Евгений Горбунов - Тонкий вкус съедаемых заживо. История лжи и подлости

– Я тоже об этом думаю, – Саша шарил глазами по монитору, – начинает доставать уже.

Замолчали. Надо поостыть. На мониторе скачут цифры. Вообще-то это опасная игра. Двоюродный брат Иртышевой был заместителем председателя правления по корпоративным делам. Как и любой руководитель высшего звена, он родственников не сильно жаловал, но Иртышева во всех своих разговорах обязательно указывала вскользь или напрямую на высокое родство. Давала понять. Впрочем, родство сыграло-таки однажды свое лидер-соло. Иртышева изначально появилась в головном офисе в управлении корреспондентских отношений. Трифонова Антонина, начальница управления и по совместительству большая подруга Дайнечки, перетащила Иртышеву из бизнеса кредитных карт, где сама когда-то работала. Трифонова Антонина Федоровна, по кличке «Федя» – это вообще отдельная «песня». Приятная в общении, одинокая сорокавосьмилетняя женщина работала себе, работала, достижениями не блистала, и вдруг победила в серьезнейшем конкурсе на вакантное место начальника департамента коротношений казначейства.

Неожиданный и непонятный взлет Антонины Федоровны вскоре был понят и адекватно оценен. Федя не знала ни один иностранный язык, как того требовали условия конкурса, плохо знала как украинский, так и русский, совершенно не разбиралась в структурах счетов, не знала нормативную базу, не представляла себе, что такое деловая переписка, не дружила с компьютером и программным обеспечением. Главным было другое – она дружила с Дайнеко. Всегда готовая часами и любое время болтать по телефону, обсуждать шмотки из каталогов, просто быть рядом, украшая интерьер, Трифонова была настоящей находкой для Дайнеко, которая обладала довольно скверным характером и подруг, как таковых, почти не имела. Она могла позвонить Феде в двенадцать часов ночи по поводу «Спишь?» и проговорить час-полтора, пока спать самой не захочется. А как захотелось – так и до свидания… «Тоня, все будет хорошо. У тебя департамент, все сделают. Да и мы поможем», – эти слова Людмилы Николаевны враз открыли радужные перспективы. И работа пошла. Но пошла она своей неповторимой, очень своеобразной кривой походкой. Федя после назначения приглашала в управление разных специалистов и неспециалистов, а когда, после долгих уговоров, они соглашались и начинали работать, вдруг решала, что они ее подсиживают. И с помощью Дайнеко, с шумом, треском и скандалом их выгоняла. Эта участь постигла и Иртышеву. «Аня очень активная, коммуникабельная девочка, общаться умеет…» – говорила Федя Дайнеко, и та дала согласие на переход Аньки из карточного бизнеса. Анька перешла и начала активно развиваться, показывать себя, так сказать, со всех сторон. Но большая любовь быстро переросла в такую же большую ненависть. Говорили, что Трифонова ходила к гадалке, и та, с присущим таким людям пафосом, сказала, что стоит у нее на дороге ведьма молодая, черная. Убирать ее надо. Анька визуально подходила под гадалкино описание. Разговор с Дайнеко поставил точки над «I». Стали Иртышеву убирать, убирать жестко и несправедливо. Впрочем, как и всех. Но она-таки достучалась до сердца брата-зампреда, которое в то время было занято выбором спортивного «Мерседеса». В тяжких раздумьях, какой же выбрать объем двигателя – шесть или восемь литров, он позвонил Дайнеко.

Смысл беседы был прост – девочка будет работать, причем ее надо перевести от этой вашей, как ее, бабуленции Трифоновой-перетрифоновой. Куда? Что за вопрос – надо перевести на нормальное место, чтоб деньги нормальные были. И все. Так Иртышева стала заниматься золотом.

Саша оторвался от дум и глянул по сторонам. Взгляд упал на Фадеева, тот с раздражением рвал какие-то бумаги. Он тоже был своеобразной жертвой мадам Трифоновой. Она пригласила его как юриста, возглавить отдел по работе с банками-нерезидентами. Почему как юриста? А все потому, что работать с договорами, заниматься анализом нормативной базы, деловой перепиской было некому. Вернее этим заниматься никто не хотел. Должности юриста не было, и он пошел начальником отдела. Активно включившись в работу по нескольким важнейшим проектам и доведя их до какого-то логического конца, он буквально спас и Трифонову, и Дайнеко от гнева Председателя, поскольку одна была только что назначенным «молодым» зампредом, а другая «еще более молодой» начальницей департамента, и с обеих, как с «молодых», был спрос особый и пристальный. Умеющий играть словами и заплетавший их в сложные двусмысленные связки, Толян писал письма и договора не только всему казначейству, но и бухгалтерии, и корпоративщикам. Дайнеко была от него без ума. Просто молодец. Но в жизни всегда есть место гадости. Антонина Федоровна начала ездить по югам, а Фадеева оставлять исполняющим обязанности. Толя начал входить в курс и вкус. Все у него получалось. Гадалка, соответственно, при очередном визите нагадала, что стоит на пути мужик хитрый, черный да матерый. И пришлось Толе туго. Стало руководство его дрючить по малейшему поводу.

Не сделал – плохо, сделал – еще хуже. Осталось решение за Людмилой Николаевной. Но Дайнеко в этот раз, видимо, решила по-другому. Кто же будет всему бизнесу писать договора, письма, решать вопросы с юрдепартаментом? Кто будет за пару часов составлять документы, которые другие ваяли неделями? Кто? Нет у Трифоновой ответа. Решили поступить иначе. Женщину – начальника отдела операций с наличностью, которую Дайнеко не сильно жаловала, начали выдавливать. А Фадееву, приготовившемуся к самому худшему, после того как вызвали вечером на ковер и пропесочили по пустячному поводу, предложили место начальника отдела – дилера по наличной иностранной валюте. Это было царское предложение, открывающее дорогу Толяну в ряды банковской элиты, сулившее к ежемесячной зарплате ежемесячную же премию. С условием. Это было подчеркнуто наманикюренным Дайнекиным пальчиком особо. Все договора, все письма и остальная бумажная ботва остаются за ним. Фадеев, не долго думая, согласился. Бывшая начальница отдела проходила с красными от слез глазами два месяца. Билась как рыба об лед. Потом тихо собрала вещи и ушла. Вот так. А Фадеев на следующий день начал борьбу за выживание в суровом дилерском коллективе. И ведет ее, кстати, до сих пор.

Сашины раздумья перервал голос Игоря:

– Москвичи аналитику прислали. Там и рубль твой. Читать будешь?

– Наш, Гарри, это рубль – наш. И твой тоже. На «мыло» перебрось.

Читать эту всю аналитическую лабуду не очень хотелось, но он все-таки глянул краем глаза. На «свой» рубль. Укрепление, причем по всем фронтам. Дальше неинтересно.

Ну, вот и время. Народ потихоньку начинает собираться. Сухие рукопожатия. Саша распрощался со всеми и вышел в коридор. Ему навстречу шла Инна.