть. Арсений Петрович согласился, про себя подумав, что если менеджеры замешаны в похищении его сына, то они понесут наказание. Какое, он пока не решил, но точно понесут. И он приложит к этому все силы.

Впрочем, пока заостряться на этом не стоит – что он может, находясь в самолете на высоте десять тысяч метров? Только изводить себя и окружающих бессмысленными и бестолковыми переживаниями!

Арсений Петрович умел отстраняться и переводить многие вещи в разряд нейтральных – по крайней мера, на уровне эмоционального восприятия. Иначе он уже давно не выдержал бы нервной нагрузки! А в бизнесе, большом бизнесе, это недопустимо – твоей слабостью мгновенно воспользуются соперники и сожрут тебя, не задумываясь!

Но скоро посадка, и он начнет действовать незамедлительно. Он везет с собой пятьдесят миллионов долларов наличными – двенадцать внушительного размера чемоданов, и этой суммы хватит, чтобы поставить на уши половину Таиланда!

– Чертов Сатана губатый, раздулся! – Тимофею было плохо. Яхту болтало, как на самой настоящей чертовой карусели, так что сравнение было вполне уместным. Тимофей крепился, старался не показывать вида, что ему плохо, но его бледное лицо – всё в бисеринках пота – и плотно сжатые в струну губы говорили сами за себя.

В желудке у Тимофея было пусто – после отравления он пока воздерживался от серьезной еды, время от времени довольствуясь постными жиденькими супчиками (почти водой) – и только это позволяло ему держаться, а не нависать над помойным ведром. Другим было не лучше – не считая капитана и команды, привыкшей ко всему. Кроме того, экипаж был занят делом (а дело отлично отвлекает от анализа собственного самочувствия), чего не скажешь о пассажирах яхты.

Вот уже несколько часов они боролись с волнами, и капитан все чаще и чаще обращал внимание на показатель топлива – его осталось уже меньше половины. Перед ними маячил простой выбор – на остатках горючего возвращаться домой или заглушить мотор и позволить волнам унести их куда– нибудь, где будет поспокойнее – а уже после определиться с координатами и лечь на правильный курс.

Спустя еще полчаса (ветер не собирался стихать, и ни о каком затишье не могло быть и речи) настала пора принимать решение. Скрепя сердце Тимофей дал команду поворачивать обратно – очевидная неудача экспедиции была налицо, но подвергать себя опасности затеряться на просторах океана он не мог. Не для того он все это организовал, чтобы бесследно сгинуть в пучине морской – совсем нет!

Ему предстояло ответить только на один вопрос – что делать? Сходу заявиться к Арсению Петровичу, расписавшись в собственном бессилии и уповая на его милость, или все же попытаться совершить попытку номер два – только уже на посудине побольше и поустойчивее – и с возможностью долгого автономного плавания.

Первый вариант он сразу отмел: почему бы ему просто не застрелиться, да и все дела! Наверняка, от расследования его отстранят и отправят в Питер!

Теоретически, он, конечно, птица вольная и может лететь куда угодно, но только теоретически! Но даже если он сбежит, спрятаться он не сможет – найдут! Так что выбора не было – впрочем, как и с утра, и со вчерашнего вечера.

Тимофей связался по рации с офисом и попытался объяснить, что ему нужно. Они уже повернули обратно в порт, а по прибытии Тимофей надеялся увидеть у причала нужную ему яхту. Тогда они просто на нее пересядут и опять поплывут к островам.

– Чертовы таможенники! Везде они одинаковы! – драгоценное время утекало, как песок между пальцев, а Арсений Петрович с командой никак не могли оформить нужные документы. Полиция и спецслужбы Таиланда, конечно, пошли Надомниковым навстречу, постаравшись максимально уменьшить количество бумажек, необходимых к заполнению при пересечении границы, но принимая во внимание наличие у людей Арсения Петровича автоматического оружия и внушительной суммы в долларах США, полностью нивелировать их не смогли.

В итоге Надомниковы просидели в аэропорте добрых три часа, а когда закончили, на дворе уже стемнело, рабочий день завершился, и плотное взаимодействие с местными властями придется перенести на завтра.

Арсений Петрович сходу поменял решение – сначала он собирался немедленно отправиться на остров, где его ждал Высоковский, а команду пустить по следу, но сейчас был вынужден остановиться в отеле, чем, сам того не подозревая, дал Тимофею еще один шанс – тот как раз только что вышел в море на новой большой яхте с усиленным корпусом, и мобильная связь с ним прервалась. А к моменту появления людей Арсения Петровича в офисе компании-владельца яхт (они пришли не одни, но с местными спецами и полицией) Тимофей был уже далеко, и говорить с ним было не о чем.

Вера лежала с закрытыми глазами. Солнце быстро клонилось к горизонту и скоро обещало чернильную темноту, тишину и покой, невозможный в местах проживания человека. Целый день они были заняты – таскали, рубили, плели, вязали, конопатили крышу, рыли ямы в песке и носили воду.

Вера с тоской думала, как долго им еще предстоит все это выдерживать, и приходила к неутешительной мысли, что если их не найдут – то всю оставшуюся, наверняка, не очень длинную жизнь! «Хотя, конечно, их обязательно спасут!», – как мантру, постоянно твердила она про себя, и это придавало ей сил.

Рядом лежал Степан. Он ненадолго забылся в напряженном сне, больше похожем на забытьё, а вот Вера никак не могла уснуть. С наступлением темноты первобытные страхи начинали атаковать ее со всех сторон, ей мерещились крики диких зверей и неведомых первобытных людоедов, хотя она и понимала, что на острове они совершенно одни, да и сам остров – с Гулькин нос.

Чтобы хоть как-то себя приободрить, она принялась вспоминать смешные истории из жизни – школу, каникулы, потом учебу в институте и даже Аполлинария, как это ни странно. Она вдруг поймала себя на мысли, что не прочь с ним встретиться и поругаться – лишь бы только в нормальных человеческих условиях с ванной, электроплитой и теплой мягкой постелью.

Образы перед глазами возникали один за другим, постепенно сливаясь в общий фон, и Вера расслабилась. Теперь она ощущала себя крохотной живой песчинкой, затерянной во времени и пространстве, но песчинкой разумной, полной надежд и переживаний. Она словно вышла из тела, выросла, осмотрела остров с высоты птичьего полета и вернулась обратно – или, может, это был странный мистический сон – отголосок этого мистического места.

Она проснулась, как от толчка. Все-таки усталость скосила и ее, зато она отдохнула и может снова ясно соображать. Вера ущипнула Степана за ногу, одновременно пытаясь понять природу незнакомого приглушенного гула, долетающего до них с северной оконечности острова. Определить стороны света, конечно, было совсем нетрудно.